"Нельзя мешать человеку сходить с ума" © Чехов
“Мир тебя зовет”
Автор: Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Фэндом: ЛедиБаг и Супер-кот
Жанр: романтика, приключения, психология
Тип: гет
Персонажи: Адриан/Маринетт
Рейтинг: R
Размер: миди
Предупреждение: АУ, попаданка
Статус: в процессе
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Томасу Астрюку, я только поиграться взяла
Описание: Героизм — это род смерти, а не образ жизни © Габриэль Лауб
Сильно ли изменится история, если у главной героини будут другие цели, другие привязанности, если героиня будет другой личностью? Этот рассказ о том, как в тело главной героини попала японская девушка, наследница своей семьи. Эта история о том, как девушка постепенно будет менять людей вокруг себя и целый мир вокруг.
Примечание: пару слова о создании фф и сюжете.Примечание: • Этот фф я пишу для души, поэтому не судите строго.
• Главная героиня – попаданка в Маринетт, канон будет меняться. И предупреждаю сразу, я люблю в повествование добавлять капельку реализма и мрачности и, боюсь, что атмосфера будет совсем другая, не как в мультсериале. Если вас это не пугает, то милости прошу)
• Я твердо убеждена, что костюм героини зависит от ее характера и окружения, потому, раз у нас попаданка, необязательно, что ее костюм будет именно таким, какой был у Маринетт. И необязательно, что у нее будет такое же оружие. Я видела, что у Жанны Д’арк вообще было копье.
• Я постараюсь все это связать в гармоничную историю, чтобы не только внести капельку реализма, но и обосновать поступки, характеры злодеев, а заодно хочу немного расширить вселенную на счет характера способностей и их происхождения.
• Также заранее предупреждаю, флешбеки на этом не закончатся, я буду и дальше рассказывать о том, как Мари жила в промежутке с девяти до пятнадцати лет.
Вдохновлялась я «Against the current – Legends never die», потому советую хотя бы раз послушать эту песню и посмотреть прекрасный клип на нее ( www.youtube.com/watch?v=r6zIGXun57U ).
Также, немного визуализации.
Маринетт в костюме: i99.fastpic.ru/big/2017/1221/f2/8f2a7a7917665af...
Лукас Жебер: i100.fastpic.ru/big/2017/1221/1a/f332697e94cd9b...
Ли Сон Чон: i100.fastpic.ru/big/2017/1221/34/b53c55aa12933f...
И да. Продолжение в комментариях!
Вводная.
ВВОДНАЯ.
Покидая лук, стрела не возвращается ©
Поначалу осознание не хотело приходить. Я думала, что сейчас лежу в коме и вижу какой-то галлюциногенный бред, слышала о таком однажды по телевизору в одной из околонаучных телепередач. Там девушка во время комы прожила целую жизнь, вышла замуж, родила детей, мальчика и девочку, была очень счастлива и безумно любила собственную семью. А потом она проснулась и поняла, что сирота, и на самом деле все этого не было. Да и шутка ли, десять лет в коме? Она сошла с ума и закончила свою жизнь в психушке, покончив с собой.
Никогда не думала, что подобная мысль когда-нибудь придет мне в голову, но это было очень заманчиво – совершить самоубийство. Сколько себя помню, суицидники всегда мне были противны, я всегда считала, что это слишком легкий выход из ситуации, это неспособность с достоинством держать удар судьбы, трусость, подлость по отношению к родным. В нашей семье было множество людей, которые когда-то совершили харакири, по приказу господин или чтобы тело не досталось врагам. Это было мне понятно, это казалось своеобразным проявлением героизма, но убить себя, прогнувшись под мир? Увольте.
Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Сейчас мне очень хотелось иметь под рукой что-то, что могло бы перерезать горло, быстрая и не очень болезненная смерть, проткнуть артерию и быстренько истечь кровью. Идеальным вариантом был бы пистолет, я бы даже не успела ничего почувствовать, как мозги растеклись бы по кипенно-белой стене. Хоть что-нибудь, что могло бы помочь, вроде таблеток. Наглотаться и заснуть посмертным сном – это так быстро и легко. Или, возможно, укусить язык? Но, честно говоря, на подобное у меня пока не хватило бы духу.
Трудно сказать, было ли это так ужасно на самом деле, возможно, это было моим вторым шансом, которым я была обязана воспользоваться, но, разом лишившись всего, что мне было привычно и знакомо, любимого строгого отца, родного додзе, любимых балбесов, которые учились премудростям кюдо вместе со мной и были друзьями по совместительству, привычного окружения и даже страны, я почувствовала себя лягушкой в молоке. Я барахталась, пытаясь выплыть, все усилия на это бросала, но силы были на исходе. Кто меня сюда поместил, чтобы молоко не скисло? В эту страну, в этот год, в эту незнакомую девочку Маринетт? И был ли это мой мир? Существовала ли здесь когда-либо Нагано Мори? У меня не было ответов ни на один из этих вопросов.
У нее были родители, у этой Маринетт. Очень милые родители, Сабин с добрыми серыми глазами в очаровательном китайском платье, неуклюжий здоровяк Том, едва ли в своей жизни обидевший даже муху. Они не заслуживали такой дочери, как я, но они ее получили – незнакомую девочку, постоянно пытающуюся совершить самоубийство.
Признаюсь, это было моей ошибкой, в первые дни я почти сошла с ума от горя и не замечала ничего и никого вокруг. Потому, когда Сабин после напряженного разговора с доктором о психическом состоянии своей дочери зашла в палату, она увидела, как я упорно пытаюсь себе в кровь разодрать запястья иглой от капельницы. После этого меня перевели в палату с мягкими стенами.
Горе бедных Тома и Сабин можно было потрогать руками, оно было тягучее, почти беспросветное, совсем незаслуженное. Но мне было плевать. Мне было настолько плохо, что было трудно дышать, я задыхалась от бессилия. Я чувствовала себя очень слабой, беззащитной, я даже языка не понимала.
Отец много денег и времени потратил на мое образование: уроки словесности, изобразительное искусство и каллиграфия, базовый курс экономики, чтобы уметь разбираться в денежных счетах и отчетах, из языков английский и корейский, все это помимо постоянных тренировок кюдо и бу-дзюцу, но я никогда и подумать не могла, что мне понадобится французский. Тем более в следующей жизни.
Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я начала осознавать себя в этом мире, но опомнилась я только тогда, когда увидела Сабин рыдающую у моей постели. Я не знаю, молилась ли она, просила меня одуматься или требовала что-то, но это резко меня отрезвило. В своем горе она была безутешна, и я даже не заметила, когда схватила ее за руку, прижала к себе, и рыдали мы уже вместе. Она рыдала уже от радости, повторяла что-то на французском, перемежая язык с китайскими словечками, я же оплакивала семью, предыдущую жизнь, упущенные возможности.
Тоскливая мысль о том, что моя смерть подкосит отца, стискивала горло в болезненных спазмах. Папа с трудом пережил смерть матери, которая умерла при родах, в его жизни больше не было других женщин. Мы никогда не говорили об этом откровенно, но я была уверена, что он все еще носит траур по почившей жене.
Единственная надежда была на Ацуши – на двоюродного брата по материнской линии. Он был серьезным и образованным парнем, прекрасным бойцом с холодной головой. Он был вторым в очереди после меня на место следующего главы клана. Он должен был стать главой побочной ветви, но в связи с моей гибелью… Я очень надеялась, что он присмотрит не только за кланом, но и за моим отцом.
Смириться с новой жизнью и новым телом было трудно, но пути назад не было. Я была уверена, что восемнадцатилетняя девушка Нагано Мори, наследница клана Нагано погибла на улочках Осаки, сбитая автобусом, в котором, вероятно, отказали тормоза. Еще один вопрос, на который у меня не было ответа, убила ли я своим появлением беззащитного ребенка Маринетт Дюпен-Чен? Или вселилась в уже пустую оболочку? Но, честно говоря, мне не хотелось этого знать.
Много позже, начав потихоньку понимать отдельные французские слова, вырванные из контекста, я выяснила, что Маринетт тоже сбила машина – молодой студент, ребенок богатых родителей, во всю мощь лошадиных сил собственной BMW гнал на вечеринку и, обгоняя пассажирский автобус, не заметил выходящую из-за транспорта переходящую дорогу Маринетт. В итоге, не справившись с управлением, он вылетел с дороги прямиком в канал. Не выжил, захлебнулся. Девочку же со множественными переломами и черепно-мозговой травмой доставили в больницу, после чего она пережила клиническую смерть. Или не пережила, тут с какой стороны посмотреть.
На самом деле, многого от меня не требовалось: мне нужно было смириться, сделать вид, что девочка Маринетт всего лишь потеряла память и некоторые навыки. После пережитого, аварии и клинической смерти, изменение характера девятилетней девочки не будет казаться родителям чем-то пугающим или необычным, они будут рады уже тому, что их дочь осталась в живых. Вот только для того, чтобы мне самой жить дальше, нужно было найти опору в этом новом мире, в этой новой жизни. И со временем я ее нашла. Отрезвленная, я поняла, что не могу своим поведением и истериками причинить этой бедной семье еще больше горя.
Не знаю, какие высшие силы поместили меня в это тело, проклинать ли мне Будду, Аллаха или Бога, но я постараюсь, чтобы сущность, которая это сделала, обломалась. Я не собираюсь больше стенать от отчаяния. Я собираюсь нагнуть этот мир, если понадобится, и воздать всем по заслугам.
* * *
Прошло три года, с тех пор как произошла автокатастрофа. Мне, Мари Чен, уже стукнуло двенадцать лет. Почти тринадцать, если быть точнее, до тринадцатилетия оставалось чуть больше месяца.
Поначалу я очень волновалась на счет собственного психического состояния, я была уверена, что мне будет ужасно трудно имитировать детское поведение, но я ошибалась. Детское тело брало свое. Конечно, для ребенка я была излишне тихой, но все же иной раз мне хотелось побеситься, сделать пакость или поиграть во что-нибудь. Обычно я себе в этом не отказывала, потому что, оказывается, детское тело содержит в себе уйму энергии, хватит на маленькую теплоэлектростанцию. И я не хотела знать, что случится, если эту энергию сдерживать. У меня и так с головой было не все в порядке.
Три года пролетели незаметно, мне некогда было оглядываться назад и стенать о том, как я тоскую по старой жизни. Это чертовски помогало и потихоньку, со временем, воспоминания о старой жизни начали подергиваться дымкой. Все-таки, если гнать от себя воспоминания, оставить их на самой дальней полке памяти, постепенно они покрываются пылью и едва ли там можно что-то разглядеть. У меня же было слишком много новых впечатлений.
Чертовски слишком, я бы сказала, но за такое языковое извращение учитель словесности из моей предыдущей жизни меня бы точно прибил. Поначалу самое трудное, что нужно было сделать и чем я занималась в поте лица, были занятия языком. Когда Сабин и Том поняли, что я их совсем не понимаю, столько времени прошло, а навыки и память так и не вернулись, они наняли лучшего преподавателя французского языка, какого только смогли найти.
Месье Жебер преподавал в университете Пьера и Марии Кюри мировую культуру и французскую литературу, закончил французский государственный гуманитарный университет «IV Сорбонна», получил диплом с отличием. Он был не только отменным специалистом в своей сфере, но и преподавателем по призванию. А если учесть, что это было в моих интересах, как можно быстрее выучить французский, то обучение шло семимильными шагами. Я очень старалась, а месье Жебер только диву давался, насколько одаренная ученица ему попалась.
Вообще нам с Лукасом Жебером очень повезло. Он как раз искал объект для наблюдения для своей научной работы, что-то на счет потери памяти и практических навыков в общении после сильных психологических потрясений или амнезии. Название работы было мудреное, я его не запомнила, но основное для себя вычленить смогла. Идеально, как будто само провидение мне благоволило. Поначалу я сильно сомневалась, разве могут быть подобные совпадения в жизни? Но потом перестала себя терзать на этот счет, даже если это «везение» искусственного происхождения, надо этим пользоваться.
Целый год я занималась одним лишь французским языком. Каждый день, без выходных, школу я не посещала. Сабин написала заявление о том, что я перевожусь на индивидуальное обучение. Конечно, мне давали задания, которые я должна была сдавать раз в месяц, но, в связи с незнанием языка, учителя закрывали глаза на то, что мне оказывали посильную помощь родители.
Конечно, в будущем мне нужно было готовиться к сдаче экзаменов в колледж, но у меня было время на то, чтобы подготовиться и доучить язык. Да и целый год интенсивной учебы языка, перемежающийся пространными разговорами о литературе и культуре, дал свои плоды. Конечно, я не знала французский язык идеально, как если бы я родилась здесь и изучала его постепенно, но все же разговаривала я грамотно. Как мне сказал как-то месье Жебер, остальное дело разговорной практики, которая лучше всяких уроков поможет избавиться от акцента.
В какой-то момент я даже начала получать удовольствие от этих уроков и, когда спустя год интенсивность занятий с месье Жебером снизилась, я чувствовала себя немного потерянной. Что уж говорить, если Лукас Жебер мне был гораздо ближе, чем собственные родители? Он никогда со мной не сюсюкал, не разговаривал со мной, как с полоумной, не трясся надо мной, если я получала малейшую царапину или собиралась выйти на улицу.
Я понимала Сабин и Тома, конечно, понимала, все те события не могли пройти бесследно, но подобное не могло не раздражать. Я порой вела себя как ребенок, но это не значит, что я была и ощущала себя ребенком. Во мне понимание боролось с раздражением, и это почти разрывало меня на части.
Потому своих так называемых родителей я немного сторонилась. Полагаю, они это замечали, но старались не придавать этому значения. Время лечит, конечно же, но любить их также, как своего отца из той, прошлой жизни, я вряд ли когда-нибудь буду. Да и с любовью в принципе тут пока были проблемы. Мне было просто их жаль.
Спустя год, когда я уже неплохо говорила на французском языке, пришло время легализовать мои знания боевых искусств. В один из вечеров, когда Том и Сабин расслаблялись у телевизора после нервного рабочего дня, я спустилась на первый этаж и предложила не только записать меня в какой-нибудь кружок боевых искусств, но и сменить фамилию на Чен.
Это не было каким-то обоснованным желанием, просто мне это было нужно. Мне нужна была другая фамилия и другое имя, иначе я ощущала себя смертницей Маринетт. В действительности у меня не было ничего своего. Уже не говоря о том, что мне жутко не нравилось ее имя, слишком длинное и совсем не восточное, в классических европейских традициях излишне вычурное.
Мари же было почти идентично Мори, уже не говоря о том, что китайская фамилия мне была гораздо ближе, чем фамилия «Дюпен». Не знаю, что на этот счет подумали родители и какие из этого сделали выводы, но мне было откровенно все равно. Главное, что они сделали, как я просила. Теперь я официально числилась как Маринетт Чен, а неофициально – для друзей и близких просто Мари.
Откровенно поговорив с родителями, Том согласился со мной, что знание боевых искусств будет нелишним во все времена и предложил альтернативу: я буду ходить в гимнастический кружок для развития гибкости и, если продержусь целый год и не буду стенать о том, что мне больно, тяжело или плохо, то он запишет меня на тхэквондо.
Конечно же, я согласилась. Тем более, лишние знания никогда не помешают. Да и тело девочки Маринетт было все еще по-детски хрупким и мелким, перед тем, как записаться на боевые искусства, требовалось его хоть немного укрепить. Поэтому еще один год ушел на гимнастику, подготовку к экзаменам в государственный коллеж с творческим уклоном «Франсуа Дюпон» и на занятия французским языком, но уже без фанатизма.
Государственную среднюю школу «Франсуа Дюпон» родители выбрали по вполне прозаической причине – она была ближе всего к нашему дому, она была в десятке лучших государственных школ Парижа, и она была с творческим уклоном. Я, также, как и Маринетт, очень любила рисовать и, если выдавалась свободная минутка, старалась тратить время либо на рисование, либо на укрепление своего слабого детского тела.
И если с рисованием все было отлично, помогали не только мои навыки, но и исключительный талант Маринетт, то с укреплением тела все было совсем плохо. Конечно, я понимала, что и так делаю неплохие успехи, но все же если вспомнить прошлую жизнь, когда я с раннего детства начала заниматься стрельбой из лука, а позже лет в четырнадцать боевым искусством бу-дзюцу, это не шло ни в какое сравнение.
Вообще бу-дзюцу было нашим клановым ремеслом с незапамятных времен. Клан Нагано насчитывал более тысячи лет своего существования во славу японских императоров. Бу-дзюцу же было именно боевым искусством, так как его цель была в быстрой и эффективной нейтрализации противника, вплоть до его убийства, в отличие от современных направлений, где главным была победа в спортивном поединке. В этом виде рукопашного боя не существовало правил, так как победа достигалась любым способом. Искусство убийства себе подобных, если быть точным. «Карающая длань императора».
Вплоть до отречения от божественной власти императора Сёвы наш клан специализировался на этом боевом искусстве, но после капитуляции во время Второй Мировой войны семье пришлось найти себе более мирное занятие. Не знаю, на что опирался текущий на тот момент глава, но почему-то он выбрал именно искусство самосовершенствования и самореализации кюдо.
Мне всегда было интересно, почему не будо? Будо тоже являлось спортивным рукопашным искусством и, это было логично, после бу-дзюцу перейти в более спортивное и мирное его направление, но почему-то глава Нагано посчитал, что нужно кардинально изменить политику клана. Возможно, у него были причины поступить именно так, но прошло уже больше полувека и, к сожалению, достоверных источников информации не осталось, все исчезло в горниле войны.
Ровно в тот день, когда мне исполнилось двенадцать лет, Том в качестве поощрительного подарка записал меня на тхэквондо. Это было лучшим вознаграждением за мои труды – я выдержала не только целый год гимнастики, но и без проблем поступила в коллеж «Франсуа Дюпон». Уже два месяца как я ходила в эту школу и была весьма довольна, обучение там было действительно очень хорошим и ценилось во Франции высоко.
Занятия же тхэквондо вел старый друг родителей кореец Ли Сон Чон, его семья переехала во Францию после Второй мировой войны и открыла собственную школу боевых искусств. Школа была в нескольких кварталах от коллежа, в пятнадцати минутах ходьбы.
Я раньше никогда не занималась тхэквондо, видела соревнования только по телевизору. В связи с изучением корейского языка мне многое об этой стране было интересно, не только боевые искусства, но и ее культура и традиции, потому, когда Том предложил заняться именно корейским рукопашным боем, я согласилась, не задумываясь. Тем более, мне это могло помочь в занятиях кюдо и бу-дзюцу, у меня была очень хорошая практика, и я собиралась выработать свой гармоничный стиль, который сочетал бы в себе лучшие качества этих искусств.
Конечно, еще много времени пройдет, когда я смогу разработать руки и натянуть тетиву лука или когда смогу разработать нужные рефлексы до автоматизма, но уже сейчас я чувствовала фантастический энтузиазм и воодушевление. Это было то, чем я хотела бы заниматься: не как способ зарабатывать на жизнь, а как занятие для души и дисциплина для ума и тела.
Да и для начала лук нужно было сделать. Я знала, что в школе Сон Чона есть кружок кюдо, более того, там даже есть мастер, который может вручную сделать лук и смастерить перчатки и нагрудник, но даже если попросить, я все равно была слишком мелкая для стрельбы. Если мастерить все это под свои пропорции (если делать в натуральную величину, там лук будет больше, чем я сама, ведь юми представляет из себя лук длиной более двух метров), в этом не было смысла, дети слишком быстро растут, а делать на вырост как-то... Неуважительно? Кощунственно? Мне было трудно подобрать точное определение. Поэтому я решила, что подожду хотя бы лет до пятнадцати, как раз к тому времени смогу наработать мышцы.
У меня были большие планы на грядущий год: закончить обучение французскому языку, перестать заниматься гимнастикой и посвятить себя занятию боевыми искусствами, не только тхэквондо, но и бу-дзюцу, а также не переставать рисовать и наладить отношения с одноклассниками и родителями. Работы предстояло много, мне даже некогда будет остановиться и задуматься о том, что со мной произошло и насколько это фантастически. И я, пожалуй, была этому только рада: лишний раз думать не хотелось.
Нужно было вплотную заняться собственной жизнью, и я была решительно настроена вытащить себя из собственноручно созданного панциря.
1.
1.
– Мари, опоздаешь в школу! – крик Сабин застал меня в позе медитации на балконе, ворвавшись в мозг подобно урагану. Я поморщилась. Нужно было продолжать работать над собой, залогом хорошей медитации было полное погружение и сосредоточенность, я не только не должна была услышать Сабин, но и должна была по своим биологическим часам определить время, когда медитацию стоит закончить и очнуться самостоятельно. Похоже, придется этому уделить немного больше внимания.
Я вздохнула и выключила будильник на телефоне (его я почему-то не услышала), постепенно звуки просыпающегося города ввинчивались в мое сознание. Переливчатое пение птиц не могло заглушить шум проезжающих мимо машин и звуки стройки неподалеку. Я все еще не могла к этому привыкнуть, ко всему этому привычному шуму столицы: в прежней жизни резиденция нашего клана располагалась на горе и на километр вокруг был только лес и горы.
Потянувшись и глотнув воды, я поставила деревянный столик на привычное место и спустилась в свою комнату, решив, что перед походом в школу мне не помешает контрастный душ.
– Привет, мам! Ты же знаешь, я уже давно встала, – с укором произнесла я, поцеловав Сабин в щеку. В нашей семье это было традиционным семейным ритуалом, утренние поцелуи для меня поначалу были дикими, особенно если учесть, что Тома тоже нужно было целовать, но постепенно я привыкла и к этому тоже.
– Знаю, конечно, но не хочешь же ты в первый день учебы опоздать в школу?
– Век бы туда не ходила, лишь бы не видеть лицо Хлои Буржуа. Наверняка она опять будет в моем классе.
– Четвертый год подряд? Разве так можно? – удивилась Сабин, наблюдая за тем, как я тянусь за молоком и добавляю его в хлопья.
– Не уверена, что мне повезет, и она окажется не в моем классе.
– Да ладно, все будет хорошо, все-таки новый учебный год, – Сабин погладила меня по щеке, и настроение тут же взлетело вверх. Бывают же в мире настолько добрые и позитивные люди. – Хочешь, заплету тебе французскую косичку?
– Да! Хочу!
Когда я спустилась на первый этаж, пекарня уже работала вовсю, а Том носился между прилавком и подсобкой, заряжая энергией всех вокруг. Том был грузным и очень большим мускулистым мужчиной, в жизни он казался неповоротливым, как медведь, но в пекарне волшебным образом преображался, поражая чудесами ловкости и юркости. Пожалуй, устойчивое выражение «как рыба в воде» ему очень подходило.
– Доброе утро, пап! – очередной поцелуй был доставлен по назначению, и только потом я увидела, что у Тома находилось в руках. – Вау, какая красота! Это мне?
– Конечно, дочка, угостишь своих одноклассников. Очень надеюсь, что ты с ними поладишь.
– То есть, по-твоему, мое природное дюпен-ченовское обаяние в этот раз не сработает? – притворно надула губы я, и Том, рассмеявшись, растрепал мне челку.
– Конечно, сработает! Но лучше подстраховаться и нанести удар на опережение, – рассмеявшись, я поцеловала Сабин и Тома, схватила коробку макарон и, звякнув колокольчиком на входе, выбежала на улицу.
Странное дело, но во Франции был удивительно мягкий климат. Конечно, бывали и снега зимой, и дожди весной и осенью, но все равно, по сравнению с донельзя холодной в зимний период Японией, с ее жуткими ветрами и частыми ураганами, Франция радовала отсутствием ветров и всяческих ураганов. И зима здесь была мягкая и теплая, даже если случались какие-то заморозки, едва ли температура здесь падала ниже нуля.
Я любила тепло еще в прошлой жизни, потому подобный климат не мог меня не радовать. И в лучших парижских традициях этот сентябрь выдался донельзя жарким, была только половина девятого, а уже стояла жара градусов под тридцать. Я даже почувствовала себя не очень уютно в бриджах, футболке и кофте поверх. Пожалуй, стоит снять хотя бы кофту, когда буду в школе, мысленно пообещала я себе и встала на переходе, ожидая, когда загорится зеленый свет.
Неловко обмахиваясь крышкой от коробки с макаронами и едва соображая от жары, я чуть не уронила свою ношу, когда увидела, что старик в нелепой гавайке и бежевых шортах переходит дорогу на красный свет.
Конечно, я не могу сказать, что в нашем квартале было очень оживленное движение, все же пекарня Дюпен находилась немного в стороне от центра города, но все же не смотреть по сторонам, переходя дорогу, было очень опрометчиво. Я едва успела выдернуть полоумного деда из-под колес машины.
Отдышавшись и стараясь хоть чуть-чуть успокоиться (машины до сих пор вызывали во мне подсознательный страх), я помогла встать старику и дала ему в руки отлетевшую в сторону трость.
– Спасибо, мадемуазель. Ох, какая неприятность!
– Да уж, неприятность, – пробормотала я себе под нос, наблюдая за тем, как несколько макарон вылетели из коробки и были бесконечно испорчены приходившими мимо людьми. – Ладно, ничего страшного. Вы бы поосторожнее, месье, красный свет горел. Все-таки бросаться под колеса машины с утра пораньше не кажется мне лучшим началом дня.
– Я учту это, мадемуазель. О, какое объедение! – я даже оглянуться не успела, а одна из макарон уже оказалась во рту старика, и он с наслаждением ее смаковал. Я усмехнулась, прекрасное начало дня, просто прекрасное.
– На здоровье. Всего хорошего, месье!
Когда я в буквальном смысле ввалилась в аудиторию, весь класс уже был на месте и мадам Бюстье уже собиралась проводить классный час. До звонка оставалось всего пару минут.
– Нино, может ты сядешь в этом году за первую парту? – мальчик в голубой майке, джинсах и в наушниках с несчастным видом поплелся на место, куда указала Калин Бюстье. Я проводила его взглядом с улыбкой, вот уж кто не любил всяческие классные перестановки.
Сев на свое место и разложив вещи, я заметила, что кто-то очень назойливый стоит около моей парты и притоптывает ногой. Ну удивительно, кто бы это мог быть? Ни один год без нее в этой школе у меня не проходит.
– Мари Чен, это теперь мое место! – нагловато произнесла моя персональная головная боль, и я поморщилась. Ну знала же, как мне в последнее время «везет», а все равно надеялась…
– Хлоя Буржуа, я сидела на этом месте все три года подряд и, больше того тебе скажу, собираюсь здесь сидеть еще и четвертый год.
– Больше не будешь. Новый год, новые места, – поддакнула вечная подпевала Хлои Сабрина.
– Так что иди лучше сядь вон с той новенькой девочкой, – показала Хлоя рукой на мулатку, которую до этого я в школе не замечала. Перевелась, что ли? – Слушай, сегодня приедет Адриан, а раз он будет сидеть за первой партой, то я буду сидеть точно за ним. Вот здесь!
– Понятия не имею, кто такой этот ваш Адриан и почему меня должны волновать ваши желания, девочки. Логики в ваших словах мало.
– Представляешь, она не знает, кто такой Адриан! С луны, что ли, свалилась? Он фотомодель, а я его лучшая подруга.
– Эй, чего ты раскомандовалась? – влезла в эту перепалку новенькая. Я решила пресечь нелепую ссору как можно скорее:
– Мадам Бюстье? – тяжко вздохнув, подняла руку я и обратилась к классной руководительнице. – Вы меня тоже пересадили?
– Нет, Мари, ты можешь сидеть на своем старом месте, если хочешь.
Лицо Хлои искривилось так, будто она съела лимон целиком, вместе с кожурой. Сабрина же оттащила свою «подругу» от меня и посадила на старое место, где они сидели в прошлом году. Я опять вздохнула.
– Эй, не знаю, как тебя зовут, не хочешь сесть ко мне? – обратилась я к мулатке.
– Я Аля, приятно познакомиться. Не думала, что уже в первый день успею с кем-то поссориться в новой школе.
– Просто не обращай внимание. Хлоя не самый приятный человек, но с ней можно ужиться, если игнорировать ее словесные выпады. Я тренирую на ней свою выдержку, вот уж кто умеет вывести из себя даже покойника, – Аля, рассмеявшись, присела за мою парту.
– Чтобы победить зло, хорошим людям нужно делать что-то хорошее. Так говорит моя любимая супергероиня, Маджестия. Эта Хлоя сущая злыдня, и хорошие люди должны ее проучить, – я хихикнула, глядя на нездоровый энтузиазм своей соседки. Конечно, Хлоя бывает жутко противной и поначалу может показаться дьяволом во плоти, но чтобы настолько…
– Будешь? – я, усмехнувшись, пододвинула коробочку с макаронами ближе к Але, и она взяла один. – А хорошие люди, значит, мы?
– Ну да, а кто же еще?
– Приятно познакомиться, хороший человек. Я Маринетт Чен, можно просто Мари. Надеюсь, мы подружимся!
Быстренько покончив со всеми организационными вопросами, мадам Бюстье перешла к уроку французской литературы, первому в этом году стоящему по расписанию. Я уже предвкушала очередные скучные часы бесполезной траты времени в школе. Конечно, я не могу сказать, что в прошлой жизни, учась в школе, была отличницей, но, оказывается, в Японии давали неплохое образование. Все то, что мы проходили в коллеже Франсуа Дюпон, с трудом, но всплывало в моей голове. А если учесть, что литературой и языком я занималась под чутким руководством Лукаса Жебера, профессионала своего дела, учеба давалась мне достаточно легко.
Не все, конечно. Еще в прошлой жизни у меня были проблемы с химией и физикой, потому в этих дисциплинах мне приходилось прилагать некоторые усилия – у меня оказалось множество пробелов в образовании по этим предметам.
Я бы могла, конечно, попытаться перепрыгнуть несколько классов, но какой в этом был смысл? Зачем? Почему не насладиться, наконец, школьной жизнью, когда единственной моей обязанностью перед Томом и Сабин была хорошая учеба и помощь в пекарне. От меня не требовали безупречного знания этикета и умения держать лицо на публике, от меня не требовали исполнения традиционных обязанностей наследницы, я не должна была следовать чьим-то стандартам о том, какова должна быть будущая глава клана Нагано. От меня даже не требовали в будущем наследовать пекарню. Том никогда на меня не давил и не требовал в будущем наследовать семейное дело, и в этом я им с Сабин была особенно благодарна – они уважали мое мнение и мои решения, потому выбор оставили за мной.
Конечно, они могли быть фанатичны в вопросах моей безопасности (в любое время дня и ночи я должна была отвечать на звонки Сабин или Тома) или в ежемесячных походах к психологу (в этом желании я их понимала), или в нежелании отправлять меня в школу куда-нибудь в центр города, где было чудовищное движение. Конечно, со временем они успокоились, все-таки шесть лет прошло с тех пор, как Маринетт попала в автокатастрофу, они уже перестали так остро реагировать на все мои взбрыки и требования о большей свободе, но, я уверена, все это оставило глубокий след. Сейчас они уже отпускают меня в школу и в кружки без сопровождения, мне не приходится отвоевывать прогулки в одиночестве или с подругами по Парижу с боем. Но я вижу, каким беспокойством, бывает, загораются глаза Сабин или как Том в старой нервной привычке потирает шею. Я не могу сказать, что когда-нибудь полюблю их также сильно, как когда-то любила отца, но со временем эти люди стали для меня очень важны. Они не заменили мне родителей, не совсем так, они стали мне лучшими друзьями и опорой. И, возможно, я никогда не смогу мысленно называть их «мама» и «папа», но я чувствую потребность их защищать. Хотя бы от нервных потрясений и самой себя.
Задумавшись, я пропустила момент, когда прозвенел звонок, очнулась только после тычка Али и восклицания новенького в нашем классе мальчика, возмущенного нападками Кима. Я присмотрелась, похоже, задира и грубиян Ким опять начал задираться к новеньким.
– Иван, что случилось?
– Это все Ким! Вот я тебе сейчас… – новенький Иван уже хотел было ударить обидчика, но голос мадам Бюстье остановил его:
– Иван, иди в кабинет директора, живо!
Я вздохнула. С Кимом, как и с Хлоей, я тоже училась уже несколько лет подряд в одном классе и, к сожалению, он был таким же одноклассником, как и Хлоя, которого я бы в своем новом классе видеть не хотела. Проследив взглядом за понурившимся здоровяком, я прищурила глаза, глядя на Кима. Тот, заметив мой взгляд, побледнел и поспешил ретироваться. Похоже, все еще помнит урок, который я преподала ему в прошлом году. Это хорошо. Не придется преподавать урок повторно.
– Мари, не хочешь пойти со мной в библиотеку? Предлагаю сделать доклад по литературе вместе и заранее, чтобы потом не паниковать в последний момент, – предложила Аля, наблюдая, как я раздаю угощение одноклассникам. Было бы невежливо с моей стороны не воспользоваться советом Тома.
– Я не против. Роуз, не хочешь взять с собой оставшееся печенье и раздать его после физкультуры? Вы наверняка проголодаетесь.
– Конечно, Мари, это так мило с твоей стороны, – солнечно улыбнувшись, ответила Роуз, забрав коробку с собой. Я вздохнула, не имея никакого желания заниматься докладом сейчас, но Аля права, литература сама себя не сделает.
Я кивнула Роуз и направилась вместе с Алей в библиотеку, но неожиданно была сбита с ног… землетрясением? Ну или это было что-то близкое к нему, потому что стены школы содрогнулись, а с потолка посыпалась штукатурка. В панике пытаясь сообразить, разве Франция сейсмически активная зона?, я с трудом нашла взглядом дверь. Кажется, при землетрясении нужно встать в дверном проеме, это наиболее безопасное место.
– Скорее! – не успела я что-то предпринять, как Аля с горящими энтузиазмом глазами потащила меня в библиотеку поближе к окну.
Я остолбенела. На улице, со зловещим видом наступая на полицейских, шел каменный монстр, очень похожий на Бена Гримма из Фантастической четверки. Он легким движением руки разбрасывал стоящие на его пути полицейские машины, в школьном заборе сияла большая дыра как раз с рост монстра.
Я открыла окно и едва успела увернуться от каменного булыжника, влетевшего в окно библиотеки. Монстр протяжно орал «Киим», словно ему было физически больно, и я не могла не заметить, насколько его голос похож на голос…
– Это Иван? Как такое могло произойти?
– Ты можешь себе представить? Он перевоплотился и стал суперзлодеем! – глаза Али горели лихорадочным огнем восторга. Меня передернуло. Это была неприятная неожиданность, как будто наткнуться на прирожденного папарацци, который всю жизнь гоняется за сенсацией. Для таких людей горе человека ровным счетом ничего не значит. – Зарядка есть, GPS есть, я побежала!
– Ты с ума сошла? Куда ты?! – крикнула я ей вдогонку.
– Где есть суперзлодей, там наверняка появится супергерой, а я этого не могу пропустить.
Сумасшедшая, я очень надеялась, что Аля не успеет наделать глупостей и что полиция справится с ситуацией. В связи с чрезвычайным происшествием и госпитализацией директора всех учеников отправили по домам и строго-настрого наказали из дома не выходить. Я тоже отправилась домой, даже не заметила, как оказалась у стен пекарни и зайдя внутрь, вкратце рассказала Тому и Сабин об этом фантастическом происшествии.
Когда Сабин и Том картинно поохали и поахали, заламывая руки и посоветовав не ходить сегодня в школу боевых искусств, я заподозрила неладное. Ученики совершенно антинаучно прекращаются в монстров, люди на это реагируют совершенно спокойно или, как Аля, совершенно неадекватно, что, твою мать, с этим миром не так?!! Куда я попала?!!
Поднявшись на второй этаж и включив телевизор, я заметила странную черную с красными прожилками коробочку у экрана монитора.
– А это здесь откуда? – оглядевшись и обойдя комнату вдоль и поперек, я не нашла никого постороннего. Предположим, что занятые в пекарне Том и Сабин могли и не заметить постороннего, пробравшегося на второй этаж. Но зачем? Чтобы оставить это? Не что-то своровать, а именно оставить? Вроде бы все мои вещи на месте.
Все еще сомневаясь в собственной адекватности (в этом мире даже воры какие-то сумасшедшие!), я взяла в руки коробочку и осторожно открыла ее. Меня ослепила яркая красная вспышка, коробочка выпала из рук, и я пожалела о своей беспечности. Мало ли что там могло быть, но, убаюканная простой мирной жизнью девочки-школьницы, я потеряла бдительность.
Проморгавшись, я увидела, как из красного источника света появилось странное существо с усиками, похожее на… Ни на что не похожее, если точнее, по окрасу оно было как божья коровка, но на самом деле было слишком большим для насекомого. Не удержавшись, я заорала и первое, что я сделала, едва соображая, это взяла в руки биту, припасенную просто на всякий случай.
– Не надо меня бить и кричать не надо! Не бойся меня, – произнесло это странное существо, и это подействовало на меня лучше любой дозы успокоительного. Я просто зависла. Оно еще и разговаривает! Более того, оно еще и летает! Хотя крыльев у него нет! На миг я засомневалась в собственной адекватности, вполне вероятно, что это не целый мир сошел с ума, а скорее у меня не все в порядке с головой.
– Может я сплю? Или это последствия черепно-мозговой травмы? Или я действительно в коме? Это многое бы объяснило, но тогда мне придется принять за аксиому, что подсознательно я хочу попасть в другое тело или в другой мир… Нет, нет, нет! – бубнила себе под нос я, протирая глаза: может у меня обман зрения? И слуха, ага!
– Слушай, Мари, может это немного странно, но все, что происходит сейчас, реально. Я тоже реальна, – произнесло существо, поглядывая на меня доверчивыми бусинками глаз. Таким глазам хотелось верить, но я не поддалась очарованию этой… букашки? Мыши? Боже, что за сумасшедший день!
– Ты кто и откуда знаешь мое имя?
– Я квами, меня зовут Тикки. Позволь тебе все объяснить.
– Ладно, валяй, хуже уже не будет, – махнула рукой я и уселась верхом на стул, внимательно следя за этой Тикки. Я подумала, что ничего страшного не будет, если я поговорю немного со своей шизофренией.
– Мы, квами, что-то вроде духов, которые вселяются в магические вещи и дают своим носителям сверхъестественные способности. Мы даем возможность человеку трансформироваться в супергероя и пользоваться нашей уникальной силой. Моя сила – сила созидания. Ты была избрана, Мари.
– Это все, конечно, очень интересно, но давай лучше проверим, не сошла ли я с ума? Вполне возможно, что сейчас я разговариваю с воздухом… – я уже хотела спуститься вниз и сдаться родителям с повинной, но квами преградила мне дорогу:
– Нет-нет-нет, нет! Я твой друг, Маринетт! Доверься мне! Только ты сможешь остановить монстров, порожденных чужой злой волей! И никто ни в коем случае не должен обо мне узнать, иначе ты и твоя семья можете оказаться в опасности.
– Боже, что за сумасшедший день, – в очередной раз убито пробормотала я, потирая переносицу и вставая с колен. – Ты знаешь, что это очень подозрительно, когда кто-то говорит тебе о том, что он твой друг, но при этом знакомы вы от силы пару минут?
Я взглянула на Тикки и увидела столько отчаяния в ее глазах, внутри заворочалось что-то вроде жалости, потому я так и не смогла отмахнуться или прогнать ее.
– Ладно. Но давай-ка я порассуждаю вслух о том, что ты мне тут рассказала, – я снова села за стол и потерла виски. Голова подавала первые признаки боли. – Ты сказала «мы» не случайно, так? Значит вас, квами, много? Почему-то до сегодняшнего дня я ни разу не слышала о супергероях, запросто бегающих по улицам города. Уже не говоря о том, что появилась ты тоже очень вовремя, не связано ли это с появлением монстра в городе? Что значит – сила созидания? И кто меня избрал? И почему моя семья должна оказаться в опасности? Как по мне, вполне логично было бы, чтобы не подвергать родителей опасности, отказаться от подобных сил, – задумавшись, ответила я, от чего Тикки нервно залетала кругами. – Кстати, квами… Это даже созвучно чуть-чуть. Очень похоже на цукумогами, только в японской мифологии они скорее пакостят, чем дают кому-то силы.
– Давай по порядку, – Тикки приземлилась на стол у экрана компьютера. – На данный момент я знаю о существовании семи квами, считая меня. Один у такого же избранного, как и ты, квами зовут Плагг, и он представляет собой силу разрушения. Еще один квами должен быть у злодея, который создал того каменного монстра. Это его уникальная сила – наделять людей своей волей и различного рода способностями. Мое появление действительно связано с появлением монстра, но это лишь доказывает, что время для появления супергероев пришло, только и всего. Верь мне, Мари, – умоляюще произнесла Тикки, шмыгнув носом, и я не могла не умилиться. Она такая милая и так располагает к себе, глядя на ее честные-пречестные глаза, трудно не поверить. Да и что я теряю?
– Ладно, я постараюсь довериться тебе, правда. Но ты не закончила!
– Тебя избрал Хранитель Камней, но это еще большая тайна, чем мое существование, – шепотом произнесла Тикки, показывая пальцем быть тише. – И мне очень влетит за то, что я вообще рассказала о его существовании. Мы думаем, что злодей, который управляет силой квами, подозревает о существовании других камней Чудес. И постарается их заполучить. Но если ты будешь осторожна и будешь сохранять свое инкогнито, ничего подобного не случится.
– Хотелось бы надеяться, – задумчиво произнесла я, уставившись в одну точку. Шестеренки в моей голове крутились с неимоверной скоростью. Вот тебе и кот в мешке, вот тебе и новый мир, вот тебе и плата за то, что ты осталась жива, Мори. За все надо платить. Высшие силы себя проявили.
Ты гребанная избранная, Мари. Ты должна спасти этот долбанный мир, Мари. Ты должна. Тебя избрали. Только никто, как всегда, не поинтересовался моим мнением, хочу ли я быть супергероем и нужны ли мне эти силы? Мне хватало собственной силы и стойкости духа, мне не нужна была сила взаймы. Но, похоже, ее активно совали мне в глотку и отказаться будет… А что будет, если я откажусь? Пошлю целый мир к чертям собачьим?
Я вздохнула. Слишком рискованно, мало ли что может случиться, если я пущу ситуацию на самотек. Париж заполонят монстры и тогда едва ли я смогу защитить Тома и Сабин. Да и Ивану хочется помочь, он не виноват в том, что Ким идиот, а учителя закрывают глаза на несправедливость. А еще Тикки мне нравится.
– Так что там на счет сил?
– Давай на счет сил в самом конце, мне легче будет быстренько ввести тебя в суть-дело и показать. Думаю, ты больше поверишь своим глазам, чем моим словам. И я не какой-то там пакостливый дух, – опомнившись, воскликнула Тикки, трепеща усиками от возмущения. Я улыбнулась, настолько забавно она выглядела. – Я ближе к божественной сущности, чем к простому духу. У тебя больше нет вопросов?
– Пока нет, разберемся по ходу. Это я должна надеть? Ты дух этих сережек? – в руках я держала ранее незамеченные красные в черную крапинку круглые серьги.
– Да, это они. Чтобы перевоплотиться, тебе нужно в первую очередь надеть серьги (и, желательно, никогда их не снимать) и произнести что-то вроде «Давай, Тикки» или «Тикки, трансформация».
Я хрюкнула. Боже, как это все дико напоминало мне какое-нибудь второсортное аниме, где девочки волшебницы своими волшебными жезлами карают злых дяденек и тетенек в странных костюмах. Я представила, как в костюме Сейлор Мун, только красного цвета в черную крапинку, кричу что-нибудь пафосное вроде: «Я борец за справедливость, я несу возмездие во имя Луны!».
Картинка была настолько реальной и яркой в моей голове, что я затряслась от смеха, скрыв красное лицо в ладонях. Боже, что за жесть лезет мне в голову? Истерика, не иначе.
– Это не смешно, Мари! Пока мы здесь говорим, монстр разрушает город!
– Ладно-ладно, – в сдающемся жесте подняла руки я. – Только по твоей логике получается, что необязательно произносить именно это? Мне просто надо обозначить свое желание, чтобы ты меня поняла, что я хочу трансформироваться, вот и все.
– Ну, вообще-то да, так и есть, – вздохнув, ответила Тикки. Могу поклясться, она подумала о том, какая дотошная и слишком любопытная избранная ей попалась. Вот только я не собиралась лезть на рожон вслепую. Ищите другую идиотку.
– Моя суперспособность – талисман Удачи. Обычно это вещь, с помощью которой носитель может быстрее всего победить монстра. Только не всегда очевидно, как эта вещь может помочь тебе в той или иной ситуации.
– Какая-то странная суперспособность, – встав у зеркала, произнесла я и надела сережки. Тикки подлетела поближе и тоже поглядела в зеркало с любопытством. Смотрелось неплохо. – Чтобы использовать предмет, мне нужно сначала сообразить, как его использовать, а это лишние минуты, которые, вполне возможно, кому-то могут стоить жизни.
– Да, бывали такие случаи, когда мои избранные не могли сообразить, как использовать талисман Удачи, и это их губило, – подтвердила Тикки, нарезая круги. Я внимательно следила за ней в отражении зеркала. – Но в этом и заключается сила, которую я даю носителям: в созидании и удаче.
– То есть, по-твоему, риск оправдан? Глупости какие! Я думаю, что эти талисманы мы оставим на самый крайний случай.
– Это твое решение, квами в подобных тандемах всегда ведомые. Я могу лишь подсказать тебе советом (и то во время трансформации я с тобой разговаривать не смогу, но буду видеть все, что ты будешь делать). Тем более, трансформация не бесконечна. Когда мы устаем (обычно мы расходуем свою энергию, когда носитель использует суперспособность), владелец украшения трансформируется обратно в человека в течение пяти минут. И чтобы восстановить силы, квами должны поесть.
– Так, это понятно. Но как же мне сражаться? Я стану сильно, ловкой, быстрой? Или талисман единственное, чем я могу пользоваться? Если ты говоришь о трансформации, то как это должно выглядеть?
– Не только, конечно, сильной, ловкой и быстрой ты действительно станешь, но на счет твоего костюма и оружия я не уверена. У всех моих носителей были разные костюмы и оружие, нет полностью похожих друг на друга людей, все это зависит от эпохи, увлечений, характера и воспитания. Единственная отличительная черта костюма моего носителя, во все времена и эпохи наличие маски. И, кстати, если не отменить трансформацию, маску эту никто не сможет снять.
Я прыснула. На суперклее она, что ли, держится?
– Бороться мы, кстати, будем с акумами. Это такие бабочки, обычно они белого цвета (это значит они не наполнены злыми силами), в злом же виде они фиолетового цвета. Они тоже, как и мы, вселяются в предмет, только не в магический, а в любой, который на данный момент очень дорог человеку и, как правило, связан с его расстройством, будь то заколка, брошка, картина или даже клочок бумаги. Это может быть все, что угодно. Чтобы спасти человека, тебе надо понять, в какую вещь вселился акума, уничтожить ее и очистить акуму, чтобы бабочка снова стала белой, иначе акума может размножиться и начнет вселяться во всех подряд.
– Черт, на словах это звучит так сложно, можно мне пошаговую инструкцию написать? Иначе я что-нибудь точно забуду, – схватившись за голову, в отчаянии пискнула я. – И ты мне предлагаешь прямо сейчас пойти и надраться монстру задницу? Я боюсь тебя огорчить, но, скорее всего, задницу надерут мне. Да и я не особо хочу, чтобы кто-то знал о моем существовании.
– Но как же ты тогда очистишь монстра? – воскликнула Тикки, подлетев ко мне, в отчаянии заламывая руки. – Это можешь сделать только ты, у Плагга нет такой способности!
– И вот к этому я и веду, значит ли это, что появится еще один супергерой? И он будет носителем силы разрушения?
– Ну да, – недоуменно хлопнув глазками-бусинками, ответила Тикки, не улавливая, видимо, мою идею.
– Я не хочу показываться. Быть на виду, подвергать лишний раз жизни моих родителей опасности. Я знаю себя, и я почти стопроцентно уверена, что моим оружием будет оружие дальнего боя. Мне необязательно показываться, мне можно просто оказывать поддержку другого супергероя издалека, ну и в конце очистить акуму, правильно? – захваченная идеей, я заинтересованно склонилась к Тикки. Она все еще в недоумении хлопала глазами.
– Понятия не имею, сработает ли твой план. На словах все звучит идеально, но в реальности твой напарник может и не справиться.
– Если все зайдет настолько далеко, я помогу ему не только стрелами, но и кулаками, – победно ухмыльнувшись, произнесла я и обернулась на экстренный репортаж. И увидела то, от чего мои волосы на затылке зашевелились: на экране монитора Аля следила за монстром, снимая его на телефон. Все не могло стать еще хуже, правда?
По телевизору передавали, что монстр двигался по направлению к Парку де Пренс, к огромному велодрому, находящемуся в шестнадцатом округе Парижа. И быстрее всего было туда попасть, передвигаясь по крышам города, а не добираться по улицам, застревая на светофорах и обходя пробки. Конечно, у меня совсем не было опыта в паркуре ни в этой жизни, ни в предыдущей, но я надеялась на то, что меня выручит привитая тяжелым трудом ловкость. Тем более, что в Париже очень удачно все дома не только строились в одном стиле, но и как правило на одном уровне: дома более высокие, больше чем в четыре этажа, можно было встретить только на центральных улицах Парижа. И мне это было на руку.
– Ну что, еще поборемся, Тикки? – обратилась я к квами и вгляделась в ее решительно настроенную мордочку: похоже, мыслили мы с ней на одной волне. Улыбнувшись, Тикки в буквальном смысле в красном вихре втянулась в красные сережки, и я почувствовала, как меня охватывает тепло костюма. Все произошло так быстро, что я даже не успела сообразить.
Найдя взглядом зеркало, я оглядела себя с ног до головы. Конечно же, костюм был красный в черную крапинку и совсем не стеснял движения. Я удивилась, насколько хорошо он на мне сидел, он был словно второй кожей. Широкие шаровары, стянутые резинкой у щиколоток, топ на толстых лямках, нагрудник поперек груди, такой привычный и невесомый, на одной руке традиционная перчатка (югакэ), на другой простая, но с металлическими вставками, туфли на небольшом удобном каблучке (едва ли в них будет удобно бегать и драться, но они вроде казались удобными) и лук с колчаном за спиной. И, конечно же, повязка: длинная лента с прорезями для глаз, стянутая на затылке, концами свободно свисающая на плечи. Помня слова Тикки, я попыталась стянуть с себя ленту и поняла, что даже со своей теоретически возросшей силой не смогла этого сделать: она, похоже, действительно была приклеена суперклеем.
Это было так привычно: казалось, костюм сочетал в себе не сочетаемое, но почему-то он отлично сидел и смотрелось это даже… стильно? Этот костюм напоминал мне о том, какой сумбур из смешений культур, привитых диаметрально противоположных традиций и вороха различных мыслей царил у меня в голове. Туфли на каблуке, традиционный нагрудник из кюдо и лук за спиной, боже, это я вообще?
Тряхнув головой, я поспешила подняться через люк на балкон. Не время было предаваться подобным размышлениям. Сейчас надо было спешить в Парк де Пренс.
Взобравшись на самую высокую точку нашего дома, я глубоко вздохнула, подавляя внутренний трепет. Наша пекарня стояла на пересечении улиц, лететь до следующего дома было далеко. Внизу на большой скорости проносились машины, и это было даже страшнее, чем просто сделать прыжок. Я до одури боялась в очередной раз попасть под колеса машины.
Вот и пригодились советы знакомого паркурщика. Надо просто почувствовать себя пушинкой. Все движения должны быть легкими и непринужденными, не должно быть напряжения и груза. Я глубоко вздохнула, с восторгом чувствуя, как ноги оторвались от крыши.
Обмирая внутри от ужаса и восторга и стараясь не погружаться в эмоции, отстраниться от них, я направилась в сторону велодрома, по большей части стараясь не смотреть вниз. Движения мои были неуверенными и пару раз я чуть не навернулась, но справилась, в последний момент зацепившись за перила небольшого балкончика. Тикки была права, моя ловкость и сила действительно возросли, по крайней мере сила ног возросла точно, потому что я в жизни не видела, чтобы даже лучшие спортсмены на соревнованиях прыгали настолько высоко. Это было что-то за гранью реальности, я прыгала настолько высоко и настолько далеко, что в определенный момент ко мне даже закралась мысль о том, что кто-то отключил гравитацию.
Пару кварталов спустя, когда стадион высился передо мной своей громадой архитектуры, я настолько запыхалась, что пожалела, что вместо силы и ловкости у меня не было какой-нибудь способности вроде полёта или телепортации. Все-таки Париж огромный город, насколько меня хватит после таких экстремальных забегов, когда выжимаешь из себя все силы? Было бы неплохо, если бы все монстры появлялись ближе к школе, тогда мне было бы намного легче быть избранной.
Вздохнув, я оглядела стадион. Сейчас он был закрыт, но я отчетливо слышала звуки криков и ломающейся брусчатки. Грохот стоял оглушающий. Как же попасть внутрь?
Оглядевшись, я заметила одну маленькую деталь, которая могла помочь: обычно здесь крыша стадиона была закрыта, но не в этот раз. Подышав на счет и вознеся молитву Будде, я с силой оттолкнулась от земли и прыгнула на крышу Парка де Пренс.
Кубарем приземлившись на крышу, едва не упав с ее края, я горячо пообещала себе, что больше никогда не буду совершать подобные трюки без предварительной подготовки. Чтоб тому Хранителю посмертно икалось, засранцу! Нельзя было ей сережки пораньше подложить, хотя бы на пару дней, за это время она успела бы разобраться со своими способностями и не делала бы все впопыхах.
Когда я посмотрела, наконец, на то, что происходит на стадионе, то обомлела от увиденного. Футбольные ворота летели прямо на Алю, и я ничего не успела бы сделать, но парень в черном костюме (спандекс? Серьезно?) с удлинившимся на моих глазах шестом преградил траекторию, по которым летели ворота, тем самым спасая Алю. Это было близко, очень близко. Вот только спасая Алю, он подставился сам, каменный монстр схватил его, и я поняла, что пришло время вмешаться, Иван начал сжимать каменную руку, Аля в отчаянии закричала, даже забыв о своей видеосъемке.
Быстро сняв со спины лук, я вздохнула поглубже. Унимать сердцебиение было некогда потому надо было пустить стрелу на выдохе. Натянув тетиву, чувствуя, как колотится сердце и стучит в висках кровь, я выдохнула и отпустила стрелу. Каково бы ни было мое состояние, я никогда не промахивалась, также и случилось в этот раз: каменный монстр взвыл и отпустил из своего кулака парня в черном костюме. Чтобы никто меня не заметил, я пригнулась, прячась за краем крыши и заметила, что второй кулак монстра был зажат, но с первого взгляда казалось, что там ничего нет. Если только это не что-то маленькое, что может уместиться в его огромной ручище. Например… например, та самая записка, которую Иван держал в руке, горячась побить Кима. Не в этом ли все дело? Тикки говорила, что даже в клочок бумаги может вселиться акума.
Пока парень в спандексе выполнял акробатические трюки (использовал свою суперспособность так неразумно, дурак, что ли?), я постаралась своими стрелами разжать кулак монстра, посылая стрелы одну за одной в одно и то же место. С каждой новой стрелой монстр, казалось, становился все больше и массивнее, но меня это не особо волновало, главное, чтобы он разжал правую руку. И это, наконец, произошло! С ликующим воплем мой гипотетический напарник подпрыгнул ближе к монстру, схватил бумажку и разорвал ее. Из скомканного листа бумаги вырвалась фиолетовая бабочка, и я вновь вздохнула, задерживая дыхание. У меня будет всего одна попытка. «Очищение, Тикки», прошептала я, концентрируясь и чувствуя кожей, как нарастает что-то теплое внутри меня. Я натянула тетиву и выпустила стрелу, уже уверенная, что попала. Вспышка света меня не ослепила, потому что я уже стояла спиной, намереваясь спрыгнуть с крыши Парка де Пренс. Сзади послышались чьи-то возмущенные крики.
Но мне было некогда. Стоило поскорее вернуться до того времени, пока родители не обнаружат мое исчезновение. Да и не хотелось бы присутствовать здесь в тот момент, когда до Али и напарничка дойдет, что они были не одни, и кто-то им помогал.
@темы: стандарт, миди, гет, ЛедиБаг и Супер-кот
-
-
22.01.2018 в 21:22-
-
22.01.2018 в 21:23-
-
22.01.2018 в 21:27-
-
22.01.2018 в 21:27-
-
22.01.2018 в 21:31-
-
22.01.2018 в 21:32-
-
22.01.2018 в 21:32-
-
23.01.2018 в 21:39