Навигация

Обновлено 2019-04-08 в 18:23
Выставлена двадцать пятая глава фанфика по Реборну "Слепой сон".

Original

Original

● Сказка на ночь (mini; Иван-дурак, Леша-козел, Костя-просто-идиот, царевна-лягушка и другие; G)

Фэндом "Darker than black"

Фэндом "Darker than black"

● Навстречу звездам (drabble; Hei|Yin; G)
● Я - извращенец? (drabble; Hei|Yin; PG)

Фэндом "Durarara!!"

Фэндом "Durarara!!"

● Моя прелесть (drabble; Shizuo, Izaya, красный холодильник; G)

Фэндом "Harry Potter"

Фэндом "Harry Potter"

● Незримая поддержка (drabble; Dumbledore|Hermione; G)

Фэндом "Kaichou wa Maid-sama!"

Фэндом "Kaichou wa Maid-sama!"

● Роль личной горничной (drabble; Usui|Misaki; G)

Фэндом "Pandora hearts"

Фэндом "Pandora hearts"

● Охрипшие (drabble; Barma|Oz; PG-13)

Фэндом "Miraculous Ladybug"

● Мир тебя зовет (midi; Adrian|Marinett; R)

Фэндом "Noragami"

● Всполохи (mini; Yato; PG-13)

Фэндом "Katekyo Hitman Reborn!"

● Слепой сон (midi; Tsuna|Zoe, Byakuran|Zoe; R)
● Рожденные на убой (midi; Tsuna|Vanda; R)
● Капризный принц (drabble; Fran, Belphegor, Ложка-тян; PG-13)
● Находка для Луссурии (drabble; Belphegor|Fran; G)

Фэндом "Naruto"

● Чёрный песок: 1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 9,5; 10; 11; 12; 13.1, 13.2, 13.3, 13.4 (midi; Genma|Sakura; R)
● Зазеркалье (min; Sasori|Sakura; PG-13)
● Взаимосвязаны (min, prequel "Чёрный песок"; Sakura|Sasuke; G)
● Кровавый клык: 0, 1, 2 (midi; xxx; R)
● В тисках (min, drabble, из цикла "Перед битвой"; Sakura, Naruto, Sai; G)
● Люди стирают людей (min, drabble; Naruto, Sakura, Karin, Sasuke; G)
● Искушение: 1 (midi; OS|Sakura, Sasuke|Sakura; R)
● Неожиданная мысль (min, drabble; Shikamaru, Sakura, Tsunade; G)
● Нарцисс (min, drabble; Sasuke; G)
● Во лжи (min, drabble; Neji|Ten Ten; PG)
● Точка отсчета (min, drabble, из цикла "Перед битвой"; Sakura, Ino; G)
● Небо тебя найдет: анонс, 0-2, 3 (midi; Neji|Sakura; R)
● Memento mori (min, prequel “Spero Meliora”; Sakura, ххх; G)
● На выдохе (min; Madara|Konan; PG-13)
● Секунда до взрыва (min, drabble; Naruto|Sakura; G)
● Дождь никогда не прекращает лить (min; Jiraya, Konan; G)
● Красная луна (min; Naruto|Sakura, Naruto|Hinata; PG-13)
● Я другая: 1, 2 (maxi; Sasuke|Sakura, Suigetsu|Sakura, OS|Sakura, Naruto|Hinata; R)
● Над пропастью (mini; Sakura, Ino, Naruto; G)
● Искушение: 1-5, 6-10, 11-15 (midi; OS|Sakura, Sasuke|Sakura; R)
● Бумажная жизнь (min; Konan; G)
● Иллюзия (min; Sai|Ino, Neji|Ten Ten, Sasuke|Sakura, Gaara|Matsuri; G)
● Противостояние (min; Sasuke|Sakura; R)
● Он - её все (min; Neji|Ten Ten; G)
● Как это бывает впервые? (midi; Sasuke|Sakura, Neji|Ten Ten, Naruto|Hinata; R)
● Ошибка (min; Sasuke|Sakura; PG-15)
● В плену воспоминаний (midi; Naruto|Ten Ten; G)
● Одиночество (midi; Sakura|Sasuke; G)
● Жестокая игра (midi; Sasuke|Ten Ten, Neji|Ten Ten; G)
● Цена любви (min; Madara|Sakura, Sai|Sakura; G)

запись создана: 20.10.2009 в 21:40

@темы: Гарри Поттер, Сердца Пандоры, Дюрарара, Учитель-мафиози Реборн, Президент студсовета - горничная, административное, Темнее черного, Наруто, Норагами, ЛедиБаг и Супер-кот

---

Cлепой сон

“Слепой сон”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Фэндом: Реборн
Жанр: ангст, драма, психология
Тип: гет
Пейринг: Тсуна/Зои, Бьякуран/Зои (односторонний, намеки)
Рейтинг: R
Размер: миди
Предупреждение: POV, AU
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все божественной мангаки
Саммари: Сколько я себя помнила, я всегда жила во тьме. Вот только для одних людей тьма являлась чем-то страшным и недобрым, для меня же она была почти уютной колыбелью. Она имела тысячи оттенков, которые я училась постигать. Она никогда не пугала меня, ведь как тьма может быть пугающей и агрессивной, когда сам человек придает ей эмоциональные оттенки?
Люди всегда боятся того, что они не понимают и не могут контролировать. Для меня же тьма была второй матерью. Я доверяла ей, она любила меня, мы жили с ней в гармонии.

Примечание: пару слов о создании фф и сюжете.

Примечание: Очень трудный фанфик и очень трудная тема. Я, к сожалению, ни разу не читала книги о слепых, даже фильмов толком не смотрела (кроме, разве что, «Боя с тенью»). Не то, чтобы я обходила эту тему стороной, просто как-то не довелось. Потому во многом мне придется хорошенько проявить фантазию. Постараюсь сильно не лажать, но если вдруг появятся какие-то ляпы, сообщите мне об этом, пожалуйста.
Идея пришла внезапно, и я не смогла от нее отделаться. Это скорее проба пера, чем что-то полноценное.
В четвертом эпизоде и дальше использовано стихотворение Lin_Assalair Люблю ее стихи, они неизменно вдохновляют меня!
И да. Продолжение будет в комментариях!

1.

* 1 *

«Мы в тысячу раз более слепы, чем этот старый человек в коляске. Нам шепчут, но мы затыкаем уши, нам показывают, но мы отворачиваемся. У нас нет веры: мы боимся поверить, потому что боимся, что нас обманут. Мы уверены, что мы – в гробнице. Мы точно знаем, что во тьме ничего нет. Во тьме ничего быть не может»
© Татьяна Толстая «Смотри на обороте»

Я будто бы падала в бездонную пропасть и внезапно, вздрогнув, проснулась. Неприятное ощущение, мало того, что чувствовала себя разбитой и не выспавшейся, так еще и закружилась голова. Я перевернулась, уткнувшись в подушку, пережидая тошноту. Более-менее придя в себя, протянула руку к тумбочке, нащупала стакан с водой и залпом выпила. Почувствовала себя гораздо лучше.

Рядом кто-то жалобно заскулил и лизнул мне руку. Я вскрикнула, прижав руку к себе и замотав головой, но темнота не отступала. Все еще ночь, потому я ничего не вижу? Это собака? Надеюсь, она меня не покусает. И где я вообще нахожусь?

Я поднесла руки к лицу и постаралась его ощупать – повязки на глазах не было, зато кто-то замотал мне бинтами голову. Я ударилась головой? Сотрясение мозга, скорее всего. Интересно. Почему же я ничего не помню?

Зашипев от боли, когда прикоснулась к затылку, похоже, именно там находилась рана, я вдруг осознала, что не только не знаю, где нахожусь, но и не знаю, кто я такая. Я закусила губу и попыталась хоть что-нибудь вспомнить, но единственный результат, которого я достигла – это головная боль. Память сияла чистой пустотой и вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Что со мной произошло? Кто я такая? Почему я ничего не вижу?

Паникуя, я прикусила кулак, чтобы не закричать и отрезвить себя болью. В комнате кто-то заскулил и по звукам запрыгнул ко мне, кровать прогнулась. Я оцепенела, боясь пошевелиться. Вдруг собака агрессивная и меня загрызет? Если собака сторожевая и к человеку не приучена, вполне может.

Но мои опасения оказались ошибочными. Собака, радостно скуля, терлась об меня телом и всячески выражала радость от моего пробуждения. Я осторожно протянула руку и почесала пса за ухом, он радостно гавкнул и улегся рядом со мной, наслаждаясь моими прикосновениями.

От умиротворяющих поглаживаний и ощупывания собаки я немного успокоилась и уже готова была не паниковать. Собака, кстати, была длинношерстной. «Колли», – всплыло в моем сознании название породы, и я решила, что на этот счет пока заморачиваться не буду. Потом разберусь с вывертами собственного сознания.

– И как же мне тебя называть? – голос у меня был по-детски приятный. Пес в ответ гавкнул. – Боюсь, я тебя не понимаю.

За пределами комнаты послышались приближающиеся шаги. Я прислушалась, пытаясь вспомнить или хотя бы определить, где я нахожусь, и кто направляется в эту комнату. Почесывая собаку, я вслушивалась в звонкое цоканье туфлей и понимала, что совсем не боюсь. Похоже, я жила в этом доме и знала человека, направляющегося сюда, иначе как объяснить отсутствие страха?

За окном громко трещали цикады, и шелестели кроны деревьев, поскрипывая корой. Здесь было так тихо, не было ничего, кроме стука этих шагов, естественных природных звуков и шебуршания где-то… этажом ниже, возможно? Значит, я находилась в доме, где было минимум два этажа. Особняк или загородная усадьба? Здесь не было типичных звуков большого города, где ездили машины и постоянно что-то скрипело, скрежетало, грохотало и гудело, кто-то орал или слишком громко разговаривал. Я вздохнула и уткнулась в собачью «гриву», стараясь не прислушиваться к чужим шагам.

В дверь аккуратно постучали.

– Войдите, – крикнула я, обмирая от неизвестности. Пришло запоздалое волнение, но я не обращала на него внимание, обратившись в слух.

Дверь открылась, скрипнув, человек вошел в комнату.

– Молодая госпожа, вы, наконец, очнулись.

Голос был мужской низкий с хрипотцой. Мужчине, который по звукам стоял в дверях, было лет тридцать-тридцать пять, но я могла ошибаться.

– Молодая госпожа? – задумчиво протянула я, не спеша задавать вопросы. Значит, я права, здесь я живу. Исходя из того, что у меня была травма головы, скорее всего у меня не только сотрясение, но еще и амнезия. Но почему же так темно? Я же отчетливо слышала, как мужчина щелкнул выключателем? Это же свет был? Или нет? Почему же я совсем ничего не вижу, только темноту?

– Леди Зои, вы хорошо себя чувствуете? – в голосе мужчины послышалось нешуточное волнение, и я решилась.

– Я не в порядке. Я ничего не помню. До этого момента я не знала даже своего имени. Меня зовут Зои? Кто вы? Что со мной случилось? И почему я ничего не вижу?

В комнате повисло напряжение, настолько тягучее, что мне показалось, еще чуть-чуть, и я смогу его потрогать рукой. Мужчина прерывисто вздохнул и больше не двигался, почти не дышал. Я заволновалась, внезапно обнаружив, что в комнате открыто окно и мне даже холодно, хотя я находилась под одеялом. Я передернулась. Мужчина отмер, прошел к окну и закрыл его, сразу стало намного легче.

С минуту постояв у окна, мужчина подошел к кровати и уселся на стул, придвинув его поближе. Я только удивлялась своему острому слуху, который улавливал малейшие самые тихие звуки и помогал мне ориентироваться в пространстве. Или это было дело привычки?

– Меня зовут Гленн Гилмор, госпожа. Я ваш опекун и по совместительству дворецкий. Вас зовут Зои Лоуман, вы молодая хозяйка «Усадьбы на Песчаных холмах». Сейчас вы находитесь в своей комнате.

– Опекун? Я сирота?

– Нет, это временное опекунство, – неохотно пояснил Гленн, не желая, похоже, развивать эту тему.

– Значит, у меня есть родители? – надавила на мужчину я.

– Есть, ваш отец Конрад Лоуман и мать Маргарет Лоуман сейчас живут в Лондоне, они управляют большой и известной на весь мир корпорацией «Louman Industries». Вы же живете в Японии, в небольшом городке под названием «Намимори». То есть не совсем в городе, – поправился мужчина. – Усадьба находится на северо-западе в километре от города глубоко в лесу. Здесь очень тихо и спокойно, сюда ведет всего одна асфальтированная дорога.

Я задумалась. Разве не странно, что родители живут так далеко от своего ребенка? Судя по имени, и я, и родители англичане, тогда почему же я живу в японской глуши? Меня отослали? Родители меня не любят? Я вздохнула, вцепившись в собачью шерсть.

– Ее зовут Бетси, – внезапно произнес мужчина виновато. Задумываться над интонацией совсем не хотелось, и я решила отложить это в дальний угол сознания.

– Кого?

– Вашу собаку зовут Бетси. Ее порода колли, она живет с вами примерно с трех лет, родители подарили ее вам на Рождество.

Я улыбнулась, потрепав Бетси за уши. Она в ответ гавкнула и лизнула меня куда-то в ухо, от чего я почувствовала разливающееся по телу тепло. Хоть кто-то меня любит, уже хорошо.

Вот только была во всей этой истории какая-то деталь, которая не давала мне покоя. Что-то коробило меня, но я не могла поймать навязчивую мысль, она постоянно ускользала.

– Продолжай, – потребовала я.

– Вы упали с лестницы, – выдохнул Гленн. – Поскользнулись на детской машинке. В этом особняке живете не только вы, но и некоторая прислуга. Те, у кого есть возможность каждый день добираться до особняка на машине, живут в городе. Остальные живут в комнатах на первом этаже. Некоторые даже с детьми. Одна горничная не уследила за своим ребенком, и он в процессе игры разбросал свои игрушки по лестнице. Не волнуйтесь, она поплатилась за это, я уже ее уволил. Эта непростительная ошибка дорого ей обошлась, – гневно прорычал мистер дворецкий, похоже, до сих пор не отойдя от этого происшествия. Мне стало приятно, что за меня так волнуются, все-таки этот человек был моим хоть и временным, но опекуном. – Вы скатились с лестницы, ударились головой и сломали ногу, – я приподняла брови в удивлении и ощупала свои конечности. И действительно, правая нога была в гипсе по самое колено. – Заработали сотрясение и, похоже, временную амнезию. Доктор Милтон предупреждал, что такое возможно, но я даже подумать не мог… – Гленн запнулся, скорее всего не мог подобрать слов.

Я вздохнула и головой откинулась о спинку кровати. Словно сюжет какой-нибудь дурной мелодрамы, может у меня завалящий жених имеется, которому меня обещали родители? Было бы забавно.

– Вот как, – выдохнула я и головой повернулась в сторону предполагаемого местонахождения мужчины. – Остался последний вопрос.

Я задавила в себе малодушное желание сбежать или оставить последний вопрос на потом. Голова была чугунной, а в висках набатом стучала кровь. Подсознательно я понимала, что ответ мне совсем не понравится, но мне нужно было знать. Я чувствовала себя растерянной и потерянной, потому мне нужно было узнать о себе как можно больше фактов, чтобы заполнить ту пугающую пустоту на месте памяти.

– Вы слепы.

Голова была удивительно пустая, разум воспринял эту новость слишком хладнокровно и легко, будто был подсознательно готов к чему-то подобному. Хотя наверняка так и было. Гленн не сказал «вы ослепли», он сказал «вы слепы». Значит, это не последствия травмы головы, слепа я как максимум с самого рождения.

– Вот как. Сколько мне?

– Тринадцать лет.

Ну да, за девять лет вполне можно было смириться с этим. Паззл сложился.

Стало ли мне легче от того знания, которым меня оглушил Гленн? Ничего подобного. Правда комком в горле застряла у меня в глотке, а внутренности сжимались от горькой несправедливости. Та я, воспоминания которой были на месте, вполне могла бы смириться с этим знанием за столько-то лет, но я не была той девочкой. Или была, но не до конца. Свалившиеся на меня скверные вести опустошили меня, внутри царила пустота и жутчайший холод. Я словно отгородилась от эмоций, воспринимая их сквозь толстый слой стекла. Смотрела на все, наблюдая со стороны. Мне не хотелось в этом разбираться, я просто восприняла это так, будто все это относится не ко мне, а к кому-то другому, со сдержанным вниманием и только.

Отчуждение родителей, ссылка теми же родителями в другую страну, сотрясение, амнезия и слепота – не слишком ли много для одной маленькой меня?

Потому, стараясь отгородиться от настойчивых мыслей, на утро я начала исследовать особняк. Он был небольшим, но очень уютным. И здесь действительно было очень тихо и спокойно, усадьба находилась вдали от города и вокруг распростерся густой горный лес. Я не видела его, но чувствовала всем своим существом, четырьмя доступными мне чувствами. Свежий горный воздух кружил голову и заставлял вдыхать глубже каждый раз, насыщая легкие кислородом: здесь не было мерзкого стылого запаха мегаполиса, дышалось в этих местах легко и свободно, и даже противный комок в горле с каждым новом вдохом, кажется, становился все меньше. Слух улавливал умиротворяющий скрип крон деревьев, крики чаек и щебетание птиц и осторожный шелест листвы и травы. В этом месте я чувствовала душевное единение с природой, и это немного успокоило меня. Совсем чуть-чуть.

По словам Гленна, «Усадьба на Песчаных холмах» была построена в венецианском стиле из массивного серого аккуратно обработанного камня и состояла из двух этажей: семь хозяйских комнат занимали правую часть особняка, с другой же стороны расположилось крыло для слуг. Вот только деление на две части было донельзя условным просто потому, что я была одна, а слуг было гораздо больше: доктор (Милтон, кажется?), повар и Гленн жили в особняке на постоянной основе, садовник же, учителя и горничные каждый день добирались сюда самостоятельно, живя в городе. Раньше горничных в доме жило гораздо больше, но в связи со случившимся происшествием Гленн уволил всех, кто жил в усадьбе с семьями.

Хозяйское крыло состояло из спальни, небольшой библиотеки, крошечных гардеробной и кабинета, ванной, гостиной, холла с лестницей и, что привело меня в чистейший восторг, спальня и ванная находились в своеобразной башенке и были соединены отдельной спиралевидной лестницей.

Я сразу же вообразила себя томящейся в плену колдуньи Рапунцель, терпеливо дожидающейся своего прекрасного принца, осталось только косы отрастить. Или любой другой прекрасной принцессой, которую стерегут драконы-горничные, злая мачеха-повариха и свирепый колдун-дворецкий. «Моя башня» звучало почти также круто, как ручной темный властелин.

То есть это была полностью моя территория, куда допускался только Гленн и изредка горничные, чтобы привести комнаты в порядок. Крыло для слуг же состояло из парочки небольших спален, ванной, кухни и кладовой в подвале здания, которая, кстати, тянулась по всей длине усадьбы.

И все-таки, что делал особняк в венецианском стиле посреди Японии? Трудно было сказать, но я вполне допускала, что этот загородный дом был построен незадолго до того, как сюда переехала я. Возможно, я ошибалась, но сейчас меня это волновало меньше всего.

Помимо собственной башни, было еще одно приятное открытие. Оказалось, что усадьбу я знаю, как свои пять пальцев, не всю, конечно, но в хозяйском крыле я ориентировалась отлично. Я не натыкалась на углы, когда исследовала дом, я не ударялась о мебель и не врезалась в шкафы, я отлично ориентировалась в расположении окон, дверей и комнат и даже в саду обходила стороной аккуратно постриженные кусты и высаженные цветы. Конечно, здесь не было раскинувшегося на мили садового лабиринта, кустов и цветов тут было немного, по большей части вокруг усадьбы был газон, но я все равно с точностью до сантиметра знала, где находится высаженный и заботливо взлелеянный садовником куст камелии.

Это успокоило меня, теперь я не так остро чувствовала собственную беспомощность. Затворничество обернулось надежной крепостью, где я могла с легкостью и без осознания ущербности собственного существования взаимодействовать с окружающим миром. Исследовав «Усадьбу на Песчаных холмах», я поняла, что могу назвать это место своим домом.

Я даже почувствовала некоторую признательность к родителям, которых не помню. Да, они решили избавиться от слепого нелюбимого ребенка, но все-таки они создали для меня этот уголок покоя, дали мне опекуна, который, похоже, искренне за меня беспокоился, наняли горничных и других слуг, позаботились обо мне в меру своих сил. Может все эти люди, что жили здесь и работали, были мне семьей? Кто знает. Мне остается только попытаться вспомнить это.

Когда меня сидящую на веранде, почесывающую Бетси за ухом и попивающую чай нашел Гленн, я уже была в гармонии с собой и окружающей природой. Конечно, отсутствие памяти меня немного напрягало, но всяко лучше, чем то ночное состояние душевного раздрая.

По шороху ткани костюма и звуку шагов я определила, что Гленн пришел не один.

– Леди Зои, рядом со мной стоит доктор Говард Милтон, он ваш личный терапевт.

– Гленн уже рассказал мне о том, что у вас амнезия, госпожа. Не откажетесь ответить на парочку вопросов о самочувствии?

– Конечно, – улыбнулась я, краем уха уловив удаляющиеся шаги дворецкого. Доктор присел напротив меня и, кажется, достал свою записную книжку.

– Кажется, настроение у вас отличное, не смотря на случившееся. Так держать! Позитивный настрой является залогом быстрого восстановления, – голос доктора был очень довольным, и я почувствовала, что он улыбается. Не знаю, откуда появилась уверенность в этом, возможно, все дело в интонации или в атмосфере, что царила на веранде, или в шестом чувстве? Трудно было сказать, но я словно предвидела все происходящее где-то внутри. – Вы чувствуете тошноту, слабость, головокружение? Голова не болит?

– Ночью меня чуть-чуть тошнило и кружилась голова, но к утру мое самочувствие стало гораздо лучше. И на лестнице голова немного закружилась, когда я перед полдником спускалась вниз.

– Вы действительно идете на поправку, отлично, – сделав заметку в записной книжке, доктор продолжил:

– Если что-то вас беспокоит или болит, говорите мне сразу, молодая госпожа. Я все-таки ваш личный доктор и должен знать обо всех ваших недугах.

– Единственное, что меня сейчас действительно беспокоит, это моя память, доктор. Когда она вернется? – заметно волнуясь, поинтересовалась я, стискивая чашку чая в своих руках.

– Трудно сказать, – тяжело выдохнув, признался Говард Милтон. – Но я подозреваю, что ваша потеря памяти кратковременна, и скорее всего воспоминания будут возвращаться постепенно. Не могу дать вам точных сроков, но удар головой был не настолько силен. Потому волноваться не о чем, всему свое время, молодая госпожа. Главное сейчас вам не перенапрягаться и побольше отдыхать – это рецепт, которому я советую вам следовать неукоснительно.

– Спасибо, вы меня успокоили. Не хотите присоединиться к моему чаепитию, доктор?

– С удовольствием!

Мне совсем не хотелось разговаривать или задавать накопившиеся в моей голове многочисленные вопросы, потому мы сидели в тишине и слушали шелест травы и завывание ветра. Единственное, что выбивалось из общей картины, это тявканье периодически подающей признаки жизни Бетси, которая устроилась сбоку от меня, и звяканье фарфора, а также доносившиеся из дома разговоры прислуги. Но это совсем не раздражало, а как будто вносило еще больше уюта в этот день.

– Доктор, – нерешительно начала я, для меня подобные просьбы были пока непривычными. – Вы не против, если я увижу ваше лицо?

– Конечно не против! Вы могли бы и не спрашивать! Просто раньше вы это уже делали, и я как-то не подумал… Впрочем, неважно.

Я кивнула, встала с удобного кресла, почувствовала, что доктор мягко схватил меня за запястье и подвел к себе.

Гленна, кстати, я уже подвергла этой экзекуции. И могла этого не делать, пожалуй, потому что он выглядел в точности так, как я его себе представляла – короткие до ключиц вьющиеся волосы были убраны в маленький хвостик, высокие скулы и нос с горбинкой совсем не соответствовали английскому происхождению, морщинки у глаз, что говорило о том, что мужчина умел и любил улыбаться, изломанные линии бровей и тонкие нити губ. Я, конечно, не щупала все тело Гленна, все-таки хоть какое-то представление о приличиях у меня есть, но когда пыталась понять, во что он одет, заметила, что комплекции он был… как бы это сказать? Он был очень жилистый и словно был создан для какого-нибудь боевого искусства или рукопашного боя. Бывший военный, возможно? Это бы объяснило отсутствие охраны в особняке. И одет он был в брюки и простую хлопковую рубашку, все-таки на улице было слишком жарко и даже в брюках, боюсь, Гленну было слишком жарко, но он не жаловался.

Доктор, похоже, не собирался следовать английской чопорности и душить себя в жарких костюмах в тридцатиградусную жару, потому одет он был в легкую майку. Не удивлюсь, если он даже не в брюках пришел, а в шортах или бриджах, но проверять я постеснялась, все-таки выглядело бы это не очень прилично.

Говард Милтон, мужчина примерно пятидесяти лет от роду, по комплекции был далек от состоящего из одних сухожилий Гленна Гилмора, они были совсем разными. У доктора Милтона была комплекция упитанного толстяка, да и роста он был совсем невысокого, что только добавляло его схожести с колобком. Единственная общая черта с Гленном у них была в морщинках у глаз. У доктора было упитанное лицо, широкий нос и кустистые брови, а также живущие своей отдельной жизнью лихо закрученные усы. Такие усы вполне могли бы быть у Эркюля Пуаро, если бы он являлся реально существующей личностью.

Я улыбнулась, отойдя, наконец, от доктора и присев в кресло.

– Это так странно, я совсем не помню ваших лиц, но все равно как будто вспоминаю их. Это ощущение двойственности сводит меня с ума, – с горечью призналась я, задумчиво уставившись куда-то вдаль. Кресло напротив скрипнуло.

– Все пройдет, девочка моя. И это тоже пройдет, – добродушно заверил меня доктор, и я ему поверила. Кому как не собственному доктору мне верить?

2.

* 2 *

В доме было непривычно тихо, если не считать цоканья когтей Бетси по паркету и громыханья посудой с кухни на первом этаже. Это было удивительно и невообразимо, но я слышала даже негромкие мотивы задорной песенки, которую в процессе готовки напевала себе под нос повар, и писк крыс в подвале. Разве такое может быть? Да, доктор говорил мне, что за счет слепоты другие мои чувства будут развиты гораздо лучше, чем у обычного здорового человека, что один орган восприятия компенсируется другим, но все равно… Да и слышать чужие эмоции? Это из разряда фантастики.

Или все дело в интуиции?

Я как-то не придавала этому значения вчера, слишком много потрясений принес день, но я же слышала, чувствовала кожей сожаление и вину Гленна и добродушный настрой доктора Милтона, безмерное обожание и преданность Бетси жгло сердце. Одно дело распознавать интонации голоса, совсем другое ощущать незримое и недосказанное. Я вздохнула, в любом случае с этим мне никто не сможет помочь, мне не у кого спросить совета и поинтересоваться, нормально ли это. Остается только развивать свои способности, это может быть хорошим подспорьем в дальнейшей жизни и поможет мне успокоиться сейчас, все-таки я до сих пор чувствовала себя беспомощным слепым кротом.

Я перевернулась набок и носом зарылась в теплую подушку, не желая вставать. Сон не отпускал и заставлял веки слипаться, но надоедливые мысли все не хотели успокаиваться и так и роились в голове. Это мешало.

По моим прикидкам, на улице было утро, за окном приятно щебетали птички, кажется, они свили гнездо под крышей моей башенки и вот уже второй день будили меня своим пением, но сегодня я была этому совсем не рада. Благодаря острому слуху и открытому окну их чирикание казалось мне слишком громким. Я застонала в подушку: спать хотелось неимоверно, всю ночь я проворочалась с боку на бок, ненасытные жадные кошмары терзали меня всю ночь, я просыпалась от липкого страха и засыпала вновь, чтобы снова окунуться с головой в очередную трясину кошмара и потом опять проснуться. Сны я не запоминала, но остаточный страх не хотел меня отпускать. Похоже, выспаться сегодня не получится.

Я села в кровати, аккуратно опустила загипсованную ногу на маленький пушистый коврик у кровати и не удержалась от желания погладить мягкую ткань постели – она приятно холодила кожу и была мягкой, как перина. Одно удовольствие было бы здесь спать, если бы не мучающие меня всю ночь кошмары.

Когда я уже оделась и привела себя в порядок ко мне зашел, постучавшись, Гленн. Ходил он очень тихо, но со своим острым слухом я все равно услышала его шаги.

– Вы уже проснулись, – одобрительно отметил он, проходя ко мне, сидящей перед трельяжем на мягком пуфике и не знающей, что сделать с волосами. – Я вам помогу.

Он ловко выхватил у меня из рук гребень и аккуратно начал расчесывать короткие светлые волосы, вьющиеся на концах. Это было еще одной моей головной болью. Не то, чтобы это могло сравниться по степени тяжести с амнезией или слепотой, но все же… Доставляло некоторые неудобства. Ведь как говорят? Большое счастье, как и большие проблемы, складываются из мелочей.

Волосы у меня были цвета натурального светло-пшеничного и как все натуральные светлые волосы были легкими, как пух, и совсем не хотели укладываться и расчесываться, легко путались и не желали ни во что заплетаться. Гленн сказал, что раньше у меня были очень длинные волосы, но я настолько замучилась с ними воевать, что пару месяцев назад закатила истерику и потребовала их отстричь. Теперь они едва доставали до плеч, но легче с ними возиться от этого не стало – короткие волосы было трудно во что-то заплести, а путались они все также легко и вились на концах даже больше, чем прежде. Похоже, я самой себе подложила огромную и жирную свинью, но воздержалась от комментариев вслух.

– Это было нашим своеобразным утренним ритуалом, – вырвал меня из размышлений голос Гленна, я в удивлении приподняла брови, не понимая, о чем он говорит. – Война с вашими волосами, – пояснил он с улыбкой. Это точно была улыбка, я уверена, я кожей почувствовала ее, как будто в темный пасмурный день солнце вышло из-за туч, чтобы подарить мне немного тепла.

– Надеюсь, ты и дальше будешь помогать мне с ними бороться, – улыбнулась я. – Боюсь, без твоей помощи я вряд ли справлюсь, Гленн.

– Конечно, молодая госпожа. Вы можете на меня рассчитывать, – довольно заверил меня Гленн, завершая прическу. Я потрогала ее руками, это было что-то похожее на мальвинку, но не совсем: две пряди у висков с одной и с другой стороны были заплетены в косички, а на затылке переплетались между собой, свободно спадая на распущенные волосы. Просто, но со вкусом.

– Спасибо, Гленн. Во сколько подадут завтрак?

– Уже все готово. Желаете позавтракать на улице или в столовой?

– А давай устроим пикник? Погода отличная, – я повернула голову в сторону окна, из него веяло теплом летнего утра и запахом трав. – Присоединишься ко мне?

– Почту за честь, – вежливо ответил он и открыл передо мной дверь, придерживая меня за руку. Я пока не так хорошо управлялась с костылями, потому чувствовала себя не очень уверенно, особенно когда дело касалось лестниц и порожков.

Погода действительно была отличная, утренняя прохлада и горная свежесть охлаждали разгоряченную после кошмаров голову и упорядочивали мысли. Я физически чувствовала, как мои натянутые струны нервов расслабляются под напором умиротворенного утра и неспешного разговора в приятной компании – Гленн был разносторонне образован, и я поражалась его знаниям и количеству забавных ситуаций, которые происходили в его жизни и сейчас смешили меня.

Гленн разложил подстилку на самой границе сада, где газон плавно перетекал в живописный сочно-зеленый лес, и я в своем воображении рисовала красочные картинки того, как мы выглядели со стороны. Разговор как-то плавно угас, но тишина все равно была уютной и теплой, она пахла утренним солнцем и свежескошенной травой. С этим человеком мне было уютно молчать и только сейчас я задумалась о том, что, возможно, для той меня, которая все помнила, Гленн был кем-то вроде отца? Я повертела эту мысль в голове и поняла, что совсем не чувствую отторжения. Конечно, нынешняя я знала Гленна всего два дня и слишком рано говорить о сильной привязанности, но подсознательно я чувствовала себя в безопасности рядом с этим человеком.

– Боюсь, мне пора вернуться к своим обязанностям. Желаете еще чего-нибудь?

– Нет. Спасибо, что составил мне компанию, – улыбнулась я, перебирая в руке травинки. – Я еще чуть-чуть побуду здесь.

Послышалось шуршание ткани костюма и движение воздуха. Гленн, похоже, уже собирался уходить, но остановился и, собравшись с мыслями, заметил:

– Так как вы еще не до конца восстановились, я не вижу смысла приглашать учителей сейчас, но через неделю ваши занятия возобновятся. И до этого времени нам надо будет определить, распространяется ли амнезия на полученные вами до этого знания. Доктор Милтон говорил, что вероятность мала, но хотелось бы знать точно. Думаю, лучше будет заняться этим дня через три, когда вы окончательно придете в себя. Я принесу вам парочку книг, постарайтесь освежить память и проверить сначала себя сами.

– Ладно-ладно, Гленн, я поняла, – мученически выдохнула я, поднимая руки в сдающемся жесте. – Я постараюсь не лениться.

– Вот и отлично, – в интонации мужчины я почувствовала едва сдерживаемый смех, но сделала вид, что не заметила этого.

Гленн поспешил ретироваться, и я тоскливо подумала о том, что нет у него ко мне снисхождения, совсем нет. Тиран и деспот! Как можно человека, пережившего сотрясение мозга и амнезию, заставлять учиться? Это бессердечно! Я бы предпочла начать заниматься, когда моя память полностью вернется, но кто мне даст…

Я вздохнула, оперлась спиной о кору дерева и прикрыла глаза, стараясь не думать о стопке книг, которую Гленн притащит в мою комнату. Почему-то я не сомневалась, что стопка будет огромная, интуиция вопила о том, что лучше не заходить в комнату и не расстраиваться раньше времени. Да. Сам Бог велел провести сегодня весь день на улице.

Я настолько ушла в свои мысли, что даже не заметила чужих шагов. Не знаю, почему я посчитала, что этого человека не знаю, но это точно не был по-военному тихий шаг Гленна, и не легкая походка доктора, и не цоканье каблучков горничных, нет, это была плавная поступь хищника и на миг мне показалось, что ко мне вышел белогрудый медведь. Вблизи городов медведи не появлялись, но дезориентированный и голодный после спячки он легко мог набрести на наше поместье.

Я оцепенела от ужаса, в голове было настолько пусто, что мне даже не пришла в голову мысль убежать.

– Лоуман, ты что, призрака увидела? – издевательски-недоуменно протянул чужой голос, и я вздрогнула, отмирая. Вдали радостно залаяла Бетси, спеша сюда со всех лап. Я прикрыла глаза и помассировала виски, отчетливо ощущая, как скачками нарастает головная боль и меня запоздало начинает трясти – не иначе как из-за резкого выброса адреналина в кровь. Впервые моя интуиция и прокачавшиеся органы чувств обманули меня, и я была этому чудовищно рада.

– Лоуман? – обеспокоенно произнес голос и встряхнул меня за плечи так резко, что у меня даже зубы клацнули. Голова разболелась с еще большей силой, зато я перестала дрожать. Уже что-то.

– Не тряси меня! – потребовала я. – И так с головой не в порядке.

Незнакомец, похоже, нахмурился, но я уже не так сильно доверяла своему чутью, чтобы утверждать это со стопроцентной точностью. По голосу я определила, что это был парень примерно моего возраста, возможно совсем чуть-чуть старше меня.

– Ты в своем уме? – подозрительно уточнил незнакомец и с чудовищной силой сжал мои плечи, отчего я вскрикнула и постаралась оттолкнуть его от себя, но ничего не вышло. Это словно пытаться оттолкнуть каменную глыбу – для девочки тринадцати лет дело гиблое.

– Отпусти! – закричала я, не оставляя попыток вырваться из стальной хватки. – Мне больно!

Со стороны веранды послышались торопливые шаги, не иначе как Гленн спешил мне на помощь. Прислушиваясь к шагам Гилмора, я даже не успела заметить, когда парень успел меня отпустить – о грубом со мной обращении напоминали только ноющие от боли плечи. Когда Гленн добрался до моего импровизированного места отдыха, стояла напряженная тишина. Я уверена, что незнакомец был в смятении и некотором напряжении, я же тихо сидела на подстилке, потирая плечи.

– Что. Здесь. Происходит? – потребовал ответа парень. Я закашлялась от его наглости и кожей почувствовала искры, что пробежали между незнакомцем и Гленном, уверена, сейчас они сверлят друг друга неприязненными взглядами.

С минуту стояла тишина, но в конце концов Гленн вздохнул, сдаваясь. Я даже не старалась скрыть свое удивление, ведь трудно представить ситуацию, в которой мой дворецкий оставил бы без внимания причиненную мне другим человеком боль. Конечно, это звучит глупо и неосмотрительно, если учитывать, что я потеряла память – в моем случае доверие является непозволительной роскошью, но почему-то я уверена, что Гленн желает мне только добра – это словно аксиома моего внутреннего мира, не требующая подтверждения.

– Впредь постарайтесь не причинять боли молодой госпоже, – с угрозой в голосе предупредил Гленн.

– Хм.

Незнакомец ничего не ответил, только хмыкнул и присел на плед – послышалось шуршание костюма. Еще один чопорный консерватор в моем окружении? Не слишком ли их много вокруг меня?

– Кто вы? – спросила, наконец, я. Незнакомец опешил.

– Это Хибари Кея, – поспешил объяснить Гленн, – ваш друг детства. Его родители по просьбе ваших отца и матери временно присматривают за вами. В случае каких-либо проблем, вы можете обратиться к чете Хибари, и они вам помогут. С Хибари Кеей вы знакомы с пяти лет.

– Надеюсь, ты шутишь, – полувопросительно произнес Хибари, я виновато улыбнулась в ответ. Громко гавкнула Бетси прямо над ухом – похоже, все это время она была рядом и наблюдала за нами, даже удивительно, что она сидела так тихо.

– Приятно познакомиться, Хибари Кея. Нет, не шучу. У меня амнезия.

– Госпожа упала с лестницы, ударилась головой и сломала ногу. Доктор Милтон сказал, что амнезия временная, но все равно возвращение памяти потребует некоторого времени. Мне сейчас надо уйти, но надеюсь, что вы не заставите госпожу нервничать – сейчас ей это вредно.

– Можешь не волноваться, – вздохнув, сказал Хибари Кея. Я почти видела, как он нервно потирает переносицу, но вполне возможно, что это было лишь мое воображение.

– Тогда я вас оставлю.

Я нервно подергала выбившуюся у виска прядку, не зная, с чего начать. Если мы долгое время знакомы, значит мы хорошие друзья? Но не странно ли, что друзья детства обращаются друг к другу по фамилиям, или в Японии это нормально? Угнетающая тишина давила на нервы.

– Хочешь посмотреть, как я выгляжу? – нарушил затянувшееся молчание Хибари, и я кивнула в ответ. Бетси обрадовано залаяла, играючи носясь по полянке вдалеке – создавалось ощущение, что она очень рада заявившемуся гостю.

Хибари сдвинул пузатый чайник с заваркой в сторону и подсел поближе ко мне. Я не стала затягивать, ведь мне было очень интересно, как выглядит мой новоявленный друг детства.

Если бы я была скульптором и взялась описывать Хибари Кею, я бы сказала, что он воплощал в себе совершенство линий – все было в нем безупречно. Конечно, его внешность не была типично европейской, но он был красив, это я могла сказать со стопроцентной уверенностью. Я вела рукой по тонкому нахмуренному излому бровей, морщинке между бровями, прощупала высокие скулы: форма лица у него была треугольная, подбородок был острым волевым, и это лишь добавляло в его образ еще больше совершенства. Когда я перешла к по-восточному узким глазам, Кея фыркнул и закрыл их, предоставляя полную свободу действий. Проводя руками по глазам с на зависть всем девушкам длинными ресницами, я почувствовала легкую щекотку – это пряди волос спадали на глаза. Волосы у него были прямыми и жесткими, губы же были сжаты в тонкую полоску. Одет он был в… гакуран? Кажется, это так называется?

– Ну что? – с интересом в голосе поинтересовался Хибари.

– Красивый, – то ли с завистью, то ли с восхищением ответила я. И захлопнула рот, покраснев. Вот кто меня за язык тянул?! Язык мой, враг мой. Хибари же наверняка не о том спрашивал! Услышав короткий смешок, я покраснела еще сильнее и отодвинулась от парня от греха подальше – не хватало еще что-нибудь сделать и вогнать себя в еще большую краску.

– Как это произошло?

Вопрос прозвучал серьезно и немного зло, и я молчала, пытаясь сообразить, что так разозлило парня, ведь ничего не предвещало… Настроение его изменилось слишком резко. Если только… мне трудно было в это поверить, ведь после всего произошедшего я немного боялась этого человека, он показался мне опасным и очень непредсказуемым. Но если только подумать о том, что я действительно была дорога Хибари, и это происшествие его взволновало... Конечно, делать выводы было рано.

– Я поскользнулась на лестнице, – коротко ответила я.

Хибари зарычал, и я резко отпрянула, не веря собственным ушам. Это же точно рычал Хибари, не Бетси, именно Хибари?

– Не держи меня за дурака, – моментально успокоился Хибари и выжидающе уставился на меня, я кожей чувствовала его насквозь прожигающий ледяной взгляд. И когда я говорю, «прожигающий» и «ледяной», я имею ввиду именно «ледяной» и именно «прожигающий», в буквальных смыслах этих слов.

– Я поскользнулась на игрушечной машинке, – вздохнула я, не желая развивать эту тему.

– Мне из тебя слова клещами вытаскивать?

Я поежилась, поторопилась я с выводами все же, парень находился в состоянии тихого бешенства и едва себя сдерживал. Интуиция дала о себе знать, крича во весь голос об опасности. Как я вообще сошлась с этим человеком? Мы действительно были друзьями детства?

– Ребенок горничной играл в доме и в процессе игры разбросал свои игрушки на лестнице. Я спускалась вниз как раз во время обеда, когда все дети сидели на кухне. Кто знал, что так получится, – поспешно объяснила я, зябко поводя плечами и с облегчением ощущая, что Хибари смирил свой гнев.

– Где?

Я повернула голову в ту сторону, где сидел Хибари недоумевая, что он имел ввиду, но тут же сообразила.

– Гленн ее уже уволил.

– Вот как. Ей повезло.

Я моментально поверила его словам, да, действительно повезло. Это не было обещанием, это была всего лишь констатация факта. Черт, кто же он, этот Хибари Кея? Я думала, что гакураны давно вышли из моды и сейчас их носят разве что хулиганы и школьники из неблагополучных районов. И если говорить о Намимори, сомневаюсь, что в этом тихом городке есть что-то подобное школе хулиганов.

– Как так получилось, что мы дружим? – набравшись смелости, поинтересовалась я. Хибари легко рассмеялся, даже не думая обижаться. Похоже, мы действительно были хорошими друзьями, потому что Хибари производил впечатление человека, который не терпит грубости или фамильярности в свой счет. Мне же это, похоже, позволялось.

– Обожаю в тебе эту прямолинейность, – довольно произнес он и лег на плед, уложив свою голову мне на колени. Я только бровь приподняла на такую наглость – слава богу, этого не видит Гленн. – Я наследник одного из древнейших кланов японских якудза. Клан Хибари насчитывает пару тысячелетий истории и, хотя сейчас наше влияние на Японию уменьшилось, наш клан все еще силен и влиятелен. В чем ты права, так это в том, что не будь наши родители знакомы, мы бы никогда и не подумали о налаживании отношений, слишком разнятся наши интересы. Но так получилось, что мой и твой отец учились в Америке и были однокурсниками.

Я кивнула, безмолвно благодаря за кусочек информации – все-таки он мог ничего о себе не рассказывать и оставить меня в неведении. Вполне возможно, что именно поэтому родители отправили меня в Японию и поэтому именно в Намимори – если они дружат настолько хорошо, что доверяют друг другу, мои родители вполне могли положиться на родителей Хибари. В случае чего, якудза смогут защитить меня от чего бы то ни было.

– А как мы познакомились? – я с любопытством склонила голову, в руках перебирая жесткие волосы.

– Ну нет, сама вспомнишь, будет лишний повод скорее избавиться от своей амнезии.

Я надула губы и демонстративно убрала руку за спину, но Хибари, наглец, вернул мою руку обратно и мне ничего не оставалось, как продолжить перебирать его волосы. Возможно, все не так странно, как могло мне показаться, с этим парнем можно было найти общий язык.

Когда вернулся Гленн, у меня болели обе руки, но я все равно была довольна жизнью, даже головная боль прошла. Правой рукой я гладила по голове Хибари, зарываясь в прямые жесткие волосы, а левой рукой гладила вдоль шерсти Бетси. Она была горячей, словно печка, и приятно грела мне бок, ведь, не смотря ни на что, земля все еще была сырая и сидеть даже на пледе было не очень приятно. Ее радостный гав разносился, наверное, на несколько километров вокруг. Или, возможно, мне так только казалось?..

3.

* 3 *

Не знаю, почему, но Гленн терпеть не мог Хибари Кёю. Он не показывал своего отношения слишком явно, они никогда не сталкивались лбами в словесных конфликтах, но мне, очень тонко реагирующей на голосовые интонации и обстановку в доме, это казалось очевидным. Он всегда был до зубовного скрежета вежлив с Хибари, настолько холодно вежлив, что даже меня обдавало морозом и на коже появлялись мурашки, хотя эта «вежливость» была направлена не на меня. Хибари Кёя платил Гленну тем же.

Единственный раз, когда Гленн позволил грубость в адрес нашего частого гостя – тот самый первый раз, когда Хибари сделал мне больно. Подозреваю, что раньше они находились в состоянии постоянной холодной волны, но сейчас, после этого случая и в виду моей амнезии, нервного стресса и постоянного напряжения, их отношения накалились. И хотя, когда дело касалось меня, негласно между ними наступало перемирие, я все равно чувствовала тревожащую недосказанность.

Множество догадок приходило мне в голову, но я не решалась делать какие-либо выводы до тех пор, пока память ко мне не вернется полностью и бесповоротно. Я могла многого не помнить и многого не знать, а спрашивать мне было неловко. Да и сомневалась я, что скрытный Хибари или постоянно беспокоящийся за меня Гленн расскажут мне суть их непонятного противостояния, это хорошо, если не соврут. Если в характере Кёи было вообще ничего не говорить, то Гленн мог наврать мне с три короба, особенно если бы посчитал, что это для моего же блага.

Поэтому я решила не рыпаться и не строить догадки на пустом месте. Доктор обещал, что память вернется, значит, надо набраться терпения и ждать.

Единственное, в чем эти двое сходились – это в заботе обо мне. Это было удивительно, но эти два так сильно отличавшихся друг от друга человека действительно беспокоились обо мне. Это не было бы очевидным для постороннего человека, но для меня это было естественно, словно дышать. Я, не задумываясь, подмечала все эти детали, они не демонстрировали свою заботу явно, но я интуитивно знала, куда следует смотреть и что замечать, и удивлялась, что привлекло во мне таких разных сильных духом людей?

В их заботе не было ничего пошлого или романтичного, только искренняя ненавязчивая опека, и я решила, что ничего плохого не случится, если в моем окружении будет две точки опоры, заграждающих меня от проблем и невзгод. Тем более сейчас, когда мне это катастрофически необходимо.

Хибари для меня стал заботливым старшим братом, Гленн же был мне отцом.

С тех пор, как Хибари узнал о моей амнезии, он стал наведываться в усадьбу каждый день: нежился на солнышке вместе со мной, помогал в учебе, читал мне книги, если они не были написаны шрифтом Брайля, тренировался неподалеку. Гленн сказал, что раньше Хибари появлялся от силы раз в неделю, всегда отговаривался какими-то срочными делами в городке. Думаю, что его срочные дела никуда не делись и все еще требовали его внимания, но подсознательно ощущая мою потребность в его присутствии рядом со мной хотя бы раз в два дня, он старался появляться чаще. Иногда даже приезжал к нам со стопками документов и каких-то папок, это стало происходить так часто, что мы с Гленном в моем маленьком кабинете оборудовали ему рабочее место – поставили еще один рабочий стол, настольную лампу и кресло.

Мне такое внимание было очень приятно, особенно если учесть, что за целую неделю после случившегося мои родители так и не позвонили ни разу. Я подозревала, что, возможно, Гленн или, скорее, доктор Милтон регулярно отправляют им отчеты о моем состоянии, но разве они не могли позвонить мне хотя бы раз? Поинтересоваться, как у меня дела, как я себя чувствую? Даже родители Кёи позвонили и поинтересовались, как мое состояние и не надо ли мне чего. Я чувствовала себя нелюбимой и ущербной и все сильнее тянулась к Гленну и Кёе.

Конечно, в их ненавязчивой опеке были и свои минусы – под их синхронным давлением мне пришлось налечь на учебу. То есть это не было «учебой» в прямом смысле слова, это скорее было повторением, потому что все те стопки книг, что давал мне Гленн, я уже читала, я точно это знала. Я не помнила, как и когда я читала их, но обрывки знаний всплывали у меня в голове, я просто освежала их в своей памяти.

Стопок книг с каждым днем в моей комнате становилось все больше, они росли и высились, словно сталагмиты в сырой пещере, появляясь в самых неожиданных местах. Я запиналась об них, чуть ли не падала, но не просила убирать книги на место, потому что в любой день, когда вздумается и когда у него было свободное время, Гленн мог устроить очередной опрос, тест или рассуждение на тему, опираясь только на определенные бумажные или электронные источники.

Это было сложно, знания с трудом всплывали в голове, но все же всплывали. Но самой большой проблемой стали не стопки книг на разную тематику, напечатанные шрифтом Брайля, а занятия каллиграфией. Если Гленн говорил мне название иероглифа, я не могла его вспомнить и воспроизвести на слух, но, если он проговаривал иероглиф вслух и показывал, как он пишется, я потом с легкостью могла его воспроизвести. Я заново отряхивала от пыли собственные навыки, и иероглиф отпечатывался у меня в памяти.

Вот только все это было не так просто, ведь японцы не могли не покрасоваться и не усложнить иностранцам жизнь. Если хирагану и катакану мы с горем пополам осилили и освежили в памяти, то к кандзи даже еще не приступали. А если учесть, сколько иероглифов в кандзи… мне заранее становилось плохо. Как я вообще согласилась переехать в Японию? Или моего мнения не спрашивали? Почему не в какую-нибудь безобидную Италию или Болгарию? В этих странах хотя бы один-единственный алфавит!

Я истерила, кряхтела, жаловалась на жизнь и тиранов и деспотов, но продолжала упорно грызть гранит науки. Все-таки мне жить здесь, возможно даже всю жизнь. Не факт, что я вернусь в Англию.

Пока я предавалась мыслям, доктор Милтон успел снять повязку с моей головы и осмотреть мою шишку на затылке.

– Голова не беспокоит? Тошнота, головокружение, головные боли? – профессионально поинтересовался доктор, ощупывая мою голову. Я только поморщилась, но стоически терпела очередной осмотр.

– Нет, ничего такого. Раньше если занималась или долго читала, начинала болеть, но сейчас уже ничего такого. Как будто и не было сотрясения мозга.

– Замечательно!

– Доктор, а гипс мы когда снимем?

– Ох, дорогая моя, всего неделя прошла, куда вы спешите? – по-доброму усмехнулся в усы Говард. – Это перелом, он так быстро не срастается. Если говорить о вашей лодыжке, то, думаю, как минимум еще недель шесть вам придется походить в гипсе.

– Шесть недель? – в ужасе прошептала я, не веря своим ушам. Два домашних тирана за это время замучают меня до смерти своей учебой, я даже сбежать не смогу! С переломом и в гипсе далеко не убежишь!

– Зои, вас что больше пугает, слишком много свободного времени или присутствие Гленна вблизи от вас при наличии свободного времени? – весело хмыкнул мой персональный лечащий врач, и я покраснела. Не сказать, что я настолько сильно не люблю учиться, мне нравится узнавать что-то новое, но я получаю удовольствие от этого только когда занимаюсь этим добровольно, а не из-под палки и спеша, словно на поезд опаздываю.

– Ладно-ладно, не буду вас больше смущать, – засуетился доктор, складывая терапевтические приборы в докторский саквояж. – Вы медленно, но верно идете на поправку, потому советую вам не сильно налегать на учебу, а больше времени уделять отдыху на свежем воздухе – места здесь чудные, свежий воздух поможет вам скорее выздороветь и вернуть память. Гленна я предупрежу.

– Спасибо, доктор! – обрадованно вскочила я со своего места, широко улыбаясь. Хоть один человек в этом дурдоме заступится за меня перед моими домашними тиранами.

– Вы закончили? – подошел к нам Гленн и подал мне один костыль. – Все в порядке?

– Зои идет на поправку, но все-таки, настоятельно прошу вас не переусердствовать с учебой, ей нельзя слишком сильно напрягаться. Если сейчас сотрясение мозга не дает о себе знать, это не значит, что подобное проходит бесследно. Умерьте пыл, – серьезно произнес доктор. Я едва успела подавить издевательский смешок и сделала непроницаемое обеспокоенное выражение лица, когда почувствовала, что Гленн впился в меня взглядом. Думаю, что доктор Милтон тоже выглядит донельзя серьезно, но в его карих глазах наверняка проскакивают смешливые искорки.

– Хорошо, – неохотно согласился Гленн и подал мне руку, чтобы я покрепче за него уцепилась. Послышались удаляющиеся шаги – доктор направился к своей машине, кажется, сегодня ему нужно было в город по делам. – Последуем рекомендации доктора Милтона, сегодня можете отдохнуть, госпожа. Вы не проголодались?

– Нет, не очень. А где сейчас Хибари?

– Тренируется неподалеку, – коротко ответил Гленн, сразу сообразив, что я захочу посидеть с Кёей, мне этого даже говорить не надо было. – Я принесу плед и что-нибудь перекусить, посидите здесь, – он ссадил меня обратно на кушетку и пошел на кухню за импровизированным ланчем.

– Принеси мне потом какую-нибудь книгу! – крикнула я ему вдогонку, но он ничего не ответил, и я не знала, услышал ли он меня. Похоже, нет. Вздохнула и потянулась к окну напротив, распахивая его и впуская по-летнему теплый осенний сквозняк.

– Госпожа! – в комнату вбежала молодая девушка и подошла ко мне. Я почувствовала движение воздуха и почти «увидела», как горничная протягивает мне разрывающийся от трели телефон. – Вам звонят!

– Спасибо, Азуми. Нажми на зеленую кнопку и дай мне трубку.

– Конечно, госпожа.

Послышалось удаляющееся цоканье каблучков и я, вздохнув, приложила трубку к уху.

– Слушаю, – настороженно произнесла я. От звонка я не ожидала ничего хорошего, потому что сейчас никто, кроме Хибари и его родителей, мне на мобильный телефон не звонил. И то это было очень редко, только в крайних случаях, а если учесть, что сегодня он был в особняке…

– Зои, – выдохнула мое имя незнакомая женщина. –– Зои, это твоя мама.

Я оцепенела и не могла произнести ни слова. Это шутка такая? Не смешно совсем. В ушах набатом стучала кровь.

– Зои? – неуверенно произнесла моя мать на другом конце трубки, но я молчала.

Я долго думала над тем, что я скажу отцу и матери, когда они объявятся. В груди с каждым днем ширилась черная дыра обиды и непонимания, мне хотелось спросить их, почему они оставили меня, бросили одну. Но я все же надеялась на то, что вместо звонка они приедут, чтобы навестить меня и убедиться, что с их дочерью все в порядке. Видимо, я желала слишком многого.

– Прости нас, Зои, но мы с твоим папой были очень заняты. Ты же должна понимать, что мы усердно трудимся на твое благо. Наша компания получила правительственный заказ, мы не имели права отвлекаться.

Я упрямо сжала губы, я не хотела разговаривать с этой женщиной и слышать все то, что она говорила мне. Мне показалось, что она убеждает скорее себя, чем меня. Мое благо? Серьезно? Не похоже, чтобы их сколько-нибудь волновала моя судьба. Их слепая дочь скатилась с лестницы, заработала сотрясение мозга и потерю памяти, а они позвонили спустя целую неделю после случившегося? Я помеха, отвлекающий фактор? У них не было несчастных пяти минут на то, чтобы позвонить на другой конец земли и поинтересоваться хотя бы: «С тобой все в порядке?».

– Зои, не игнорируй меня! – грозно зашипела моя мать, и я, на ощупь отыскав красную кнопочку, отключилась.

Я дрожащей рукой провела по лицу, прикрывая глаза. Спустя пару секунд телефон вновь начал надрываться, и я засунула мобильный под подушку, звук звонка стал приглушенным и, если не прислушиваться или не иметь острого слуха, телефон можно и не найти.

Конечно, на следующее утро горничные, убираясь, наверняка найдут его, но мне было как-то все равно. К тому времени я приду в себя и, возможно, смогу набраться храбрости и поговорить с матерью.

– Молодая госпожа, с вами все в порядке? – подбежал ко мне Гленн, голос его был очень напряженным и обеспокоенным одновременно. Наверное, подумал, что я действительно перетрудилась. Не будем его разубеждать. – Вы выглядите очень бледно.

– Все нормально, просто немного кружится голова. Мне кажется, мне не хватает солнца, я слишком много времени провожу в поместье. Отведешь меня к Кёе?

– Да, конечно, – поспешно ответил Гленн и подхватил меня на руки, я только вскрикнуть и успела.

– Я могла бы и своими ногами дойти, – недовольно пробурчала я, вцепляясь в шею мужчины. От резкого подъема у меня действительно закружилась голова, и я пожалела о своем вранье – наверняка это карма, космос мягко намекает мне, что надо поменьше лгать своим близким.

– Так быстрее.

Мне сунули в руки корзинку с едой, книгой и пледом и понесли за территорию усадьбы, по протоптанной лесной тропинке. Хибари не любил чужих глаз, потому в первый же день своего пребывания у нас постарался отыскать удобную полянку недалеко от особняка, чтобы не растерять навыки. И нашел, она была окружена густым лесом и находилась в трех минутах ходьбы от усадьбы на Песчаных холмах. Я ничего не видела, но была уверена, что место очень живописное.

Наш садовник, чтобы мне, Гленну и Хибари было удобно добираться до этого места, проделал тропинку среди лесной чащи, спилил все лишние деревья и срезал все мешающие кусты. Сейчас эта импровизированная тропинка уже была протоптана, настолько часто Хибари туда ходил. Заодно и я иногда присоединялась к нему. Я не видела его тренировки и могла лишь догадываться по звукам о том, что он делает, но воображение у меня работало отлично, тем более, что звуки треска ломающихся веток и крошащихся под тонфами камней я слышала отчетливо. Я не знала, зачем Хибари так упорно желал стать сильнее (когда я уже верну себе память?), почему убивает на это столько сил, но я пыталась поддержать его не словами, так хотя бы своим присутствием. Сомневаюсь, конечно, что ему это было необходимо, но я тешила себя надеждой, что ему хотя бы приятно.

Мы вышли на полянку, и я почувствовала на себе озадаченный взгляд Хибари, он явно понял по моему лицу, что что-то случилось, тем более я не так часто путешествовала на руках Гленна, стараясь справляться своими силами.

– Что случилось? – Кёя подошел к нам, внимательно вглядываясь в мое лицо, видимо, я все еще была бледной. И руки у меня дрожали так, словно у меня было эпилептический припадок. Гленн опустил меня на землю, и я схватилась за костыли.

– У госпожи закружилась голова, – ответил Гленн, придерживая меня за локоть, чтобы я не упала. Над нами сгустились грозовые тучи, образно говоря, и я поняла, что Хибари недоволен. Я никогда не чувствовала страха перед Хибари, если не считать той «первой встречи», но сейчас мне стало не по себе.

– И зачем же ты тогда ее сюда приволок? – раздраженно спросил Кёя.

– Кто бы меня слушал, – кисло отозвался Гленн, не желая спорить.

– Я вообще-то здесь! – едва сдерживаемым от гнева голосом звонко возмутилась я. Разговаривают друг с другом так, как будто я не стою рядом или не слышу их. Это некультурно!

Острое и колючее внимание Хибари переключилось на меня, и я поежилась. Наверное, не стоило возмущаться, обычно, когда дело касалось моего здоровья и самочувствия, Гленн и Хибари, не сговариваясь, действовали настолько слаженно, словно знали друг друга всю жизнь. То есть так и было, они знали друг друга давно, но на время забывали о своих разногласиях. И это пугало. Союз Кёи и Гленна была страшной силой, жутко было представить, что было бы, если бы они все же нашли общий язык. Они были похожи гораздо больше, чем думали, потому я поймала себя на мысли, что это дело времени: со временем они точно найдут точки соприкосновения, я же им в этом помогу.

Гленн расстелил подстилку, разложил ланч и удалился, я же осталась на полянке и не знала, куда деться от недовольного взгляда серых глаз.

– Мне кажется, это все от недостатка солнечного света, – попыталась выкрутиться я.

– Что случилось? – повторил свой недавний вопрос Кёя, и я поняла, что отмазка не прокатила. Наверное, я действительно слишком паршиво выгляжу.

– Помоги мне сесть, – попросила я, игнорируя его вопрос.

Когда мы с комфортом расположились на подстилке, я вздохнула, спиной откинулась на теплый нагревшийся под солнцем камень и потрепала по голове крутившуюся около меня Бетси. Когда я гуляла за пределами поместья, сидела читала или просто грелась на улице, Бетси всегда была рядом, сопровождая и охраняя меня. Она была хорошо обученной собакой-поводырем. Когда я упала с лестницы и потеряла сознание, первой меня нашла Бетси и даже сообразила привести Гленна. Чудо, а не четвероногий друг.

– Мама звонила.

Я почувствовала, как напрягся Хибари и в очередной раз за этот день впился в меня взглядом. Не знаю, что он так тщательно искал в моем выражении лица, но то, что он нашел, кажется, ему не понравилось, молчание было тягучим и напряженным.

– Я бросила трубку. Не могла слушать все эти нелепые оправдания.

– Хм.

Я почувствовала твердую хватку Кёи у себя на руке и, не выдержав, всхлипнула.

– Травоядным полезно плакать.

– Что? – настолько опешила я, что даже раздумала плакать. – Каким таким «травоядным»?

Взгляд Кёи был настолько выразительным и ощутимым, что я почувствовала себя дурой. Ну да, кто тут может быть травоядным, уж точно Кёя таковым себя не считает. Что-то было знакомое в этом обращении, вполне возможно, что он уже когда-то называл меня так, но мне все равно это не понравилось.

– Это кто еще здесь травоядное? – глухо заворчала я, шумно сморкаясь в платочек. – Я вообще-то мясо люблю! Мы хищники почище других, да, Бетси? А ты свинину не ешь! Вы, японцы, вообще только рис и едите!

Бетси согласно гавкнула в ответ и положила свою морду мне на колени. Со стороны Кёи послышался веселый смешок, но тему он развивать не стал, наверное, решил, что психологическая встряска мне достаточно помогла, чтобы не расклеиться до конца дня. И я запоздало сообразила, что пошла на поводу у этого нахального, вредного, бессовестного засранца.

– Я тебе это еще припомню, – пробубнила я и услышала шорох – это Кея потрепал меня по голове (я сразу присмирела), схватил тонфы и пошел тренироваться дальше, даже перекусывать не стал.

Только когда послышался треск ломаемых веток, я ощутила нереальный голод, похоже, стресс и нервное напряжение уничтожили все мои скрытые резервы. Создавалось ощущение, что я даже не завтракала, хотя утром я поела очень плотно. Схватив бутерброд в одну руку, а книгу в другую, я решила, что не буду сейчас задумываться, а подумаю обо всем завтра. Пусть у завтрашней меня голова болит, а сегодня я буду отдыхать и наслаждаться художественной литературой.

запись создана: 14.01.2018 в 03:14

@темы: Учитель-мафиози Реборн, миди, креатифф, гет

---

09.03.2019 в 23:53

Пишет  Хэлли:

приложение Canva
автор упоролся. вместо того, чтобы писать, автор занимается вот этим:

++++++5++++++

и есть еще несколько неудачных из первых попыток, типа:

вообще-то я пришла не для того, чтобы плакаться о том, что у меня полгода уже вдохновения нет о, ужас!, а для того, чтобы поделиться прекрасным приложением, при помощи которого я смогла сделать быстро и легко такие красивые книжные обложки. хотя, может, это чисто на мой взгляд красиво, а на самом деле...
сначала я не хотела делиться этим приложением, потому что ревность! прекрасным не всегда хочется делиться безвозмездно, но потом поняла, что надо. не могу это держать в себе! называется приложение canva

если говорить о моих художественных умениях, то они никакие. мое отношение к художественному ограничивается одним годом художественной школы в детстве и папочкой с теми рисунками, что были нарисованы в то время при помощи мамы
я не умею рисовать даже самые простые карикатурные рисунки, у меня даже всякие узорчики получаются плохо, криво, неровно. да, у меня руки растут из жопы, к сожалению. со всякими разными фотошопами и редакторами изображений я обращаться не умею. честно, пыталась с ними поладить, но там все как-то заумно, а мне не хватает усидчивости влезть на ютуб и посмотреть бессчетное количество видео-инструкций
единственное, в чем я хороша - это подборка красивых фильтров на фотографии

в общем, если говорить об иллюстрациях, все, что я могла - это подобрать несколько картинок в тему и все. но тут мне попалось на глаза это приложение. я даже не помню, чем оно меня так заинтересовало, просто это было какое-то мимолетное любопытство
я вам серьезно говорю, я второй вечер подряд занимаюсь созданием коллажей-иллюстраций, и мне до сих пор не надоело. в этом приложении все так легко и понятно, что даже такой чайник, как я, смог разобраться
помимо обложек на книги там есть шаблоны публикаций в инстаграм и другие социальные сети, можно делать фотоколлажи, плакаты, флаеры, пригласительные, открытки, баннеры для блогов, обложки CD, плакаты на разные темы. это такой простор для творчества!

это приложение стало для меня огромным открытием

@темы: Учитель-мафиози Реборн, административное, Наруто

---

Чёрный песок. Эпизод 13. Часть 4

“Чёрный песок”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Бэта: Kaede
Фэндом: Naruto
Жанр: angst, drama, mindfuck
Тип: het
Пейринг: Genma|Sakura
Рейтинг: R
Размер: maxi
Предупреждение: plot bunny
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Kishimoto Masasi, чтоб ему икалось
Саммари: И твоя голова — пещера. Глаза — два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы, и видишь лишь то, что хочешь увидеть. Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл © “Дневник” Чак Паланик
От автора: порой употребляется намеренное повторение слов, авторские запятые

Четвертая часть тринадцатого эпизода. Не бэчено.

― Я не собираюсь менять собственного решения. Для того я вас и нанял, чтобы вы защищали меня и мой караван от высококлассных шиноби.

Генма полыхнул взглядом, Сакуре даже показалось, что глаза его налились кровью, но нет, он только скрипнул зубами и, резко развернувшись на каблуках и махнув рукой команде, двинулся вглубь чащи на северо-восток. Переглянувшись, члены команды номер семь последовали за ним.

Командир их маленького отряда двигался стремительно, ловко огибая колючие голые кустарники. Сакура еле поспевала за Генмой и почти не следила за местностью, постоянно пропуская тоненькие ветки, которые оставляли на щеках, ругах и ногах еле заметные алеющие царапины. Друзья с подозрением переглядывались, но не произносили и звука, казалось, своим размашистым шагом мужчина пытался выплеснуть раздражение, потому никто не хотел попасть под горячую руку.

Сакура тихонько шмыгнула носом, чуть не врезавшись в широкую спину резко остановившегося Ширануи. Генма несколько раз глубоко вздохнул, сжал-разжал кулаки и неожиданно повернулся к наблюдавшей за ним троице. Скрипнул зубами и медленно произнес:

― Вот почему я терпеть не могу торгашей.

Харуно перевела дух и невольно улыбнулась. Она успела достаточно хорошо изучить Ширануи в гневе, потому могла с уверенностью заявить, что буря миновала. Похоже, ее друзья это тоже поняли и расслабились, интуитивно ощущая состояние подруги.

― Что делать будем? ― невинно поинтересовался Наруто, разглядывая дремучий лес, в котором они очутились по вине командира. Было темно, совсем не видно неба, лишь редкие серые клочки небосвода проглядывали через кроны голых деревьев. Туман, опутывающий землю махровым покрывалом, придавал пейзажу странную нереально сказочную картинку, от которой у Сакуры поджилки тряслись. Она поежилась и покосилась на мужчину, который с интересом разглядывал пенек с поганками у себя под ногами.

Харуно подавила желание истерически хихикнуть. Идиотизм ситуации был налицо.

― Разделимся. Сай, Наруто, два километра, северо-северо-запад. Сакура, пойдешь со мной, мы продолжим двигаться в этом же направлении, но возьмем чуть-чуть на север, ― Генма говорил отрывисто и уверенно, не обращая внимания на подопечных, скрупулезно поправляя черные перчатки. Неподчинения он, похоже, не допускал. Харуно скривилась, но промолчала, Сай лишь кивнул, а Наруто подозрительно покосился на мужчину, но тоже смолчал. Сакура даже забыла удивиться.

― Если это засада, если их будет слишком много, не геройствуйте, возвращайтесь. В первую очередь это касается тебя, Наруто. Сай, проследи, ― Сакура мысленно согласилась с Ширануи, все же Узумаки был на редкость безалаберным и порой не отдавал себе отчет в действиях. ― Если вы решите не возвращаться в точку сбора, то первейшая ваша задача – по-тихому вырубить как можно больше противников. Никто из них не должен успеть поднять тревогу. Я понятно объясняю?

Друзья кивнули, Сакура вздохнула и уставилась на Генму, ожидая инструкций. Ширануи почему-то немного помолчал, раздумывая, но все же заметил:

― У нас та же задача, надеюсь, тебе я не должен объяснять, чтобы вперед не лезла? Вроде бы в больнице Тсунаде должна была выбить из тебя всю эту дурь.

Харуно закатила глаза, но ничего не ответила, Генма усмехнулся, две команды кивнули друг другу и скрылись в лесу, исчезнув в тумане.

Уклоняясь от веток почти на автомате, Сакура не могла отделаться от мысли, что ей не по себе. Хотя это было ее обычное состояние во время миссий, каждый раз она нервничала, как в первый раз. Но сегодня чувства были острее, чем обычно, потому что туман вокруг нее понемногу подтачивал беспокойство. Она была слегка дерганой, движения ее были резкими, оттого она была намного более внимательной, чем когда-либо, вслушивалась в безмолвный лес, поводя носом. Генма периодически поглядывал на девушку, Сакура видела, как глаза его издевались, но уголки точеных губ так и не изогнулись в улыбке или усмешке. За это она ему была даже благодарна.

От скорости передвижения промозглый холод забирался под жилетку, но Сакура не жаловалась, почти не замечая, что кожа ее покрылась мурашками. Она полностью погрузилась в собственное беспокойство.

Ширануи не спешил, стараясь подстроиться под темп медика, поэтому они периодически обгоняли друг друга, то Сакура выбивалась вперед, то Генма оставлял ее позади. Но ненамного и ненадолго, мужчина сегодня был на удивление осторожен, и это заставляло Харуно нервничать еще сильнее.

Где-то за спиной Ширануи чертыхнулся, и Сакура подавила желание обернуться, усиленно вглядываясь вдаль, реагируя на каждый шорох. Внимание ее было рассредоточено, потому она не могла сконцентрироваться на чем-то одном и надеялась, что Ширануи контролирует ситуацию.

Уже собираясь перепрыгнуть с одной ветки на другую, девушка неожиданно остановилась, уцепившись за сук, не в силах понять, что ее насторожило. Около нее, плечом к плечу, приземлился мужчина, он, нахмурившись, разглядывал непроглядный от недостатка солнечного света и затаившегося между веток тумана пейзаж.

Дав медику знак следовать за ним, Генма с неуловимой ловкостью начал перепрыгивать с одного дерева на другое, причем выбирал такие места для посадки, чтобы с земли его не было видно. Сакура начала двигаться за ним след в след, стараясь не только уследить за сопровождающим ее мужчиной, но и держать в поле зрения все пространство вокруг.

Едва заметный порыв ветра донес до слуха девушки чьи-то приглушенные голоса. Сакура остановилась, насторожилась и непроизвольно затаила дыхание, немигающим взглядом уставившись на Генму. Последний, склонив голову набок, задумчиво глядел в пустоту, по-видимому, вслушиваясь в разговор двух неизвестных. Сакура, как не пыталась, так и не смогла разобрать хоть что-нибудь. Неужели слух джоунина был настолько остер или это была очередная техника?

Генма знаками показал Сакуре оставаться на месте, прищурился, что-то выискивая, с опытной точностью кинул три куная одновременно в разные стороны, спрыгнул и тут же исчез*.

С каждой минутой ожидания туман, казалось, все больше сгущался. Харуно не могла сказать, то ли в действительности было так, то ли разыгралось воображение. Утренний холод стал намного более ощутимым, потихоньку пробираясь куда-то в район сердца, смертельно обхватывая лодыжки, ветерком пробегаясь по гусиной коже. Сакура выдохнула, и из ее рта вырвалось облачко пара. Она присела, спрятавшись в переплетениях веток и растирая руки, медвежьей хваткой вцепилась в ствол дерева, прикрыла глаза. Сил удивляться или бояться уже не было, бессонная ночь выпила из Сакуры все соки. Харуно привалилась щекой к коре и едва не провалилась в обморок.

― Идиотка, ― яростно прошептал на ухо знакомый голос. Генма ощутимо встряхнул девушку, отчего у той зубы клацнули. От неожиданности Сакура чуть не свалилась с дерева. ― Дур-р-ра безмозглая, умер-р-реть спеши-и-ишь? ― прошипел-прорычал он, с силой сжимая запястья.

Первое, что пришло девушке в голову, когда она относительно пришла в себя, что руки у Генмы слишком большие и сильные для ее хрупких запястий. Сакура вскрикнула, когда терпеть боль стало совсем невыносимо, и тут же едва ли не прикусила себе язык. Ширануи все же ослабил хватку и застыл, почти не дыша. Единственное живое подтверждение глупости Сакуры стал яростный взгляд карих глаз. Харуно почувствовала себя идиоткой, когда чужие голоса послышались совсем близко, в нескольких метрах к востоку. Затравленно оглянувшись на звук, она сглотнула и повернулась к мужчине.

Генма сидел на корточках, прикрыв глаза, пытаясь уловить что-то одному ему ведомое. То ли вычислял местоположение противников, то ли проверял, нет ли еще кого поблизости, то ли составлял план действий. Сакура вздрогнула, когда он неожиданно открыл глаза, сложил печати** и исчез в вихре осенних листьев.

Покачнувшись от искусственно созданного ветра, Сакура спрыгнула на землю и, сосредоточив чакру в ногах, с молниеносной скоростью направилась к уже приготовившимся к нападению противникам. Генмы видно не было, но она интуитивно чувствовала, что должна отвлечь внимание на себя.

Буквально подлетев к двум замершим мужчинам, Сакура вскинула ногу вверх, ударяя одного из них, высвобождая большое количество чакры. Шиноби был готов к атаке, но, видимо, не ожидал, что удар будет настолько силен, он постарался заблокировать его, но попытка его была тщетна – стремительная атака откинула его на несколько метров назад и впечатала в дерево, он почти протаранил дерево насквозь.

Харуно усмехнулась. Ее технику нельзя было отклонить, только уклониться.

― Как ты только дожила до своих лет, ― издевательски произнес Генма, материализуясь около Харуно и кивком указывая на второго вражеского лазутчика. Он истекал кровью и задыхался, глотка его была пробита тремя сенбонами. ― Тебя Тсунаде не учила, что в бою нельзя концентрироваться на одном-единственном противнике?

― Ты же был рядом, ― убежденно ответила Сакура, осматривая шею умирающего. Неизвестный шиноби испустил предсмертный всхлип и отошел в мир иной. ― Ты, что, используешь яд на сенбонах? ― с удивлением спросила Харуно, переводя взгляд с остывающего тела на Ширануи, который косо усмехался и перекатывал сенбон на языке. ― А как же?..

Сакура восхищенно следила за острой иглой, и в голове у нее созревало понимание. Она знала, что среди ниндзя редко, но встречались ядоделы***, но за всю свою жизнь она ни одного ни разу так и не встретила. То есть, возможно, и встречала, но люди с подобной специализацией почти всегда скрывали собственные умения, они были замкнуты, услуги их стоили очень и очень дорого. Медики и ядоделы нередко имели одинаковый набор умений, только использовали свои навыки в совершенно противоположных целях. Медики всегда были на виду, спасая жизни, волчком крутились в тылу, ядоделы всегда действовали из тени, раскрывали себя очень редко. Медики, конечно, тоже умели готовить яды, но только на уровне общих стандартных умений, делали это неохотно. Ядоделы же были искусными творцами. А еще говорили, чтобы не быть застигнутым врасплох другим ядоделом, они могли принимать ежемесячно малые дозы самых распространенных ядов, вырабатывая иммунитет. Оттого редко доживали до пятидесяти лет. Хотя Сакура подозревала, что это очередной миф, не имеющий к реальности никакого отношения.

Наконец, Харуно поняла, почему старейшины стараются держать Ширануи постоянно поблизости. А еще поняла, почему они ему настолько доверяют.

Прерывисто вздохнув, Сакура заглянула в карие глаза и осознала, что мужчина напротив читает ее, как раскрытую книгу, без особых усилий. Ему даже не требовалось уточнять, к каким выводам она пришла.

― А… что это было, там, на дереве? ― попыталась привести в порядок мысли Сакура. ― Не похоже на простой обморок. Я, конечно, в последнее время сомневаюсь в собственном профессионализме, но не настолько…

Генма хмыкнул и почесал подбородок. Похоже, у него уже были догадки на этот счет.

― Это, скорее всего, «привет» нам от второй банды. Захотели под шумок избавиться от части проблем. Посчитали, что без меня ты будешь легкой добычей. Похоже, у них не один-единственный умелый шиноби под рукой, подозреваю, что твои товарищи тоже подверглись нападению. Если это так и их гораздо больше, чем три человека, нам придется туго.

― Но мы же…

― Лучше молчи, детка, не ляпни очередную чушь. Сай и Наруто, в отличие от тебя, смогут за себя постоять. А теперь хватит рефлексировать, у нас еще дела.

Отработанным хватким движением Ширануи ловко перехватил буквально из воздуха появившийся сенбон и прикончил второго шиноби, противника Сакуры. Последняя не успела даже запротестовать, натолкнувшись на предвкушающий хищный взгляд. Генма не был настроен устраивать очередную долгую дискуссию.

― Не оставляй живого врага за спиной, если хочешь дожить до тридцати лет.

Мужчина сорвался с места, запрыгивая на дерево, возобновляя передвижение. Сакуре ничего не оставалось, кроме как последовать за Ширануи, от злости кусая губы.

Постоянно мелькающая впереди широкая мужская спина раздражала и нервировала, Генма, похоже, решил не дать Сакуре вырваться вперед, исчезнув из его поля зрения. Харуно оставалось только гадать, есть ли у него глаза на спине или еще где пониже, или ей только кажется, что даже так он успевает следить за передвижениями подопечной?

Плечом задев очередную мелкую веточку и случайно сломав ее, Сакура раздосадовано скрипнула зубами. В который раз ее гордость шиноби и первоклассного медика была уязвлена этим высокомерным ублюдком. Конечно, отчасти во всех подобных ситуациях была виновата она сама, она не питала никаких иллюзий на этот счет, но все же манера Генмы указывать ей на недочеты, просчеты, врожденную неуклюжесть и наивность взглядов бесила настолько, что порой Сакура ловила себя на мысли, что хочет подсыпать этому гаду яда в еду. В свете последних открытий это было довольно глупо.

Мужчина знаками показал, чтобы Сакура прекратила движение. Харуно послушно остановилась, присев на корточки, глубоко укрывшись в ветках деревьев, концентрируясь на подавлении чакры. В этот раз ни один первоклассный шиноби ее больше не заметит, уж она-то постарается.

Генма проследил за манипуляциями медика, удовлетворенно кивнул, спрыгнул и в очередной раз, сложив печати, куда-то исчез. Сакура не была уверена, то ли это была разновидность иллюзии, то ли он действительно переместился, возможны были оба варианта. Вот только оба варианта предполагали идеальный контроль чакры, который прилежной Сакуре Харуно и не снился. Вот она – разница в годах и опыте, Сакура как никогда ощутила пропасть, что пролегала между ней и Генмой. И если, к примеру, разница между ней и Ямато, между ней и Какаши была естественной, как воздух, то ощущая разницу в умениях с Генмой, она почему-то чувствовала острый дискомфорт.

Отгоняя навязчивые мысли, Сакура внимательно следила за местностью и потоками чакры. Ширануи видно не было, вражеских шиноби не было видно тоже, но это не значило, что их и Генмы в действительности здесь не было, потому от неопределенности Харуно нервничала еще больше. Аккуратно переставив ноги, медленно и очень плавно сдвигая веточки в поле зрения, Сакура осторожно вытащила из-за пояса кунай. Если враг застигнет ее врасплох, она сможет ответить не только кулаками.

До слуха медика донеслись чужие приглушенные (предсмертные?) всхлипы, и Харуно едва удержала себя от того, чтобы броситься на помощь напарнику. Глубоко вздохнув, мысленно досчитав до десяти, Сакура отметила, что в последнее время держать себя в руках стало гораздо сложнее, хотя раньше ей казалось, что Тсунаде научила делать это также естественно, как есть, пить, делать это регулярно, словно от этого зависела ее жизнь. После появления в жизни Харуно Генмы (и частично старейшин) вся ее жизнь и выдержка полетели в тартарары.

Сакура помотала головой. Что-то сегодня ее постоянно тянуло на размышления и на выявление роли Генмы в ее жизни. Не к добру.

― Не спи, ― шепнул на ухо Сакуре из воздуха возникший Генма, медик со страху в который раз чуть не упала с дерева, но мужчина придержал ее за талию. ― Впереди два отряда по пять человек, один ближе к нам на юго-востоке. Ты возьмешь ближний отряд, я дальний. Надеюсь, мне не придется в очередной раз тебя спасать? ― с усмешкой поинтересовался, оглядывая Сакуру покровительственным взглядом. Сакура фыркнула, но ничего не ответила. Точнее, не успела ответить, едва она открыла рот, Генма хмыкнул и исчез в вихре листьев.

― Показушник, ― сквозь зубы процедила Сакура и, подавив чакру, отправилась по направлению к вражескому отряду, передвигаясь бесшумно, следуя звукам ветра.

Прим. автора:
* – я понимаю, что ужасно идеализирую Генму, но за столько лет вполне возможно, что он мог усовершенствовать технику Минато. Ну, или не усовершенствовать, а, по крайней мере, овладеть ею в совершенстве. Возможно же? х) Кто не в курсе, я сейчас говорю о технике Хирайшин но Дзюцу. Подробнее об этой технике здесь: www.narutopedia.ru/wiki/%D0%A5%D0%B8%D1%80%D0%B...
** – Шуншин но Дзюцу или "Техника телесного мерцания", при которой ниндзя может скрыться или появиться с помощью своей чакры. Часто для этого используются вещи вокруг, такие как листья или песок, чтобы скрыть появление или исчезновение.
*** – не спрашивайте меня, откуда это вылезло. Явно из чего-то фэнтазийного, а не из мира Наруто. И, да, мы продолжаем идеализировать Генму ._. Когда, интересно, я приду к Генме – Марти Стю?

@темы: миди, креатифф, гет, Наруто

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мир тебя зовет

“Мир тебя зовет”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Фэндом: ЛедиБаг и Супер-кот
Жанр: романтика, приключения, психология
Тип: гет
Персонажи: Адриан/Маринетт
Рейтинг: R
Размер: миди
Предупреждение: АУ, попаданка
Статус: в процессе
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Томасу Астрюку, я только поиграться взяла
Описание: Героизм — это род смерти, а не образ жизни © Габриэль Лауб
Сильно ли изменится история, если у главной героини будут другие цели, другие привязанности, если героиня будет другой личностью? Этот рассказ о том, как в тело главной героини попала японская девушка, наследница своей семьи. Эта история о том, как девушка постепенно будет менять людей вокруг себя и целый мир вокруг.

Примечание: пару слова о создании фф и сюжете.

Примечание: • Этот фф я пишу для души, поэтому не судите строго.
• Главная героиня – попаданка в Маринетт, канон будет меняться. И предупреждаю сразу, я люблю в повествование добавлять капельку реализма и мрачности и, боюсь, что атмосфера будет совсем другая, не как в мультсериале. Если вас это не пугает, то милости прошу)
• Я твердо убеждена, что костюм героини зависит от ее характера и окружения, потому, раз у нас попаданка, необязательно, что ее костюм будет именно таким, какой был у Маринетт. И необязательно, что у нее будет такое же оружие. Я видела, что у Жанны Д’арк вообще было копье.
• Я постараюсь все это связать в гармоничную историю, чтобы не только внести капельку реализма, но и обосновать поступки, характеры злодеев, а заодно хочу немного расширить вселенную на счет характера способностей и их происхождения.
• Также заранее предупреждаю, флешбеки на этом не закончатся, я буду и дальше рассказывать о том, как Мари жила в промежутке с девяти до пятнадцати лет.
Вдохновлялась я «Against the current – Legends never die», потому советую хотя бы раз послушать эту песню и посмотреть прекрасный клип на нее ( www.youtube.com/watch?v=r6zIGXun57U ).
Также, немного визуализации.
Маринетт в костюме: i99.fastpic.ru/big/2017/1221/f2/8f2a7a7917665af...
Лукас Жебер: i100.fastpic.ru/big/2017/1221/1a/f332697e94cd9b...
Ли Сон Чон: i100.fastpic.ru/big/2017/1221/34/b53c55aa12933f...
И да. Продолжение в комментариях!

Вводная.

ВВОДНАЯ.

Покидая лук, стрела не возвращается ©

Поначалу осознание не хотело приходить. Я думала, что сейчас лежу в коме и вижу какой-то галлюциногенный бред, слышала о таком однажды по телевизору в одной из околонаучных телепередач. Там девушка во время комы прожила целую жизнь, вышла замуж, родила детей, мальчика и девочку, была очень счастлива и безумно любила собственную семью. А потом она проснулась и поняла, что сирота, и на самом деле все этого не было. Да и шутка ли, десять лет в коме? Она сошла с ума и закончила свою жизнь в психушке, покончив с собой.

Никогда не думала, что подобная мысль когда-нибудь придет мне в голову, но это было очень заманчиво – совершить самоубийство. Сколько себя помню, суицидники всегда мне были противны, я всегда считала, что это слишком легкий выход из ситуации, это неспособность с достоинством держать удар судьбы, трусость, подлость по отношению к родным. В нашей семье было множество людей, которые когда-то совершили харакири, по приказу господин или чтобы тело не досталось врагам. Это было мне понятно, это казалось своеобразным проявлением героизма, но убить себя, прогнувшись под мир? Увольте.

Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Сейчас мне очень хотелось иметь под рукой что-то, что могло бы перерезать горло, быстрая и не очень болезненная смерть, проткнуть артерию и быстренько истечь кровью. Идеальным вариантом был бы пистолет, я бы даже не успела ничего почувствовать, как мозги растеклись бы по кипенно-белой стене. Хоть что-нибудь, что могло бы помочь, вроде таблеток. Наглотаться и заснуть посмертным сном – это так быстро и легко. Или, возможно, укусить язык? Но, честно говоря, на подобное у меня пока не хватило бы духу.

Трудно сказать, было ли это так ужасно на самом деле, возможно, это было моим вторым шансом, которым я была обязана воспользоваться, но, разом лишившись всего, что мне было привычно и знакомо, любимого строгого отца, родного додзе, любимых балбесов, которые учились премудростям кюдо вместе со мной и были друзьями по совместительству, привычного окружения и даже страны, я почувствовала себя лягушкой в молоке. Я барахталась, пытаясь выплыть, все усилия на это бросала, но силы были на исходе. Кто меня сюда поместил, чтобы молоко не скисло? В эту страну, в этот год, в эту незнакомую девочку Маринетт? И был ли это мой мир? Существовала ли здесь когда-либо Нагано Мори? У меня не было ответов ни на один из этих вопросов.

У нее были родители, у этой Маринетт. Очень милые родители, Сабин с добрыми серыми глазами в очаровательном китайском платье, неуклюжий здоровяк Том, едва ли в своей жизни обидевший даже муху. Они не заслуживали такой дочери, как я, но они ее получили – незнакомую девочку, постоянно пытающуюся совершить самоубийство.

Признаюсь, это было моей ошибкой, в первые дни я почти сошла с ума от горя и не замечала ничего и никого вокруг. Потому, когда Сабин после напряженного разговора с доктором о психическом состоянии своей дочери зашла в палату, она увидела, как я упорно пытаюсь себе в кровь разодрать запястья иглой от капельницы. После этого меня перевели в палату с мягкими стенами.

Горе бедных Тома и Сабин можно было потрогать руками, оно было тягучее, почти беспросветное, совсем незаслуженное. Но мне было плевать. Мне было настолько плохо, что было трудно дышать, я задыхалась от бессилия. Я чувствовала себя очень слабой, беззащитной, я даже языка не понимала.

Отец много денег и времени потратил на мое образование: уроки словесности, изобразительное искусство и каллиграфия, базовый курс экономики, чтобы уметь разбираться в денежных счетах и отчетах, из языков английский и корейский, все это помимо постоянных тренировок кюдо и бу-дзюцу, но я никогда и подумать не могла, что мне понадобится французский. Тем более в следующей жизни.

Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я начала осознавать себя в этом мире, но опомнилась я только тогда, когда увидела Сабин рыдающую у моей постели. Я не знаю, молилась ли она, просила меня одуматься или требовала что-то, но это резко меня отрезвило. В своем горе она была безутешна, и я даже не заметила, когда схватила ее за руку, прижала к себе, и рыдали мы уже вместе. Она рыдала уже от радости, повторяла что-то на французском, перемежая язык с китайскими словечками, я же оплакивала семью, предыдущую жизнь, упущенные возможности.

Тоскливая мысль о том, что моя смерть подкосит отца, стискивала горло в болезненных спазмах. Папа с трудом пережил смерть матери, которая умерла при родах, в его жизни больше не было других женщин. Мы никогда не говорили об этом откровенно, но я была уверена, что он все еще носит траур по почившей жене.

Единственная надежда была на Ацуши – на двоюродного брата по материнской линии. Он был серьезным и образованным парнем, прекрасным бойцом с холодной головой. Он был вторым в очереди после меня на место следующего главы клана. Он должен был стать главой побочной ветви, но в связи с моей гибелью… Я очень надеялась, что он присмотрит не только за кланом, но и за моим отцом.

Смириться с новой жизнью и новым телом было трудно, но пути назад не было. Я была уверена, что восемнадцатилетняя девушка Нагано Мори, наследница клана Нагано погибла на улочках Осаки, сбитая автобусом, в котором, вероятно, отказали тормоза. Еще один вопрос, на который у меня не было ответа, убила ли я своим появлением беззащитного ребенка Маринетт Дюпен-Чен? Или вселилась в уже пустую оболочку? Но, честно говоря, мне не хотелось этого знать.

Много позже, начав потихоньку понимать отдельные французские слова, вырванные из контекста, я выяснила, что Маринетт тоже сбила машина – молодой студент, ребенок богатых родителей, во всю мощь лошадиных сил собственной BMW гнал на вечеринку и, обгоняя пассажирский автобус, не заметил выходящую из-за транспорта переходящую дорогу Маринетт. В итоге, не справившись с управлением, он вылетел с дороги прямиком в канал. Не выжил, захлебнулся. Девочку же со множественными переломами и черепно-мозговой травмой доставили в больницу, после чего она пережила клиническую смерть. Или не пережила, тут с какой стороны посмотреть.

На самом деле, многого от меня не требовалось: мне нужно было смириться, сделать вид, что девочка Маринетт всего лишь потеряла память и некоторые навыки. После пережитого, аварии и клинической смерти, изменение характера девятилетней девочки не будет казаться родителям чем-то пугающим или необычным, они будут рады уже тому, что их дочь осталась в живых. Вот только для того, чтобы мне самой жить дальше, нужно было найти опору в этом новом мире, в этой новой жизни. И со временем я ее нашла. Отрезвленная, я поняла, что не могу своим поведением и истериками причинить этой бедной семье еще больше горя.

Не знаю, какие высшие силы поместили меня в это тело, проклинать ли мне Будду, Аллаха или Бога, но я постараюсь, чтобы сущность, которая это сделала, обломалась. Я не собираюсь больше стенать от отчаяния. Я собираюсь нагнуть этот мир, если понадобится, и воздать всем по заслугам.

* * *

Прошло три года, с тех пор как произошла автокатастрофа. Мне, Мари Чен, уже стукнуло двенадцать лет. Почти тринадцать, если быть точнее, до тринадцатилетия оставалось чуть больше месяца.

Поначалу я очень волновалась на счет собственного психического состояния, я была уверена, что мне будет ужасно трудно имитировать детское поведение, но я ошибалась. Детское тело брало свое. Конечно, для ребенка я была излишне тихой, но все же иной раз мне хотелось побеситься, сделать пакость или поиграть во что-нибудь. Обычно я себе в этом не отказывала, потому что, оказывается, детское тело содержит в себе уйму энергии, хватит на маленькую теплоэлектростанцию. И я не хотела знать, что случится, если эту энергию сдерживать. У меня и так с головой было не все в порядке.

Три года пролетели незаметно, мне некогда было оглядываться назад и стенать о том, как я тоскую по старой жизни. Это чертовски помогало и потихоньку, со временем, воспоминания о старой жизни начали подергиваться дымкой. Все-таки, если гнать от себя воспоминания, оставить их на самой дальней полке памяти, постепенно они покрываются пылью и едва ли там можно что-то разглядеть. У меня же было слишком много новых впечатлений.

Чертовски слишком, я бы сказала, но за такое языковое извращение учитель словесности из моей предыдущей жизни меня бы точно прибил. Поначалу самое трудное, что нужно было сделать и чем я занималась в поте лица, были занятия языком. Когда Сабин и Том поняли, что я их совсем не понимаю, столько времени прошло, а навыки и память так и не вернулись, они наняли лучшего преподавателя французского языка, какого только смогли найти.

Месье Жебер преподавал в университете Пьера и Марии Кюри мировую культуру и французскую литературу, закончил французский государственный гуманитарный университет «IV Сорбонна», получил диплом с отличием. Он был не только отменным специалистом в своей сфере, но и преподавателем по призванию. А если учесть, что это было в моих интересах, как можно быстрее выучить французский, то обучение шло семимильными шагами. Я очень старалась, а месье Жебер только диву давался, насколько одаренная ученица ему попалась.

Вообще нам с Лукасом Жебером очень повезло. Он как раз искал объект для наблюдения для своей научной работы, что-то на счет потери памяти и практических навыков в общении после сильных психологических потрясений или амнезии. Название работы было мудреное, я его не запомнила, но основное для себя вычленить смогла. Идеально, как будто само провидение мне благоволило. Поначалу я сильно сомневалась, разве могут быть подобные совпадения в жизни? Но потом перестала себя терзать на этот счет, даже если это «везение» искусственного происхождения, надо этим пользоваться.

Целый год я занималась одним лишь французским языком. Каждый день, без выходных, школу я не посещала. Сабин написала заявление о том, что я перевожусь на индивидуальное обучение. Конечно, мне давали задания, которые я должна была сдавать раз в месяц, но, в связи с незнанием языка, учителя закрывали глаза на то, что мне оказывали посильную помощь родители.

Конечно, в будущем мне нужно было готовиться к сдаче экзаменов в колледж, но у меня было время на то, чтобы подготовиться и доучить язык. Да и целый год интенсивной учебы языка, перемежающийся пространными разговорами о литературе и культуре, дал свои плоды. Конечно, я не знала французский язык идеально, как если бы я родилась здесь и изучала его постепенно, но все же разговаривала я грамотно. Как мне сказал как-то месье Жебер, остальное дело разговорной практики, которая лучше всяких уроков поможет избавиться от акцента.

В какой-то момент я даже начала получать удовольствие от этих уроков и, когда спустя год интенсивность занятий с месье Жебером снизилась, я чувствовала себя немного потерянной. Что уж говорить, если Лукас Жебер мне был гораздо ближе, чем собственные родители? Он никогда со мной не сюсюкал, не разговаривал со мной, как с полоумной, не трясся надо мной, если я получала малейшую царапину или собиралась выйти на улицу.

Я понимала Сабин и Тома, конечно, понимала, все те события не могли пройти бесследно, но подобное не могло не раздражать. Я порой вела себя как ребенок, но это не значит, что я была и ощущала себя ребенком. Во мне понимание боролось с раздражением, и это почти разрывало меня на части.

Потому своих так называемых родителей я немного сторонилась. Полагаю, они это замечали, но старались не придавать этому значения. Время лечит, конечно же, но любить их также, как своего отца из той, прошлой жизни, я вряд ли когда-нибудь буду. Да и с любовью в принципе тут пока были проблемы. Мне было просто их жаль.

Спустя год, когда я уже неплохо говорила на французском языке, пришло время легализовать мои знания боевых искусств. В один из вечеров, когда Том и Сабин расслаблялись у телевизора после нервного рабочего дня, я спустилась на первый этаж и предложила не только записать меня в какой-нибудь кружок боевых искусств, но и сменить фамилию на Чен.

Это не было каким-то обоснованным желанием, просто мне это было нужно. Мне нужна была другая фамилия и другое имя, иначе я ощущала себя смертницей Маринетт. В действительности у меня не было ничего своего. Уже не говоря о том, что мне жутко не нравилось ее имя, слишком длинное и совсем не восточное, в классических европейских традициях излишне вычурное.

Мари же было почти идентично Мори, уже не говоря о том, что китайская фамилия мне была гораздо ближе, чем фамилия «Дюпен». Не знаю, что на этот счет подумали родители и какие из этого сделали выводы, но мне было откровенно все равно. Главное, что они сделали, как я просила. Теперь я официально числилась как Маринетт Чен, а неофициально – для друзей и близких просто Мари.

Откровенно поговорив с родителями, Том согласился со мной, что знание боевых искусств будет нелишним во все времена и предложил альтернативу: я буду ходить в гимнастический кружок для развития гибкости и, если продержусь целый год и не буду стенать о том, что мне больно, тяжело или плохо, то он запишет меня на тхэквондо.

Конечно же, я согласилась. Тем более, лишние знания никогда не помешают. Да и тело девочки Маринетт было все еще по-детски хрупким и мелким, перед тем, как записаться на боевые искусства, требовалось его хоть немного укрепить. Поэтому еще один год ушел на гимнастику, подготовку к экзаменам в государственный коллеж с творческим уклоном «Франсуа Дюпон» и на занятия французским языком, но уже без фанатизма.

Государственную среднюю школу «Франсуа Дюпон» родители выбрали по вполне прозаической причине – она была ближе всего к нашему дому, она была в десятке лучших государственных школ Парижа, и она была с творческим уклоном. Я, также, как и Маринетт, очень любила рисовать и, если выдавалась свободная минутка, старалась тратить время либо на рисование, либо на укрепление своего слабого детского тела.

И если с рисованием все было отлично, помогали не только мои навыки, но и исключительный талант Маринетт, то с укреплением тела все было совсем плохо. Конечно, я понимала, что и так делаю неплохие успехи, но все же если вспомнить прошлую жизнь, когда я с раннего детства начала заниматься стрельбой из лука, а позже лет в четырнадцать боевым искусством бу-дзюцу, это не шло ни в какое сравнение.

Вообще бу-дзюцу было нашим клановым ремеслом с незапамятных времен. Клан Нагано насчитывал более тысячи лет своего существования во славу японских императоров. Бу-дзюцу же было именно боевым искусством, так как его цель была в быстрой и эффективной нейтрализации противника, вплоть до его убийства, в отличие от современных направлений, где главным была победа в спортивном поединке. В этом виде рукопашного боя не существовало правил, так как победа достигалась любым способом. Искусство убийства себе подобных, если быть точным. «Карающая длань императора».

Вплоть до отречения от божественной власти императора Сёвы наш клан специализировался на этом боевом искусстве, но после капитуляции во время Второй Мировой войны семье пришлось найти себе более мирное занятие. Не знаю, на что опирался текущий на тот момент глава, но почему-то он выбрал именно искусство самосовершенствования и самореализации кюдо.

Мне всегда было интересно, почему не будо? Будо тоже являлось спортивным рукопашным искусством и, это было логично, после бу-дзюцу перейти в более спортивное и мирное его направление, но почему-то глава Нагано посчитал, что нужно кардинально изменить политику клана. Возможно, у него были причины поступить именно так, но прошло уже больше полувека и, к сожалению, достоверных источников информации не осталось, все исчезло в горниле войны.

Ровно в тот день, когда мне исполнилось двенадцать лет, Том в качестве поощрительного подарка записал меня на тхэквондо. Это было лучшим вознаграждением за мои труды – я выдержала не только целый год гимнастики, но и без проблем поступила в коллеж «Франсуа Дюпон». Уже два месяца как я ходила в эту школу и была весьма довольна, обучение там было действительно очень хорошим и ценилось во Франции высоко.

Занятия же тхэквондо вел старый друг родителей кореец Ли Сон Чон, его семья переехала во Францию после Второй мировой войны и открыла собственную школу боевых искусств. Школа была в нескольких кварталах от коллежа, в пятнадцати минутах ходьбы.

Я раньше никогда не занималась тхэквондо, видела соревнования только по телевизору. В связи с изучением корейского языка мне многое об этой стране было интересно, не только боевые искусства, но и ее культура и традиции, потому, когда Том предложил заняться именно корейским рукопашным боем, я согласилась, не задумываясь. Тем более, мне это могло помочь в занятиях кюдо и бу-дзюцу, у меня была очень хорошая практика, и я собиралась выработать свой гармоничный стиль, который сочетал бы в себе лучшие качества этих искусств.

Конечно, еще много времени пройдет, когда я смогу разработать руки и натянуть тетиву лука или когда смогу разработать нужные рефлексы до автоматизма, но уже сейчас я чувствовала фантастический энтузиазм и воодушевление. Это было то, чем я хотела бы заниматься: не как способ зарабатывать на жизнь, а как занятие для души и дисциплина для ума и тела.

Да и для начала лук нужно было сделать. Я знала, что в школе Сон Чона есть кружок кюдо, более того, там даже есть мастер, который может вручную сделать лук и смастерить перчатки и нагрудник, но даже если попросить, я все равно была слишком мелкая для стрельбы. Если мастерить все это под свои пропорции (если делать в натуральную величину, там лук будет больше, чем я сама, ведь юми представляет из себя лук длиной более двух метров), в этом не было смысла, дети слишком быстро растут, а делать на вырост как-то... Неуважительно? Кощунственно? Мне было трудно подобрать точное определение. Поэтому я решила, что подожду хотя бы лет до пятнадцати, как раз к тому времени смогу наработать мышцы.

У меня были большие планы на грядущий год: закончить обучение французскому языку, перестать заниматься гимнастикой и посвятить себя занятию боевыми искусствами, не только тхэквондо, но и бу-дзюцу, а также не переставать рисовать и наладить отношения с одноклассниками и родителями. Работы предстояло много, мне даже некогда будет остановиться и задуматься о том, что со мной произошло и насколько это фантастически. И я, пожалуй, была этому только рада: лишний раз думать не хотелось.

Нужно было вплотную заняться собственной жизнью, и я была решительно настроена вытащить себя из собственноручно созданного панциря.

1.

1.

– Мари, опоздаешь в школу! – крик Сабин застал меня в позе медитации на балконе, ворвавшись в мозг подобно урагану. Я поморщилась. Нужно было продолжать работать над собой, залогом хорошей медитации было полное погружение и сосредоточенность, я не только не должна была услышать Сабин, но и должна была по своим биологическим часам определить время, когда медитацию стоит закончить и очнуться самостоятельно. Похоже, придется этому уделить немного больше внимания.

Я вздохнула и выключила будильник на телефоне (его я почему-то не услышала), постепенно звуки просыпающегося города ввинчивались в мое сознание. Переливчатое пение птиц не могло заглушить шум проезжающих мимо машин и звуки стройки неподалеку. Я все еще не могла к этому привыкнуть, ко всему этому привычному шуму столицы: в прежней жизни резиденция нашего клана располагалась на горе и на километр вокруг был только лес и горы.

Потянувшись и глотнув воды, я поставила деревянный столик на привычное место и спустилась в свою комнату, решив, что перед походом в школу мне не помешает контрастный душ.

– Привет, мам! Ты же знаешь, я уже давно встала, – с укором произнесла я, поцеловав Сабин в щеку. В нашей семье это было традиционным семейным ритуалом, утренние поцелуи для меня поначалу были дикими, особенно если учесть, что Тома тоже нужно было целовать, но постепенно я привыкла и к этому тоже.

– Знаю, конечно, но не хочешь же ты в первый день учебы опоздать в школу?

– Век бы туда не ходила, лишь бы не видеть лицо Хлои Буржуа. Наверняка она опять будет в моем классе.

– Четвертый год подряд? Разве так можно? – удивилась Сабин, наблюдая за тем, как я тянусь за молоком и добавляю его в хлопья.

– Не уверена, что мне повезет, и она окажется не в моем классе.

– Да ладно, все будет хорошо, все-таки новый учебный год, – Сабин погладила меня по щеке, и настроение тут же взлетело вверх. Бывают же в мире настолько добрые и позитивные люди. – Хочешь, заплету тебе французскую косичку?

– Да! Хочу!

Когда я спустилась на первый этаж, пекарня уже работала вовсю, а Том носился между прилавком и подсобкой, заряжая энергией всех вокруг. Том был грузным и очень большим мускулистым мужчиной, в жизни он казался неповоротливым, как медведь, но в пекарне волшебным образом преображался, поражая чудесами ловкости и юркости. Пожалуй, устойчивое выражение «как рыба в воде» ему очень подходило.

– Доброе утро, пап! – очередной поцелуй был доставлен по назначению, и только потом я увидела, что у Тома находилось в руках. – Вау, какая красота! Это мне?

– Конечно, дочка, угостишь своих одноклассников. Очень надеюсь, что ты с ними поладишь.

– То есть, по-твоему, мое природное дюпен-ченовское обаяние в этот раз не сработает? – притворно надула губы я, и Том, рассмеявшись, растрепал мне челку.

– Конечно, сработает! Но лучше подстраховаться и нанести удар на опережение, – рассмеявшись, я поцеловала Сабин и Тома, схватила коробку макарон и, звякнув колокольчиком на входе, выбежала на улицу.

Странное дело, но во Франции был удивительно мягкий климат. Конечно, бывали и снега зимой, и дожди весной и осенью, но все равно, по сравнению с донельзя холодной в зимний период Японией, с ее жуткими ветрами и частыми ураганами, Франция радовала отсутствием ветров и всяческих ураганов. И зима здесь была мягкая и теплая, даже если случались какие-то заморозки, едва ли температура здесь падала ниже нуля.

Я любила тепло еще в прошлой жизни, потому подобный климат не мог меня не радовать. И в лучших парижских традициях этот сентябрь выдался донельзя жарким, была только половина девятого, а уже стояла жара градусов под тридцать. Я даже почувствовала себя не очень уютно в бриджах, футболке и кофте поверх. Пожалуй, стоит снять хотя бы кофту, когда буду в школе, мысленно пообещала я себе и встала на переходе, ожидая, когда загорится зеленый свет.

Неловко обмахиваясь крышкой от коробки с макаронами и едва соображая от жары, я чуть не уронила свою ношу, когда увидела, что старик в нелепой гавайке и бежевых шортах переходит дорогу на красный свет.

Конечно, я не могу сказать, что в нашем квартале было очень оживленное движение, все же пекарня Дюпен находилась немного в стороне от центра города, но все же не смотреть по сторонам, переходя дорогу, было очень опрометчиво. Я едва успела выдернуть полоумного деда из-под колес машины.

Отдышавшись и стараясь хоть чуть-чуть успокоиться (машины до сих пор вызывали во мне подсознательный страх), я помогла встать старику и дала ему в руки отлетевшую в сторону трость.

– Спасибо, мадемуазель. Ох, какая неприятность!

– Да уж, неприятность, – пробормотала я себе под нос, наблюдая за тем, как несколько макарон вылетели из коробки и были бесконечно испорчены приходившими мимо людьми. – Ладно, ничего страшного. Вы бы поосторожнее, месье, красный свет горел. Все-таки бросаться под колеса машины с утра пораньше не кажется мне лучшим началом дня.

– Я учту это, мадемуазель. О, какое объедение! – я даже оглянуться не успела, а одна из макарон уже оказалась во рту старика, и он с наслаждением ее смаковал. Я усмехнулась, прекрасное начало дня, просто прекрасное.

– На здоровье. Всего хорошего, месье!

Когда я в буквальном смысле ввалилась в аудиторию, весь класс уже был на месте и мадам Бюстье уже собиралась проводить классный час. До звонка оставалось всего пару минут.

– Нино, может ты сядешь в этом году за первую парту? – мальчик в голубой майке, джинсах и в наушниках с несчастным видом поплелся на место, куда указала Калин Бюстье. Я проводила его взглядом с улыбкой, вот уж кто не любил всяческие классные перестановки.

Сев на свое место и разложив вещи, я заметила, что кто-то очень назойливый стоит около моей парты и притоптывает ногой. Ну удивительно, кто бы это мог быть? Ни один год без нее в этой школе у меня не проходит.

– Мари Чен, это теперь мое место! – нагловато произнесла моя персональная головная боль, и я поморщилась. Ну знала же, как мне в последнее время «везет», а все равно надеялась…

– Хлоя Буржуа, я сидела на этом месте все три года подряд и, больше того тебе скажу, собираюсь здесь сидеть еще и четвертый год.

– Больше не будешь. Новый год, новые места, – поддакнула вечная подпевала Хлои Сабрина.

– Так что иди лучше сядь вон с той новенькой девочкой, – показала Хлоя рукой на мулатку, которую до этого я в школе не замечала. Перевелась, что ли? – Слушай, сегодня приедет Адриан, а раз он будет сидеть за первой партой, то я буду сидеть точно за ним. Вот здесь!

– Понятия не имею, кто такой этот ваш Адриан и почему меня должны волновать ваши желания, девочки. Логики в ваших словах мало.

– Представляешь, она не знает, кто такой Адриан! С луны, что ли, свалилась? Он фотомодель, а я его лучшая подруга.

– Эй, чего ты раскомандовалась? – влезла в эту перепалку новенькая. Я решила пресечь нелепую ссору как можно скорее:

– Мадам Бюстье? – тяжко вздохнув, подняла руку я и обратилась к классной руководительнице. – Вы меня тоже пересадили?

– Нет, Мари, ты можешь сидеть на своем старом месте, если хочешь.

Лицо Хлои искривилось так, будто она съела лимон целиком, вместе с кожурой. Сабрина же оттащила свою «подругу» от меня и посадила на старое место, где они сидели в прошлом году. Я опять вздохнула.

– Эй, не знаю, как тебя зовут, не хочешь сесть ко мне? – обратилась я к мулатке.

– Я Аля, приятно познакомиться. Не думала, что уже в первый день успею с кем-то поссориться в новой школе.

– Просто не обращай внимание. Хлоя не самый приятный человек, но с ней можно ужиться, если игнорировать ее словесные выпады. Я тренирую на ней свою выдержку, вот уж кто умеет вывести из себя даже покойника, – Аля, рассмеявшись, присела за мою парту.

– Чтобы победить зло, хорошим людям нужно делать что-то хорошее. Так говорит моя любимая супергероиня, Маджестия. Эта Хлоя сущая злыдня, и хорошие люди должны ее проучить, – я хихикнула, глядя на нездоровый энтузиазм своей соседки. Конечно, Хлоя бывает жутко противной и поначалу может показаться дьяволом во плоти, но чтобы настолько…

– Будешь? – я, усмехнувшись, пододвинула коробочку с макаронами ближе к Але, и она взяла один. – А хорошие люди, значит, мы?

– Ну да, а кто же еще?

– Приятно познакомиться, хороший человек. Я Маринетт Чен, можно просто Мари. Надеюсь, мы подружимся!

Быстренько покончив со всеми организационными вопросами, мадам Бюстье перешла к уроку французской литературы, первому в этом году стоящему по расписанию. Я уже предвкушала очередные скучные часы бесполезной траты времени в школе. Конечно, я не могу сказать, что в прошлой жизни, учась в школе, была отличницей, но, оказывается, в Японии давали неплохое образование. Все то, что мы проходили в коллеже Франсуа Дюпон, с трудом, но всплывало в моей голове. А если учесть, что литературой и языком я занималась под чутким руководством Лукаса Жебера, профессионала своего дела, учеба давалась мне достаточно легко.

Не все, конечно. Еще в прошлой жизни у меня были проблемы с химией и физикой, потому в этих дисциплинах мне приходилось прилагать некоторые усилия – у меня оказалось множество пробелов в образовании по этим предметам.

Я бы могла, конечно, попытаться перепрыгнуть несколько классов, но какой в этом был смысл? Зачем? Почему не насладиться, наконец, школьной жизнью, когда единственной моей обязанностью перед Томом и Сабин была хорошая учеба и помощь в пекарне. От меня не требовали безупречного знания этикета и умения держать лицо на публике, от меня не требовали исполнения традиционных обязанностей наследницы, я не должна была следовать чьим-то стандартам о том, какова должна быть будущая глава клана Нагано. От меня даже не требовали в будущем наследовать пекарню. Том никогда на меня не давил и не требовал в будущем наследовать семейное дело, и в этом я им с Сабин была особенно благодарна – они уважали мое мнение и мои решения, потому выбор оставили за мной.

Конечно, они могли быть фанатичны в вопросах моей безопасности (в любое время дня и ночи я должна была отвечать на звонки Сабин или Тома) или в ежемесячных походах к психологу (в этом желании я их понимала), или в нежелании отправлять меня в школу куда-нибудь в центр города, где было чудовищное движение. Конечно, со временем они успокоились, все-таки шесть лет прошло с тех пор, как Маринетт попала в автокатастрофу, они уже перестали так остро реагировать на все мои взбрыки и требования о большей свободе, но, я уверена, все это оставило глубокий след. Сейчас они уже отпускают меня в школу и в кружки без сопровождения, мне не приходится отвоевывать прогулки в одиночестве или с подругами по Парижу с боем. Но я вижу, каким беспокойством, бывает, загораются глаза Сабин или как Том в старой нервной привычке потирает шею. Я не могу сказать, что когда-нибудь полюблю их также сильно, как когда-то любила отца, но со временем эти люди стали для меня очень важны. Они не заменили мне родителей, не совсем так, они стали мне лучшими друзьями и опорой. И, возможно, я никогда не смогу мысленно называть их «мама» и «папа», но я чувствую потребность их защищать. Хотя бы от нервных потрясений и самой себя.

Задумавшись, я пропустила момент, когда прозвенел звонок, очнулась только после тычка Али и восклицания новенького в нашем классе мальчика, возмущенного нападками Кима. Я присмотрелась, похоже, задира и грубиян Ким опять начал задираться к новеньким.

– Иван, что случилось?

– Это все Ким! Вот я тебе сейчас… – новенький Иван уже хотел было ударить обидчика, но голос мадам Бюстье остановил его:

– Иван, иди в кабинет директора, живо!

Я вздохнула. С Кимом, как и с Хлоей, я тоже училась уже несколько лет подряд в одном классе и, к сожалению, он был таким же одноклассником, как и Хлоя, которого я бы в своем новом классе видеть не хотела. Проследив взглядом за понурившимся здоровяком, я прищурила глаза, глядя на Кима. Тот, заметив мой взгляд, побледнел и поспешил ретироваться. Похоже, все еще помнит урок, который я преподала ему в прошлом году. Это хорошо. Не придется преподавать урок повторно.

– Мари, не хочешь пойти со мной в библиотеку? Предлагаю сделать доклад по литературе вместе и заранее, чтобы потом не паниковать в последний момент, – предложила Аля, наблюдая, как я раздаю угощение одноклассникам. Было бы невежливо с моей стороны не воспользоваться советом Тома.

– Я не против. Роуз, не хочешь взять с собой оставшееся печенье и раздать его после физкультуры? Вы наверняка проголодаетесь.

– Конечно, Мари, это так мило с твоей стороны, – солнечно улыбнувшись, ответила Роуз, забрав коробку с собой. Я вздохнула, не имея никакого желания заниматься докладом сейчас, но Аля права, литература сама себя не сделает.

Я кивнула Роуз и направилась вместе с Алей в библиотеку, но неожиданно была сбита с ног… землетрясением? Ну или это было что-то близкое к нему, потому что стены школы содрогнулись, а с потолка посыпалась штукатурка. В панике пытаясь сообразить, разве Франция сейсмически активная зона?, я с трудом нашла взглядом дверь. Кажется, при землетрясении нужно встать в дверном проеме, это наиболее безопасное место.

– Скорее! – не успела я что-то предпринять, как Аля с горящими энтузиазмом глазами потащила меня в библиотеку поближе к окну.

Я остолбенела. На улице, со зловещим видом наступая на полицейских, шел каменный монстр, очень похожий на Бена Гримма из Фантастической четверки. Он легким движением руки разбрасывал стоящие на его пути полицейские машины, в школьном заборе сияла большая дыра как раз с рост монстра.

Я открыла окно и едва успела увернуться от каменного булыжника, влетевшего в окно библиотеки. Монстр протяжно орал «Киим», словно ему было физически больно, и я не могла не заметить, насколько его голос похож на голос…

– Это Иван? Как такое могло произойти?

– Ты можешь себе представить? Он перевоплотился и стал суперзлодеем! – глаза Али горели лихорадочным огнем восторга. Меня передернуло. Это была неприятная неожиданность, как будто наткнуться на прирожденного папарацци, который всю жизнь гоняется за сенсацией. Для таких людей горе человека ровным счетом ничего не значит. – Зарядка есть, GPS есть, я побежала!

– Ты с ума сошла? Куда ты?! – крикнула я ей вдогонку.

– Где есть суперзлодей, там наверняка появится супергерой, а я этого не могу пропустить.

Сумасшедшая, я очень надеялась, что Аля не успеет наделать глупостей и что полиция справится с ситуацией. В связи с чрезвычайным происшествием и госпитализацией директора всех учеников отправили по домам и строго-настрого наказали из дома не выходить. Я тоже отправилась домой, даже не заметила, как оказалась у стен пекарни и зайдя внутрь, вкратце рассказала Тому и Сабин об этом фантастическом происшествии.

Когда Сабин и Том картинно поохали и поахали, заламывая руки и посоветовав не ходить сегодня в школу боевых искусств, я заподозрила неладное. Ученики совершенно антинаучно прекращаются в монстров, люди на это реагируют совершенно спокойно или, как Аля, совершенно неадекватно, что, твою мать, с этим миром не так?!! Куда я попала?!!

Поднявшись на второй этаж и включив телевизор, я заметила странную черную с красными прожилками коробочку у экрана монитора.

– А это здесь откуда? – оглядевшись и обойдя комнату вдоль и поперек, я не нашла никого постороннего. Предположим, что занятые в пекарне Том и Сабин могли и не заметить постороннего, пробравшегося на второй этаж. Но зачем? Чтобы оставить это? Не что-то своровать, а именно оставить? Вроде бы все мои вещи на месте.

Все еще сомневаясь в собственной адекватности (в этом мире даже воры какие-то сумасшедшие!), я взяла в руки коробочку и осторожно открыла ее. Меня ослепила яркая красная вспышка, коробочка выпала из рук, и я пожалела о своей беспечности. Мало ли что там могло быть, но, убаюканная простой мирной жизнью девочки-школьницы, я потеряла бдительность.

Проморгавшись, я увидела, как из красного источника света появилось странное существо с усиками, похожее на… Ни на что не похожее, если точнее, по окрасу оно было как божья коровка, но на самом деле было слишком большим для насекомого. Не удержавшись, я заорала и первое, что я сделала, едва соображая, это взяла в руки биту, припасенную просто на всякий случай.

– Не надо меня бить и кричать не надо! Не бойся меня, – произнесло это странное существо, и это подействовало на меня лучше любой дозы успокоительного. Я просто зависла. Оно еще и разговаривает! Более того, оно еще и летает! Хотя крыльев у него нет! На миг я засомневалась в собственной адекватности, вполне вероятно, что это не целый мир сошел с ума, а скорее у меня не все в порядке с головой.

– Может я сплю? Или это последствия черепно-мозговой травмы? Или я действительно в коме? Это многое бы объяснило, но тогда мне придется принять за аксиому, что подсознательно я хочу попасть в другое тело или в другой мир… Нет, нет, нет! – бубнила себе под нос я, протирая глаза: может у меня обман зрения? И слуха, ага!

– Слушай, Мари, может это немного странно, но все, что происходит сейчас, реально. Я тоже реальна, – произнесло существо, поглядывая на меня доверчивыми бусинками глаз. Таким глазам хотелось верить, но я не поддалась очарованию этой… букашки? Мыши? Боже, что за сумасшедший день!

– Ты кто и откуда знаешь мое имя?

– Я квами, меня зовут Тикки. Позволь тебе все объяснить.

– Ладно, валяй, хуже уже не будет, – махнула рукой я и уселась верхом на стул, внимательно следя за этой Тикки. Я подумала, что ничего страшного не будет, если я поговорю немного со своей шизофренией.

– Мы, квами, что-то вроде духов, которые вселяются в магические вещи и дают своим носителям сверхъестественные способности. Мы даем возможность человеку трансформироваться в супергероя и пользоваться нашей уникальной силой. Моя сила – сила созидания. Ты была избрана, Мари.

– Это все, конечно, очень интересно, но давай лучше проверим, не сошла ли я с ума? Вполне возможно, что сейчас я разговариваю с воздухом… – я уже хотела спуститься вниз и сдаться родителям с повинной, но квами преградила мне дорогу:

– Нет-нет-нет, нет! Я твой друг, Маринетт! Доверься мне! Только ты сможешь остановить монстров, порожденных чужой злой волей! И никто ни в коем случае не должен обо мне узнать, иначе ты и твоя семья можете оказаться в опасности.

– Боже, что за сумасшедший день, – в очередной раз убито пробормотала я, потирая переносицу и вставая с колен. – Ты знаешь, что это очень подозрительно, когда кто-то говорит тебе о том, что он твой друг, но при этом знакомы вы от силы пару минут?

Я взглянула на Тикки и увидела столько отчаяния в ее глазах, внутри заворочалось что-то вроде жалости, потому я так и не смогла отмахнуться или прогнать ее.

– Ладно. Но давай-ка я порассуждаю вслух о том, что ты мне тут рассказала, – я снова села за стол и потерла виски. Голова подавала первые признаки боли. – Ты сказала «мы» не случайно, так? Значит вас, квами, много? Почему-то до сегодняшнего дня я ни разу не слышала о супергероях, запросто бегающих по улицам города. Уже не говоря о том, что появилась ты тоже очень вовремя, не связано ли это с появлением монстра в городе? Что значит – сила созидания? И кто меня избрал? И почему моя семья должна оказаться в опасности? Как по мне, вполне логично было бы, чтобы не подвергать родителей опасности, отказаться от подобных сил, – задумавшись, ответила я, от чего Тикки нервно залетала кругами. – Кстати, квами… Это даже созвучно чуть-чуть. Очень похоже на цукумогами, только в японской мифологии они скорее пакостят, чем дают кому-то силы.

– Давай по порядку, – Тикки приземлилась на стол у экрана компьютера. – На данный момент я знаю о существовании семи квами, считая меня. Один у такого же избранного, как и ты, квами зовут Плагг, и он представляет собой силу разрушения. Еще один квами должен быть у злодея, который создал того каменного монстра. Это его уникальная сила – наделять людей своей волей и различного рода способностями. Мое появление действительно связано с появлением монстра, но это лишь доказывает, что время для появления супергероев пришло, только и всего. Верь мне, Мари, – умоляюще произнесла Тикки, шмыгнув носом, и я не могла не умилиться. Она такая милая и так располагает к себе, глядя на ее честные-пречестные глаза, трудно не поверить. Да и что я теряю?

– Ладно, я постараюсь довериться тебе, правда. Но ты не закончила!

– Тебя избрал Хранитель Камней, но это еще большая тайна, чем мое существование, – шепотом произнесла Тикки, показывая пальцем быть тише. – И мне очень влетит за то, что я вообще рассказала о его существовании. Мы думаем, что злодей, который управляет силой квами, подозревает о существовании других камней Чудес. И постарается их заполучить. Но если ты будешь осторожна и будешь сохранять свое инкогнито, ничего подобного не случится.

– Хотелось бы надеяться, – задумчиво произнесла я, уставившись в одну точку. Шестеренки в моей голове крутились с неимоверной скоростью. Вот тебе и кот в мешке, вот тебе и новый мир, вот тебе и плата за то, что ты осталась жива, Мори. За все надо платить. Высшие силы себя проявили.

Ты гребанная избранная, Мари. Ты должна спасти этот долбанный мир, Мари. Ты должна. Тебя избрали. Только никто, как всегда, не поинтересовался моим мнением, хочу ли я быть супергероем и нужны ли мне эти силы? Мне хватало собственной силы и стойкости духа, мне не нужна была сила взаймы. Но, похоже, ее активно совали мне в глотку и отказаться будет… А что будет, если я откажусь? Пошлю целый мир к чертям собачьим?

Я вздохнула. Слишком рискованно, мало ли что может случиться, если я пущу ситуацию на самотек. Париж заполонят монстры и тогда едва ли я смогу защитить Тома и Сабин. Да и Ивану хочется помочь, он не виноват в том, что Ким идиот, а учителя закрывают глаза на несправедливость. А еще Тикки мне нравится.

– Так что там на счет сил?

– Давай на счет сил в самом конце, мне легче будет быстренько ввести тебя в суть-дело и показать. Думаю, ты больше поверишь своим глазам, чем моим словам. И я не какой-то там пакостливый дух, – опомнившись, воскликнула Тикки, трепеща усиками от возмущения. Я улыбнулась, настолько забавно она выглядела. – Я ближе к божественной сущности, чем к простому духу. У тебя больше нет вопросов?

– Пока нет, разберемся по ходу. Это я должна надеть? Ты дух этих сережек? – в руках я держала ранее незамеченные красные в черную крапинку круглые серьги.

– Да, это они. Чтобы перевоплотиться, тебе нужно в первую очередь надеть серьги (и, желательно, никогда их не снимать) и произнести что-то вроде «Давай, Тикки» или «Тикки, трансформация».

Я хрюкнула. Боже, как это все дико напоминало мне какое-нибудь второсортное аниме, где девочки волшебницы своими волшебными жезлами карают злых дяденек и тетенек в странных костюмах. Я представила, как в костюме Сейлор Мун, только красного цвета в черную крапинку, кричу что-нибудь пафосное вроде: «Я борец за справедливость, я несу возмездие во имя Луны!».

Картинка была настолько реальной и яркой в моей голове, что я затряслась от смеха, скрыв красное лицо в ладонях. Боже, что за жесть лезет мне в голову? Истерика, не иначе.

– Это не смешно, Мари! Пока мы здесь говорим, монстр разрушает город!

– Ладно-ладно, – в сдающемся жесте подняла руки я. – Только по твоей логике получается, что необязательно произносить именно это? Мне просто надо обозначить свое желание, чтобы ты меня поняла, что я хочу трансформироваться, вот и все.

– Ну, вообще-то да, так и есть, – вздохнув, ответила Тикки. Могу поклясться, она подумала о том, какая дотошная и слишком любопытная избранная ей попалась. Вот только я не собиралась лезть на рожон вслепую. Ищите другую идиотку.

– Моя суперспособность – талисман Удачи. Обычно это вещь, с помощью которой носитель может быстрее всего победить монстра. Только не всегда очевидно, как эта вещь может помочь тебе в той или иной ситуации.

– Какая-то странная суперспособность, – встав у зеркала, произнесла я и надела сережки. Тикки подлетела поближе и тоже поглядела в зеркало с любопытством. Смотрелось неплохо. – Чтобы использовать предмет, мне нужно сначала сообразить, как его использовать, а это лишние минуты, которые, вполне возможно, кому-то могут стоить жизни.

– Да, бывали такие случаи, когда мои избранные не могли сообразить, как использовать талисман Удачи, и это их губило, – подтвердила Тикки, нарезая круги. Я внимательно следила за ней в отражении зеркала. – Но в этом и заключается сила, которую я даю носителям: в созидании и удаче.

– То есть, по-твоему, риск оправдан? Глупости какие! Я думаю, что эти талисманы мы оставим на самый крайний случай.

– Это твое решение, квами в подобных тандемах всегда ведомые. Я могу лишь подсказать тебе советом (и то во время трансформации я с тобой разговаривать не смогу, но буду видеть все, что ты будешь делать). Тем более, трансформация не бесконечна. Когда мы устаем (обычно мы расходуем свою энергию, когда носитель использует суперспособность), владелец украшения трансформируется обратно в человека в течение пяти минут. И чтобы восстановить силы, квами должны поесть.

– Так, это понятно. Но как же мне сражаться? Я стану сильно, ловкой, быстрой? Или талисман единственное, чем я могу пользоваться? Если ты говоришь о трансформации, то как это должно выглядеть?

– Не только, конечно, сильной, ловкой и быстрой ты действительно станешь, но на счет твоего костюма и оружия я не уверена. У всех моих носителей были разные костюмы и оружие, нет полностью похожих друг на друга людей, все это зависит от эпохи, увлечений, характера и воспитания. Единственная отличительная черта костюма моего носителя, во все времена и эпохи наличие маски. И, кстати, если не отменить трансформацию, маску эту никто не сможет снять.

Я прыснула. На суперклее она, что ли, держится?

– Бороться мы, кстати, будем с акумами. Это такие бабочки, обычно они белого цвета (это значит они не наполнены злыми силами), в злом же виде они фиолетового цвета. Они тоже, как и мы, вселяются в предмет, только не в магический, а в любой, который на данный момент очень дорог человеку и, как правило, связан с его расстройством, будь то заколка, брошка, картина или даже клочок бумаги. Это может быть все, что угодно. Чтобы спасти человека, тебе надо понять, в какую вещь вселился акума, уничтожить ее и очистить акуму, чтобы бабочка снова стала белой, иначе акума может размножиться и начнет вселяться во всех подряд.

– Черт, на словах это звучит так сложно, можно мне пошаговую инструкцию написать? Иначе я что-нибудь точно забуду, – схватившись за голову, в отчаянии пискнула я. – И ты мне предлагаешь прямо сейчас пойти и надраться монстру задницу? Я боюсь тебя огорчить, но, скорее всего, задницу надерут мне. Да и я не особо хочу, чтобы кто-то знал о моем существовании.

– Но как же ты тогда очистишь монстра? – воскликнула Тикки, подлетев ко мне, в отчаянии заламывая руки. – Это можешь сделать только ты, у Плагга нет такой способности!

– И вот к этому я и веду, значит ли это, что появится еще один супергерой? И он будет носителем силы разрушения?

– Ну да, – недоуменно хлопнув глазками-бусинками, ответила Тикки, не улавливая, видимо, мою идею.

– Я не хочу показываться. Быть на виду, подвергать лишний раз жизни моих родителей опасности. Я знаю себя, и я почти стопроцентно уверена, что моим оружием будет оружие дальнего боя. Мне необязательно показываться, мне можно просто оказывать поддержку другого супергероя издалека, ну и в конце очистить акуму, правильно? – захваченная идеей, я заинтересованно склонилась к Тикки. Она все еще в недоумении хлопала глазами.

– Понятия не имею, сработает ли твой план. На словах все звучит идеально, но в реальности твой напарник может и не справиться.

– Если все зайдет настолько далеко, я помогу ему не только стрелами, но и кулаками, – победно ухмыльнувшись, произнесла я и обернулась на экстренный репортаж. И увидела то, от чего мои волосы на затылке зашевелились: на экране монитора Аля следила за монстром, снимая его на телефон. Все не могло стать еще хуже, правда?

По телевизору передавали, что монстр двигался по направлению к Парку де Пренс, к огромному велодрому, находящемуся в шестнадцатом округе Парижа. И быстрее всего было туда попасть, передвигаясь по крышам города, а не добираться по улицам, застревая на светофорах и обходя пробки. Конечно, у меня совсем не было опыта в паркуре ни в этой жизни, ни в предыдущей, но я надеялась на то, что меня выручит привитая тяжелым трудом ловкость. Тем более, что в Париже очень удачно все дома не только строились в одном стиле, но и как правило на одном уровне: дома более высокие, больше чем в четыре этажа, можно было встретить только на центральных улицах Парижа. И мне это было на руку.

– Ну что, еще поборемся, Тикки? – обратилась я к квами и вгляделась в ее решительно настроенную мордочку: похоже, мыслили мы с ней на одной волне. Улыбнувшись, Тикки в буквальном смысле в красном вихре втянулась в красные сережки, и я почувствовала, как меня охватывает тепло костюма. Все произошло так быстро, что я даже не успела сообразить.

Найдя взглядом зеркало, я оглядела себя с ног до головы. Конечно же, костюм был красный в черную крапинку и совсем не стеснял движения. Я удивилась, насколько хорошо он на мне сидел, он был словно второй кожей. Широкие шаровары, стянутые резинкой у щиколоток, топ на толстых лямках, нагрудник поперек груди, такой привычный и невесомый, на одной руке традиционная перчатка (югакэ), на другой простая, но с металлическими вставками, туфли на небольшом удобном каблучке (едва ли в них будет удобно бегать и драться, но они вроде казались удобными) и лук с колчаном за спиной. И, конечно же, повязка: длинная лента с прорезями для глаз, стянутая на затылке, концами свободно свисающая на плечи. Помня слова Тикки, я попыталась стянуть с себя ленту и поняла, что даже со своей теоретически возросшей силой не смогла этого сделать: она, похоже, действительно была приклеена суперклеем.

Это было так привычно: казалось, костюм сочетал в себе не сочетаемое, но почему-то он отлично сидел и смотрелось это даже… стильно? Этот костюм напоминал мне о том, какой сумбур из смешений культур, привитых диаметрально противоположных традиций и вороха различных мыслей царил у меня в голове. Туфли на каблуке, традиционный нагрудник из кюдо и лук за спиной, боже, это я вообще?

Тряхнув головой, я поспешила подняться через люк на балкон. Не время было предаваться подобным размышлениям. Сейчас надо было спешить в Парк де Пренс.

Взобравшись на самую высокую точку нашего дома, я глубоко вздохнула, подавляя внутренний трепет. Наша пекарня стояла на пересечении улиц, лететь до следующего дома было далеко. Внизу на большой скорости проносились машины, и это было даже страшнее, чем просто сделать прыжок. Я до одури боялась в очередной раз попасть под колеса машины.

Вот и пригодились советы знакомого паркурщика. Надо просто почувствовать себя пушинкой. Все движения должны быть легкими и непринужденными, не должно быть напряжения и груза. Я глубоко вздохнула, с восторгом чувствуя, как ноги оторвались от крыши.

Обмирая внутри от ужаса и восторга и стараясь не погружаться в эмоции, отстраниться от них, я направилась в сторону велодрома, по большей части стараясь не смотреть вниз. Движения мои были неуверенными и пару раз я чуть не навернулась, но справилась, в последний момент зацепившись за перила небольшого балкончика. Тикки была права, моя ловкость и сила действительно возросли, по крайней мере сила ног возросла точно, потому что я в жизни не видела, чтобы даже лучшие спортсмены на соревнованиях прыгали настолько высоко. Это было что-то за гранью реальности, я прыгала настолько высоко и настолько далеко, что в определенный момент ко мне даже закралась мысль о том, что кто-то отключил гравитацию.

Пару кварталов спустя, когда стадион высился передо мной своей громадой архитектуры, я настолько запыхалась, что пожалела, что вместо силы и ловкости у меня не было какой-нибудь способности вроде полёта или телепортации. Все-таки Париж огромный город, насколько меня хватит после таких экстремальных забегов, когда выжимаешь из себя все силы? Было бы неплохо, если бы все монстры появлялись ближе к школе, тогда мне было бы намного легче быть избранной.

Вздохнув, я оглядела стадион. Сейчас он был закрыт, но я отчетливо слышала звуки криков и ломающейся брусчатки. Грохот стоял оглушающий. Как же попасть внутрь?

Оглядевшись, я заметила одну маленькую деталь, которая могла помочь: обычно здесь крыша стадиона была закрыта, но не в этот раз. Подышав на счет и вознеся молитву Будде, я с силой оттолкнулась от земли и прыгнула на крышу Парка де Пренс.

Кубарем приземлившись на крышу, едва не упав с ее края, я горячо пообещала себе, что больше никогда не буду совершать подобные трюки без предварительной подготовки. Чтоб тому Хранителю посмертно икалось, засранцу! Нельзя было ей сережки пораньше подложить, хотя бы на пару дней, за это время она успела бы разобраться со своими способностями и не делала бы все впопыхах.

Когда я посмотрела, наконец, на то, что происходит на стадионе, то обомлела от увиденного. Футбольные ворота летели прямо на Алю, и я ничего не успела бы сделать, но парень в черном костюме (спандекс? Серьезно?) с удлинившимся на моих глазах шестом преградил траекторию, по которым летели ворота, тем самым спасая Алю. Это было близко, очень близко. Вот только спасая Алю, он подставился сам, каменный монстр схватил его, и я поняла, что пришло время вмешаться, Иван начал сжимать каменную руку, Аля в отчаянии закричала, даже забыв о своей видеосъемке.

Быстро сняв со спины лук, я вздохнула поглубже. Унимать сердцебиение было некогда потому надо было пустить стрелу на выдохе. Натянув тетиву, чувствуя, как колотится сердце и стучит в висках кровь, я выдохнула и отпустила стрелу. Каково бы ни было мое состояние, я никогда не промахивалась, также и случилось в этот раз: каменный монстр взвыл и отпустил из своего кулака парня в черном костюме. Чтобы никто меня не заметил, я пригнулась, прячась за краем крыши и заметила, что второй кулак монстра был зажат, но с первого взгляда казалось, что там ничего нет. Если только это не что-то маленькое, что может уместиться в его огромной ручище. Например… например, та самая записка, которую Иван держал в руке, горячась побить Кима. Не в этом ли все дело? Тикки говорила, что даже в клочок бумаги может вселиться акума.

Пока парень в спандексе выполнял акробатические трюки (использовал свою суперспособность так неразумно, дурак, что ли?), я постаралась своими стрелами разжать кулак монстра, посылая стрелы одну за одной в одно и то же место. С каждой новой стрелой монстр, казалось, становился все больше и массивнее, но меня это не особо волновало, главное, чтобы он разжал правую руку. И это, наконец, произошло! С ликующим воплем мой гипотетический напарник подпрыгнул ближе к монстру, схватил бумажку и разорвал ее. Из скомканного листа бумаги вырвалась фиолетовая бабочка, и я вновь вздохнула, задерживая дыхание. У меня будет всего одна попытка. «Очищение, Тикки», прошептала я, концентрируясь и чувствуя кожей, как нарастает что-то теплое внутри меня. Я натянула тетиву и выпустила стрелу, уже уверенная, что попала. Вспышка света меня не ослепила, потому что я уже стояла спиной, намереваясь спрыгнуть с крыши Парка де Пренс. Сзади послышались чьи-то возмущенные крики.

Но мне было некогда. Стоило поскорее вернуться до того времени, пока родители не обнаружат мое исчезновение. Да и не хотелось бы присутствовать здесь в тот момент, когда до Али и напарничка дойдет, что они были не одни, и кто-то им помогал.

@темы: стандарт, миди, гет, ЛедиБаг и Супер-кот

---

Рожденные на убой. Часть I

“Рожденные на убой”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Фэндом: Reborn
Жанр: ангст, драма, психология, романтика (в перспективе)
Тип: гет
Персонажи: Ванда Бартеска, Бьякуран Джессо
Пейринг: Тсуна/Ванда
Рейтинг: R
Размер: макси
Предупреждение: АУ, ОЖП (Мэри Сью?)
Статус: в процессе
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все божественной Амано Акиры, чтоб ей икалось
Описание: это история жизни Ванды Бартески, телохранителя босса семьи Джессо
Примечание: Здесь будет три части, первая будет посвящена времени до десятилетней арки, вторая часть – десятилетней арке, а третья – радужной арке. Тсуна появится только в середине второй части. Пейринг будет, возможно, Тсуна/ОЖП, но я не уверена.

Часть I, вводная, где в некоторых семьях случаются ужасные вещи и в которой впервые встречаются наши герои и начинает разворачиваться череда взаимосвязанных событий

1.

* 1 *

— Очеловечивать их будете? — вкрадчиво осведомилась Сельма.
Андрей через силу ухмыльнулся.
— Это уж как придется, — сказал он. — Может быть, действительно придется очеловечивать. Эксперимент есть эксперимент.
© А. и Б. Стругацкие «Град обреченный»

Громкий хлопок двери звонко разнесся в пустом гулком до эха молчании строгой библиотеки. За стенкой послышалась итальянская ругань и смачный шлепок, видимо, очередная служанка заслужила хорошую порку за нерасторопность. В этом доме рукоприкладство не было редкостью.

Ванда поморщилась, захлопнула тоненькую книжицу и поставила на место. Сказка оказалась слишком непонятной и вычурной, как и все в этом поместье. Никколо Макиавелли был слишком тяжел для понимания маленькой девочкой, да и сказкой «Черт, который женился» назвать было трудно.

В голове поселилось четкое ощущение отвращения и даже привычная умиротворяющая тишина библиотеки не могла рассеять это чувство. Ванду тошнило от этого поместья, Ванду тошнило от людей, что обитали в нем, Ванду тошнило от обстановки, что царила в поместье семьи Джессо.

Весь особняк кричал о роскоши и вычурности эпохи Возрождения. Яркие пурпурные, изумрудные, золотые, серебряные и темно-синие цвета рябили в глазах и заставляли щуриться, в комнатах – массивная мебель, обитая благородными породами дерева, белый мрамор в главном холле, ажурные резные вставки, витые колонны, поддерживающие свод потолков, шелковые обои, гобелены, бархатная обивка, предметы из сусального золота и ковры ручной работы. Каждый квадратный метр здания кричал о пафосе и, на взгляд Ванды, безвкусице.

Только библиотека выбивалась из общего венецианского стиля особняка. Словно в насмешку уютное помещение, набитое книгами, имело лаконичный стиль. «Минимализм», - подумалось Ванде вдруг. Она не знала в точности, какими особенностями обладал этот стиль, но словечко упорно лезло на язык. Функциональная удобная мебель, очень дорогая, куда без этого, дубовая, строгие коричневые пуфики с аккуратными невысокими спинками и удобное кресло-качалка, традиционные флорентийские светильники, хоть и выбивающиеся из общей композиции, но все же невольно подчеркивающие ее.

Ванде здесь нравилось. Когда бы она сюда ни пришла, здесь всегда было очень тихо и почти никогда не было людей. Только однажды она встретила здесь горничную, в строгом черном платье и идеально выглаженном белом передничке она казалась инородным элементом, вторгшимся на чужую территорию. Молоденькая смуглая индианка с раскосыми темно-карими глазами, почувствовав настрой гостьи, постаралась не мешать и быстро ретировалась из библиотеки. Ванда была не против. Даже горничные здесь ей казались под стать, потому даже чувства жалости к девушкам, подвергающимся насилию, она не испытывала.

Ванда расправила складки глубокого синего платья и спрыгнула с пуфика. Она подошла к книжному стеллажу напротив, цокот изящных каблучков звонко раздавался в тишине. Сколько бы раз она ни оказывалась здесь, каждый раз она и другие дети наряжались в вычурные наряды в стиле Ренессанса, словно сошедшие с картинки какого-нибудь средневекового художника. Был ли в этом смысл? Все они были сиротами, подобранными семьей Бартеска в корыстных целях, кто ради симпатичной мордашки, кто ради мощного пламени, другие – в перспективе на замену прислуге. «Видимые приличия должны быть соблюдены», – услышала Ванда от дворецкого несколько дней назад, но так и не поняла, что он имел ввиду. С чем были связаны все эти наряды, будто появившиеся из другой эпохи? Тем более, живой товар навсегда останется живым товаром, как его не называй и не наряжай, но, видимо, в этом особняке были какие-то свои правила, которые были слишком трудны для юного понимания.

Ванда вздохнула и провела рукой по корешкам ближайшей полки с книгами – никак не отсортированные, они находились здесь вперемешку, американские детективы соседствовали с переведенными философскими трактатами античных авторов, а английские любовные рыцарские романы с научными исследованиями итальянских ученых.

Ванда очень любила книги, но больше всего ей нравились итальянские сказки. Она не знала языков, чтобы читать книги иностранных авторов, но ей этого и не надо было. Она упивалась народными и авторскими итальянскими сказками, да и не только итальянскими, было несколько арабских, английских и русских сказок, переведенных на итальянский язык. Каждый день хотя бы на два часа Ванда погружалась в очередной сказочный сюжет и забывала о мире вокруг. Это было ее отдушиной.

Скрип двери застал Ванду врасплох, она уже давно привыкла к тому, что обитатели поместья очень редко посещают библиотеку. Она повернулась и с удивлением заметила в дверях мальчика примерно ее возраста. Ванда вспомнила, что видела его в поместье несколько раз, слуги обращались с ним очень почтительно, в то время как другие взрослые, которые занимали не последнее место в иерархии семьи Джессо, относились к ребенку донельзя презрительно. «Наверняка сыночек какой-нибудь важной шишки», – смерила взглядом в нерешительности замершего мальчика Ванда.

Внешность у него была странная и нетипичная даже для итальянца, похоже, он был итальянцем только наполовину. Седые почти белые короткие волосы были в жутком беспорядке, торчали во все стороны и в жизни, наверное, не видели расчески. Светло-фиолетовые глаза смотрели внимательно, цепко и немного зло, что не вязалось с нерешительной позой, в которой мальчик застыл на пороге библиотеки. Ванда глупо хлопнула глазами, не понимая, чего хотел мальчик, то ли шел целенаправленно к ней, то ли собирался, как и она, спрятаться в уютной тишине библиотеки.

Одет он был в синие брюки немного не по размеру, белую классическую рубашку и поверх в смешной серый тонкий свитер с синими оленями. Под пристальным изучающим взглядом Ванды мальчик переступил с ноги на ногу, злость в глазах сменилась растерянностью. «Все-таки искал укрытие», – с облегчением опознала Ванда и перевела свое внимание на поиск книги. Пропажа нашлась спустя несколько минут, корешок «Тысячи и одной ночи» насмешливо глядел на Ванду с третьей полки сверху. Вздохнув, девочка прошла в дальний угол комнаты и с трудом протолкала лестницу на колесиках к нужному стеллажу.

Все же чего было не отнять в этом особняке, так это всевозможных удобств. В том числе передвижных лестниц, бесчисленного количества кресел, столиков, диванов и пуфиков.

Вообще все это разительно отличалось от того, к чему Ванда привыкла. Семья Бартеска была маленькая и среди других мафиозных семей находилась даже ниже таких мерзавцев, как Эстранео, она почти не имела никакой силы и веса в преступном мире Сицилии, уже не говоря о каком-либо мировом влиянии.

По крайней мере лет пятнадцать назад все было еще хуже, семья Бартеска считалась провинциальной незначительной семьей, но десять лет назад во главе семьи встал умный и расчетливый тридцатилетний Адриано Бартеска, бывший телохранитель предыдущего босса и, по слухам, его внебрачный ребенок. К счастью или к худу, дон Адриано имел некоторые амбиции, потому влияния на маленьком клочке земли в Сиракузах для него было преступно мало.

Упорства и ума дону Адриано было не занимать, в течение десяти лет почти не осталось ни одной семьи на острове Сицилия, которая не обращалась бы к Адриано с просьбами по особо щекотливым вопросам. Адриано Бартеска занимался многими грязными делами, но преимущественно он поставлял семьям сильных и перспективных маленьких детей: собирал их со всех сиротских домов Италии, подбирал бездомных. Поговаривали даже, что он не брезговал похищениями, если ребенок был достаточно перспективным, но все это оставалось лишь слухами даже в самой семье.

Некоторым детям везло, и они попадали в руки других семей, чтобы в дальнейшем стать хранителями или просто рядовыми членами. Другие дети попадали в руки извращенцам, маньякам и безумным ученым, которым требовался расходный материал. Все-таки в мафии было достаточно разной степени сумасшедших ублюдков. Но в чем семье Бартеска очень повезло, Адриано был не настолько неразборчив в средствах достижения целей, все же он своеобразно заботился о своих «щенках», бросая их в свободное плаванье. На каждого клиента собиралось максимальное количество информации, которое можно было достать, редко, когда ребенок мог попасть к какому-нибудь педофилу или психопату, каковых в мафии было много.

Ванда была ему благодарна. Сиротский дом в трущобах Сиракуз не был курортным местечком, о проведенных там семи годах, попав в особняк семьи, Ванда предпочитала не вспоминать. Самые жестокие существа на свете – дети, и Ванда убедилась в этом на собственной шкуре.

Она не была верна Адриано в том особенном смысле, в котором подчиненный верен своему дону и готов пойти за ним на смерть, но она достаточно уважала босса, чтобы хорошо учиться, не пасовать перед трудностями и не роптать. Да и собственную участь она, пожалуй, приняла бы со смирением, чтобы не навлечь гнева на семью.

В задумчивости вытащив книгу и проведя рукой по пыльному корешку, Ванда слезла с лестницы и плюхнулась в кресло-качалку, позабыв обо всем на свете и погрузившись в мир горячих арабских дней, пыльных бурь, находчивой и мужественной Шахерезады и ее мистических историй.

– Я не думал, что здесь есть еще дети помимо меня и детей хранителей.

Поначалу Ванда не поняла, что отвлекло ее от увлекательного чтения. К тому моменту она дошла уже до пятой ночи и остановилась на самом интересном месте, когда заговорила голова врача Дубана. Поначалу ей даже показалось, что это было звуковое сопровождение, и заговорила действительно голова.

Ванда подняла голову и отсутствующим взглядом уставилась на мальчика, с удобством устроившегося в кресле напротив и с интересом рассматривавшего ее. В глазах горело жгучее любопытство.

– Их нет, – лаконично ответила Ванда, не собираясь пояснять собственные слова, уставилась в книгу, с намерением забыть про навязанного собеседника и вновь погрузиться в атмосферу арабских ночей. И у нее это почти получилось, но, видимо, ребенок напротив нее был излишне любознательным. Молчал он недолго.

– Ты всегда такая неразговорчивая? – насмешливо спросил мальчик, и Ванда поняла, что оскорбительное звание «пацана» в ее голове он уже заслужил по праву, давно она не встречала настолько бестактных и бесстрашных людей. Трудно было сказать, в силу ли возраста, или недостатка опыта, или ума, а, возможно, все вместе, он сейчас приставал к Ванде, но обычно люди, видя ее желтые с вытянутым зрачком глаза, обходили ее стороной.

На самом деле это не было такой уж редкостью в мафии, тут встречались всякого рода эксцентричные личности, но желтые глаза в совокупности с не по-детски серьезным изучающим взглядом производили неизгладимое впечатление. Тем более, что слухи ходили разного рода, по большей части правдивые, по меньшей мере нереально забавные, которые сильно смешили только саму Ванду и, возможно, дона Адриано.

Видимо, пацан здесь недавно, сделала вывод Ванда. В прошлый раз она его не видела.

Ванда подняла взгляд на нахала и склонила голову к плечу, изучая жесты и мимику собеседника. Держался он с достоинством, ровно держал спину, хоть и давалось ему это с трудом, чувствовалась неестественность в позе. По щиколоткам и выше расползались большие сине-фиолетовые синяки, Ванда видела такие, некоторых детей подвергали подобному наказанию, стегали со всей силы по ногам вербовым прутом. Руки были грубые, с мозолями, ногти неровные, обкусанные, под ногтями скопилась грязь. Похоже, над высокопоставленным сыночком совсем не тряслись, толком за ним не ухаживали и ни во что не ставили, хоть и одевали прилично для вида. Одежда явно не была пошита на заказ. А на губах растянулась приторная улыбка, словно приклеенная, но глаза были дикие, настороженные. Похоже, пацан был не таким дураком, каким хотел казаться.

– По большей части. Я мало разговариваю, меня обходят стороной, боятся.

– Боятся? – мальчик передернул плечами, и приклеенная улыбка стекла с его лица, а настороженности во взгляде прибавилось. Ванда улыбнулась.

– Ну да. Мало ли что из меня могли сделать в лабораториях семьи Эстранео. Люди не могут опасаться напрасно.

Ванда с весельем заметила, как у пацана дернулась бровь. Он нервно взлохматил челку и неестественно рассмеялся. Все-таки разносить слухи от собственного имени было еще веселее, чем наблюдать за пересудами со стороны. Из уст Ванды это почти всегда звучало как правда.

– Я пойду, пожалуй, а то меня скоро хватятся, – наигранно бодро пробубнил себе под нос пацан и резво вскочил с кресла, с громким грохотом опрокинув стоящую сбоку от кресла лампу. Напольный светильник гулко стукнулся о паркет, но он этого, кажется, даже не заметил, на первой космической ринувшись на выход.

– Эй, недоразумение! Тебя хоть как зовут-то? – с веселым изумлением крикнула Ванда вслед, решив еще больше припугнуть собеседника, чтобы впредь он несколько раз подумал, прежде чем прийти поболтать к ней вновь.

Пацан затормозил, схватившись за дверной косяк и, обернувшись, серьезно произнес:

– Бьякуран Джессо.

2.

* 2 *

Не было ничего более приятного после изнурительной тренировки, чем выбраться из пыльных учебных залов и вздохнуть свежий воздух полной грудью. Конечно, Ванда предпочла бы упасть где-нибудь и не шевелиться в ближайшие сутки, но она понимала, что тогда день будет бесповоротно загублен, да и не даст ей никто отдохнуть, через два часа нужно было вновь возвращаться в поместье в учебные классы, постигая премудрости сбора и анализа информации. Бесполезные уроки и бесполезные тренировки Ванде уже порядком надоели, но она пока молчала. Ей нужно было выиграть как можно больше времени, чтобы подумать.

Ванда вздохнула, перекинула косу за спину и медленно двинулась вдоль покрытых щебнем парковых дорожек. Приятно щебетали птички, хотя бы на пару часов Ванда могла расслабиться и оставить все скопившееся за последний месяц напряжение за дверьми поместья.

Парк семьи Джессо поражал своей монументальностью и огромным пространством, которое он занимал. И если бы Ванда не относилась предвзято ко всему, что представляло здесь какую-либо архитектурную или дизайнерскую ценность, возможно, он бы даже ей понравился. Но нет, Ванде он не нравился хотя бы потому, что представлял собой все тот же вычурно роскошный стиль, что и само здание. Ровно подстриженные газоны и кусты, квадратные, круглые, прямоугольные, и даже деревья в виде конусов. Ступенчатый, ровный, без единой небрежной лишней детали ландшафтный дизайн. Экстравагантные фонтаны с затейливыми формами и статуи в античном классическом стиле лишь усугубляли впечатление. Ванде не нравилось это место, но она не могла не понимать, что в таком большом парке легко затеряться вдали от многочисленного персонала поместья. И в библиотеке было не так тихо, как здесь.

Единственное, чего Ванда не могла понять, неужели в этой семье так падки на роскошь в угоду снижения уровня безопасности? Конечно, парк, преимущественно состоящий из аккуратно стриженных кустов, просматривался на милю вокруг, но и здесь было много укромных местечек. При желании в этом парке можно было разместить небольшую армию. Целую. Вражескую. Армию. Неужели возможно обеспечить охраной такое большое пространство?

Солнце нещадно палило, и Ванда ускорила шаг, стараясь поскорее спрятаться в тени от беспощадных лучей, спеша в дальнюю часть парковой зоны. От неимоверной жары не спасал даже легкий прохладный ветерок, он всего на пару секунд остужал разгоряченные щеки.

В месте, куда направлялась Ванда, не было аккуратных дизайнерских деревьев и кустов, только загораживающая небеса небрежно развалившаяся плакучая ива и деревянная резная скамейка, спрятавшаяся среди ветвей. Это до боли напоминало Ванде парк в поместье ее семьи, здесь она старалась бывать также часто, как и в библиотеке. Нетронутая человеком естественная красота.

Ванда застыла как вкопанная, услышав чужой мальчишеский плач именно в том месте, куда направлялась. Замерев в нерешительности, теребя кончик косы и не зная, что делать дальше, то ли вернуться обратно в поместье и не забивать себе голову или выяснить, утолив любопытство, кто это так горько плачет, Ванда все же выбрала первое. Развернуться и уйти она всегда успеет.

Обернувшись и окинув взглядом парк, Ванда убедилась, что больше здесь не было ни души и тихонько подошла к скамейке, ориентируясь на звук. Похоже, неведомый гость прятался за ивовым стволом.

– Это опять ты, – устало констатировала Ванда, в укромном уголке обнаружив Бьякурана Джессо, наследника семьи Джессо собственной персоной, с глазами на мокром месте и размазывающего сопли по всему лицу. А она так надеялась, что больше они не встретятся и после «испытательного срока» она больше не вспомнит об этом пацане…

Бьякуран икнул от неожиданности и поднял покрасневшие глаза на невольную свидетельницу. Видимо, встретить здесь он никого не ожидал, настолько обескураженно выглядел.

– Как жаль, вообще-то ты занял мое укромное место, – недовольно хмурясь, произнесла Ванда, с неприязнью поглядывая на парня. Она не терпела ни чужих слез, ни собственных.

– Вообще-то, это мой парк, – препротивным гнусавым голосом ответил мальчишка, задрав нос. Ванде захотелось рассмеяться, но она удержалась, предпочитая не раздражать мальчишку еще больше.

– Ты хотел сказать: когда-нибудь будет мой, – желчно поправила Ванда и присела на скамейку. Бьякуран на это только поморщился, ничего не ответив. Похоже, для него это была больная тема, проницательно отметила она и решила не заострять пока внимание. Да и не настолько ей было интересно.

Облегченно вздохнув, Ванда присела, в пол-оборота опираясь на деревянную скамейку, уютно устроив подбородок на скрещенных руках, лукаво разглядывая нежданного собеседника.

– Я думала, что у наследника одной из самых влиятельных семей в Катании не может быть никаких проблем, – насмешливо протянула Ванда, прищурившись. Бьякуран нахмурился и кинул на нее злой прожигающий взгляд, всем своим видом показывая, что не собирается отвечать на глупые вопросы. – Ой, боюсь, боюсь, – рассмеялась Ванда и подняла руки в сдающемся жесте.

Бьякуран обиженно засопел себе под нос, и Ванда еле подавила в себе порыв обидно рассмеяться над грозным будущим боссом. Внимательно рассматривая отвернувшегося пацана, его белобрысую макушку, Ванда поймала себя на мысли, что, возможно, пребывание в поместье семьи Джессо ей наскучит не так быстро, как она думала.

– Так что случилось? Почему ты здесь ревешь в три ручья? Тебя искать не должны?

– Я не реву! – возмутился пацан, недовольно поглядывая на собеседницу. – Мне соринка в глаз попала! И вообще, какая тебе разница?!

– Ага, так я и поверила, – ехидно произнесла Ванда. – Да просто подумала, что чем быстрее ты перестанешь реветь и нажалуешься кому-нибудь, тем быстрее тебе полегчает и тем быстрее ты уйдешь отсюда, оставив меня одну.

Поначалу Бьякуран не нашелся, что ответить, опешив от подобной наглости.

– Какая же ты противная! – устало пробормотал он, встал с земли, отряхнув разбитые коленки и запачканные пыльные джинсовые шортики, обошел скамейку и сел плечом к плечу с Вандой. – Просто мне плохо здесь, и я сильно скучаю.

– Это непохоже не простую скуку. Ты скучаешь по кому-то? – осторожно спросила Ванда, разглядывая задумавшегося паренька. – И разве это не из-за того, что тебя сегодня поколотил сыночек хранителя Тумана, а потом еще и дон добавил? Я слышала, что этот Неро тот еще засранец. Все покупаются на его ангельскую внешность, примерное поведение и невинные глаза. Тем более, многие жители поместья его обожают, а ты тут сколько? Месяц? Он даже мне пытался доставить неприятности, потом сильно пожалел, – оскалилась Ванда, вспомнив первый день в этом поместье. Веселое было время – никто не знал, на что способен маленький дикий волчонок из сиротского дома с улиц трущоб.

– Я понимаю, – невпопад произнес Бьякуран и тяжело вздохнул, пальцем вырисовывая непонятные узоры на скамейке. – Понимаю, что я тут всего ничего, что Неро до моего приезда был претендентом на место наследника…

«Вот где собака зарыта», – подумалось Ванде, теперь эта ситуация предстала ей в новом свете. Неприязнь обслуживающего персонала, членов семьи, даже хранителей, зависть сыночка хранителя тумана, который надеялся стать новым боссом. Поманили и отобрали желанную игрушку.

Ванда покосилась на Бьякурана. Парню крайне не повезло, ситуация складывалась неоднозначная, его вполне могли попробовать убрать с дороги амбициозные члены семьи, которым на волю босса семьи было плевать. Ванда видела нынешнего босса семьи Джессо – Тадео. Жестокий и недалекий человек, такой не будет защищать собственного нежеланного бастарда, предоставив наследнику справляться самостоятельно.

–… представляешь, он мне не поверил! То есть мое слово против слова Неро вообще ничего не значит? Если честно, я к этому никогда не стремился, быть мафиозным боссом, управлять семьей, это он меня притащил в Италию! Я этого не хотел. Я вообще хочу обратно к маме… – тихо закончил свою исповедь пацан, тихонько всхлипнув.

Ванда вздохнула и сочувственно посмотрела на несчастного мальчишку, в сердце защемило от жалости. Она уже давно поняла, что в жизни не должно быть места состраданию, когда ты есть часть мафиозной семьи. Но она не могла не злиться, в мафию продолжали втягивать невинных людей такие ублюдки, как босс семьи Джессо, засранцы из семьи Эстранео и другие не отягощенные совестью мафиози. Даже дон Адриано это делал. Кто бы что ни говорил, а до простых людей никому не было дела, даже Вендиче не заморачивались на этот счет, несмотря на то, что на всех углах трубили об омерте.

У нее был выбор, стать частью мафии или и дальше прозябать свою жизнь в трущобах. Ванда сделала выбор осознанно и сейчас, если бы ей дали возможность поменять свое решение, она бы не согласилась, оставила все как есть.

У Бьякурана, похоже, выбора не было, его просто насильно разлучили с матерью и привезли в Италию, поставив перед фактом. Возможно даже шантажировали жизнью мамы, Ванда не решилась спросить.

– Хей, – Ванда нагнулась, вглядываясь в опущенное лицо мальчишки, протягивая аккуратно разглаженный белый с вышивкой платок. – Ты должен быть сильным, чтобы суметь дожить до того момента, когда никто не посмеет отказать тебе во встречи с матерью. Я не буду тебя обнадеживать, это будет нелегко. И не буду повторять известную присказку, что из мафии уходят только вперед ногами, думаю, ваш босс давно убедил тебя в этомё. Просто стань настолько сильным, чтобы никто даже не помыслил тебе приказывать.

Ванда сама от себя не ожидала подобных слов, просто ей необоснованно захотелось подбодрить Бьякурана. Она видела много детей, которые ломались под гнетом мафии. Их было не так много в семье Бартеска, что ни говори, а дон Адриано умело плавил детскую психику и выковывал из нее высококлассную сталь. Но они были, маленький процент тех домашних детей, которые познали, что такое любимая семья и счастливая беззаботная жизнь. Ванде всегда было их жаль.

Этот мальчишка был таким же, он производил впечатление горячо любимого сына. Слова Ванды, конечно, могли оказаться для него ничего не значащими и пустыми, но она не могла не попробовать, успокоив этим свою совесть.

Правда, Ванда тут же пожалела о своем неожиданном порыве, Бьякуран смотрел на нее как-то странно, как будто увидел впервые. В мыслях Ванда ругалась на себя самыми ужасными словами, какими только знала, хотела же его отвадить, а теперь подбадривает!

– Ты странная, – задумчиво заметил Бьякуран, искоса поглядывая на Ванду. – Я спрашивал о тебе в поместье, и знаешь что? Тебя боятся! Девочку девяти лет! Да, конечно, не все жители поместья умеют постоять за себя, но я думал, что работа в теневом мире как минимум закаляет характер и нервы. Я не понимаю, и это разрывает мне мозг, настолько мне любопытно. Над тобой действительно проводили опыты в семье Эстранео? Почему ты оказалась у них, если ты принадлежишь Бартеска? Ты действительно настолько дикая? Я слышал, что в прошлый раз ты расцарапала лицо Неро, прокусила ему руку и чуть не выколола глаза. Такое возможно вообще? У тебя действительно аномально сильное пламя? Настолько, что ты можешь человека сжечь заживо? И не управляешь пламенем в порыве ярости? А еще я слышал, что ты заключила сделку с дьяволом, при чем об этом говорили не какие-нибудь горничные, а папашины хранители! – на одном дыхании выпалил Бьякуран, возбужденно сверкая глазами.

Ванда поджала губы, а взгляд похолодел. Зря она перед ним распиналась.

– Если тебе захотелось всего лишь утолить свое любопытство, то я тебя огорчу: это дела моей семьи и посторонним совать свой нос в них я не позволю. Оставь свое любопытство при себе, – процедила она, вскакивая со скамейки. Бьякуран поежился и даже выглядел немного виновато, но Ванду это не успокоило. – Советую в следующий раз обходить меня десятой дорогой, боже упаси, если слухи окажутся правдой.

Костеря себя на все лады Ванда уже хотела уходить, но мальчишка схватил ее за локоть, останавливая.

– Извини, я не хотел тебя обидеть! – взмолился он, умоляюще глядя на девочку своими невозможно фиолетовыми глазами.

– Не льсти себе, – фыркнула Ванда, вырывая локоть и быстро уходя по утоптанной дорожке к поместью. Отдых был безнадежно испорчен.

– Прости меня! И спасибо! – прокричал мальчишка вслед, провожая взглядом быстро удаляющийся миниатюрный силуэт.

3.

* 3 *

Тяжело вздыхая, Ванда старалась отрешиться от монотонного елейного голоса Джакомо Эстранео. Это было нетрудно. За окном переливчато распевались соловьи, и слушать их было куда приятнее, чем одного из ведущих ученых сумасшедшей семейки.

На самом деле, он не был ученым, он был скорее визитной карточкой этой семьи, неизменно присутствующей на всех переговорах с мафиозными альянсами. Но все же не смотря на это, он был скорее гласом семьи Эстранео, чем его боссом. Когда кто-то говорил об этой семье, то подразумевали именно Джакомо Эстранео в своем вечном черном деловом костюме и лакированных черных туфлях. Его глаза смотрели на мир неизменно холодно, с каким-то змеиным прищуром (Ванда подозревала, что в него внедрили какой-нибудь змеиный ген, также, как это произошло с ней), иссиня-черный короткий ежик волос выглядел, как обычно, творчески небрежно. Он был по-своему красив, этот Джакомо, нечеловеческой красотой и хищной грацией. Так красивы королевские кобры за миг до того, чтобы вонзить в тебя клыки.

Это было очень удобно. В силу своего близкого знакомства с этой мафиозной семьей Ванда знала, что управляют ей семь умнейших ученых семьи. Они были гениальными людьми, талантливыми, опасными, совершенно сумасшедшими. И пока Джакомо оставался не только ударной силой Эстранео, но и представительным лицом этой семьи, настоящие боссы скрывались в тени. Немногие знали, как они выглядят. Более того, немногие знали, что Джакомо никогда не был боссом.

Ванда не знала, был Джакомо членом семьи безумных исследователей изначально, но учитывая его внешность, Ванда подозревала, что он был одним из детей, над которыми семья «поработала» и оставила у себя. Он напоминал ей чудовище Франкенштейна из мистических и страшных историй, которые Агата любила рассказывать ей в приюте на ночь. По крайней мере, если бы чудовище действительно существовало, Ванде думалось, что оно бы выглядело примерно так: словно его лицо слепили из кусков кожи разных людей и небрежно пришили, не заморачиваясь над тем, чтобы снять швы.

Джакомо говорил много и не по существу, Ванда чувствовала, что за шелухой его приторного словоблудия скрывались корыстные цели. Иной раз она бы не обратила на это внимания, если бы это не касалось ее непосредственно. Она была очень нужна этой семье, другой вопрос – зачем? Неужели эксперименты с ее участием давали так много пищи для размышлений? Ванда могла поспорить, что она не последний подопытный кролик этой семьи, более того, она один из тех редких драгоценных подопытных кроликов, за сохранность которых Эстранео отвечали головой. Так чем же ее пламя так ценно, что они в нее так вцепились? Это будет уже пятый раз, когда она отправляется в эту семью. Уже пятый раз она будет участвовать в опытах по усовершенствованию пламени грозы и малой доли пламени тумана.

Поначалу Ванда осознавала необходимость договоренности между Бартеска и Эстранео, но сейчас совсем не понимала, зачем это нужно не только Эстранео, но и дону Адриано. Разве ее пламя уже недостаточно сильное? Она уже сейчас может с трудом его контролировать, даже многочисленные медитации совсем не помогают. Что же будет дальше?

Иногда Ванде становилось очень страшно. Если Джакомо Бартеска со своей приторной улыбкой и ледяными змеиными глазами был злом знакомым и привычным, то дон Адриано, ненасытное двуликое чудовище, заставлял трепетать от ужаса. Он мог быть как понимающим любящим отцом, так и бессмысленно безжалостным тираном. И самое ужасное, своим маски он мог менять мгновенно, он был чудовищно непредсказуем.

Ванда многим была обязана дону Адриано. Своей новой жизнью вдали от трущоб и от приюта Санта Лючия Ванда была обязана именно ему, но иногда ей казалось, что лучше бы ее прирезали в каком-нибудь загаженном переулке трущоб, чем попасть в цепкие когти мафии и, более того, в цепкие лапы семьи Бартеска. «Ты драгоценная жемчужина моей семьи, Ванда», – повторял дон Адриано, и Ванде не хотелось знать, до какой степени вещью она стала в глазах босса. Ей хотелось продолжать думать о том, что дон Адриано стал для нее отцом, которого у нее никогда не было. Так было легче.

Погрузившись в свои размышления, Ванда совсем не заметила, что переговоры уже подходили к концу. Недопустимая беспечность для того, о ком эти самые переговоры велись, скривилась Ванда и прислушалась к словам мужчины напротив.

– Нет никакой причины для беспокойства, уважаемый дон, наша семья всегда выполняла свои обязательства, когда дело касалось Ванды. Мы продолжим их выполнять и в этот раз, вам не о чем волноваться, – приторно улыбнулся Джакомо, расслабленно закидывая ногу на ногу и искоса разглядывая кабинет. – Девочка вернется к вам в ценности и сохранности, мы не собираемся подвергать ее жизнь опасности, ни в коем случае. Просто несколько маленьких тестов и экспериментов по улучшению качества и объема пламени тумана.

– Пламени тумана? – удивилась Ванда. – Почему его? Все предыдущие разы мы работали именно над пламенем грозы, почему в этот раз туман?

– Это поможет нам в дальнейших исследованиях, – улыбнулся Джакомо. – У нас есть бесценный подопытный с нереально огромным запасом пламени тумана, на основе этих изысканий мы собираемся усовершенствовать его тело и его пламя, как сделали это с Вандой, но пойти еще дальше. К тому же, мы считаем неосмотрительной глупостью не развивать то, что дано от природы. Ведь до этого, учась контролировать свою силу, ты всегда налегала именно на пламя грозы, игнорируя туман, верно, Ванда? – Ванда кивнула, уже догадываясь, к чему ведет Джакомо, мысленно признавая его правоту. – Мы считаем, что, если развить туман, он хоть немного уравновесит сильное пламя грозы. Тебе станет гораздо легче контролировать свою силу. Это станет хорошим подспорьем, особенно если ты не будешь распространяться о наличии у тебя второго вида пламени, – широко предвкушающе скалясь, развернуто ответил Джакомо.

– Звучит очень заманчиво, – криво усмехнулся Адриано, постукивая указательным пальцем по массивному дубовому столу и в задумчивости потирая подбородок. Ванда понимала скептицизм сомневающегося дона, ведь в чем тогда выгода Эстранео? Ей казалось, что результаты исследований – это не единственное, что хотели от нее сумасшедшие ученые. Было что-то еще, что-то очень важное, что упускали из вида Ванда и дон Адриано. Не совершали ли они большую ошибку, идя на поводу у этой семьи? Ванда не знала, но ей казалось, что она еще пожалеет об этом, бесплатный сыр мог быть только в мышеловке. – Ну что ж, тогда подпишем контракт. Ванда, будь добра, принеси бумаги.

Ванда вздохнула, соскользнула с широкого подоконника и прошла через всю комнату к стеклянному шкафу, заставленному бесчисленными папками, безошибочно вытащила нужные документы, вернулась и протянула их боссу, раскрывая папку в нужном месте.

– Спасибо, Ванда. Достань из бара пузатую бутылку и два стакана, думаю, Джакомо не откажется выпить за очередную удачную сделку, верно? – ставя размашистую подпись, поинтересовался Адриано, протягивая бумаги собеседнику. Ванда безропотно обошла рабочий стол, где мужчины заключали контракт, и достала алкоголь. Ей, конечно, хотелось поскорее отделаться от представителя Эстранео, но законы гостеприимства никто не отменял, да и на людях Ванда никогда не позволяла себе спорить с боссом.

– С удовольствием, – расписавшись, ответил Джакомо, принимая из рук Ванды стакан с янтарной жидкостью. – За наше дальнейшее сотрудничество!

– Да, за сотрудничество, – мужчины опрокинули стаканы и пожали друг другу руки. Ванда едва не скривилась, наблюдая за этой милой сценой, она была уверена, что в душе дон Адриано уже несколько раз убил этого высокомерного брюнета, порезал на куски, сжег, а прах развеял по ветру. Если нет, то она-то уж точно так в мыслях поступила, а если учесть, что впечатления о людях у босса и у нее обычно совпадали… Джакомо не нравился ни ей, ни боссу, но Бартеска были вынуждены сотрудничать с этой семейкой. Эстранео были единственными, кто стабильно постоянно сотрудничал с их семьей (хотя бы потому, что официально семьи Эстранео не существовало, Альянс сравнял с землей главное поместье года четыре назад). Это было негласное сотрудничество, они ничего не должны были друг другу, не подписывали никаких контрактов, но ученые всегда обращались именно к семье Бартеска, если не могли с чем-то справиться собственными силами, уже не говоря о том, что Адриано предоставлял им подопытный материал. Дон по-своему ценил Эстранео как своих союзников, но некоторые их методы не одобрял, не говоря о том, что Джакомо он терпеть не мог.

– Ну, что ж, увидимся на следующей неделе, Ванда, – приторно улыбнулся Джакомо, поглядывая на нее, Ванда в ответ криво улыбнулась. – Не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. В понедельник мы пришлем машину и заберем девочку, – сказал Джакомо, обращаясь уже к дону Адриано. – Вернем ее через неделю, как и договаривались. До скорого, – раскланявшись с хозяевами, представитель Эстранео удалился, и Ванда вздохнула с облегчением. Сделка свершилась.

– До чего неприятный тип, – заметил дон Адриано, садясь обратно в кресло и крутя в руках стакан с виски. – Крайне неосмотрительно боссам выставлять напоказ такого отвратительного человека, более того, делать лицом семьи.

– Может именно на это они и рассчитывали? – задумчиво протянула Ванда, устраиваясь поудобнее в кресле. – Создать ложное впечатление, сбить со следа. Мало кто задумается о том, что такая высокомерная, яркая и неприятная личность может не быть боссом.

– Похоже, твои занятия не проходят бесследно, – спрятав улыбку за бокалом, произнес дон Адриано довольным тоном. – Садись, Ванда, посиди со стариком чуть-чуть.

Ванда с тяжелым вздохом залезла в удобное черное кожаное кресло, уютно устроилась в нем, подогнув ноги под себя. Ей нравились задушевные беседы с боссом, но не когда он был не в настроении. А он точно был не в настроении, Ванда точно это знала. Они были знакомы всего три года, но она уже хорошо выучила все привычки дорогого босса, в частности: дон Адриано скромностью обычно не отличался, но в плохом настроении он начинал принижать свои способности и собственную внешность. Вот как сейчас.

Все же стариком он совсем не выглядел, дон Адриано в свои сорок три не имел ни одного седого волоска. И вообще для своих лет выглядел на редкость молодо. Его светло-русые волосы всегда лежали волосок к волоску, зачесанные назад, разве что вились чуть-чуть на концах, но это даже придавало ему очаровательной щеголеватости. Серо-голубые глаза-хамелеоны смотрели на мир цепко, подмечая каждую деталь, настолько проницательный взгляд Ванда не встречала ни разу в жизни. Волевой квадратный подбородок, высокие скулы и небрежная щетина на лице совсем не делали его старше, он разве что выглядел брутальнее. Правда нестандартная внешность с легкостью скрывалась за общим впечатлением и стилем – неизменные темные костюмы в полоску и трость с набалдашником в виде львиной пасти делали дона Адриано старше, чем он был на самом деле.

Ванда, чтобы занять чем-то руки и не обращать внимания на повисшую неприятную тишину, расправила на коленях складки пышной юбки. Похоже, разговор намечался не очень приятный. Молчание разбавляли лишь во весь голос орущие за окном птицы, их пение уже не казалось ей таким приятным.

– Всего пару часов прошло с твоего приезда, а ты уже успела избить Тима, – задумчиво отставив стакан, босс вперил тяжелый взгляд в девочку. Ванда уже хотела поежиться, но одернула себя, все же медитации и самоконтроль приносили какую-никакую пользу. – Мне казалось, что занятия идут в прок, но теперь я не уверен. Ничего не хочешь сказать в свое оправдание?

– Он получил за дело, будет меньше распускать свой язык и руки, – поджав губы и вздернув подбородок, произнесла Ванда. Все же жизнь в детском приюте научила ее не спускать оскорбления на тормозах. В мафии действовали те же законы, что и в трущобах: дашь слабину, и тебя тут же загнобят.

Дон Адриано тяжело вздохнул, снял очки и прикрыл глаза, потирая переносицу. В этот момент он выглядел очень устало и даже старше своих лет. Ванде даже стало немного стыдно за свое неприемлемое поведение, но будь у нее возможность все изменить, она поступила бы точно также.

– Мы семья, Ванда. Любой ребенок, который появляется в стенах этого поместья, достоин стать частью семьи Бартеска. Ты же не даешь некоторым шанса.

– Я даю им шанс, но они не желают им воспользоваться. Некоторые дети совершенно невыносимы. Дети, которые приходят с улиц, сразу же пытаются самоутвердиться за чужой счет. Тим пытался утвердиться за мой счет в этот раз, но что будет, когда он решит утвердиться за счет Анни, которая не сможет дать ему отпор? Она была домашней девочкой, пока ее родители не погибли в автокатастрофе. Или за счет маленького Итана, которому всего семь лет? Мне было столько же, когда я попала к вам, но уже тогда я смогла бы дать отпор, в отличие от них, – нахмурившись, на одном дыхании выпалила Ванда, сжимая на коленях кулаки. Снова ее переполняла ненависть, едва она думала об этой ситуации.

– И? Ты считаешь, что стоило избить его до полусмерти? Только не надо недоговаривать мне. В этот раз ты не сдержалась, Ванда. Ты себя опять не контролировала.

Ванда не смогла выдержать осуждающего взгляда дона и вперила свой взгляд в сжатые до хруста кулаки. Да, она не сдержалась, когда подумала о том, что могло бы стать с Итаном, Анни, Мирандой или другими детьми, которые не умели дать сдачи. Дети бывают жестоки, но нет страшнее детей, чем дети с улиц и из приютов, Ванда знала это не понаслышке. Потому что была такой же.

– Ванда, посмотри на меня, – спокойно попросил босс, с интересом разглядывая девочку напротив. – Ванда, – уже с угрозой в голосе, но она не могла понять взгляд, упрямо замотав головой. Адриано вздохнул.

Конечно, она поступила отвратительно, теперь некоторые недавно появившиеся дети стали ее бояться. Проходя мимо обслуживающего персонала поместья, некоторых членов семьи и сирот, она постоянно слышала чужой мерзкий шепоток. Он преследовал ее постоянно, не давая расслабиться, каждый раз напоминая о том, что при каждом взрыве эмоций ее самоконтроль летит к чертям. В последнее время она думала, что справляется и получается у нее неплохо, но это было заблуждением с ее стороны. Очень опрометчивым заблуждением.

– Ванда, – мягко произнес дон Адриано, приподнимая лицо девочки за подбородок. Когда он успел оказаться перед ней, сидя на корточках? Ванда не заметила. – Надеюсь, ты больше меня не огорчишь подобными поступками. Не заставляй меня думать, что ты с собой не справляешься.

Ванда застыла, не смея пошевелиться, где-то в солнечном сплетении скрутился клубок трепета и животного ужаса. Она заторможено кивнула, не имея возможности сказать и слова, в горле пересохло, а язык прирос к нёбу.

– Вот и отлично, – улыбнулся дон Адриано, встал, растер колени и взлохматил ее черные длинные волосы. Ванда вздрогнула. – Пойдем посидим на диване, так разговаривать гораздо удобнее, чем через весь стол.

Соскользнув с кресла, Ванда на ватных ногах прошла к дивану и залезла на него. Устроилась поудобнее, вцепившись в юбку платья, постаралась успокоиться. Босс не сказал ничего страшного, даже не ругал ее, почему тогда она до сих пор не может успокоиться и чуть ли не дрожит?

– Что можешь сказать о наследнике семьи Джессо? Как он тебе? – заинтересованно спросил Адриано, раскурив сигару и с упоением выдыхая сигаретный дым. Ванде никогда не нравился этот запах, он першением застревал в горле, и Ванде казалось, что этим запахом после очередного бдения в кабинете босса она была пропитана вся, от макушки до пяток. Даже одежда пахла этим отвратительным запахом, но она никогда не смела сказать боссу об этом. Да и стоило привыкать, в мафии курение не считалось пагубной привычкой, от нее, как правило, не отказывались.

– Перспективный мальчик, я думаю, при должном старании из него выйдет хороший босс, – собравшись, озвучила свои давние мысли Ванда, нахмурившись. – Только я не понимаю, чего на самом деле хочет босс семьи Джессо. Похоже, Бьякурана никто ничему не учит, он растет там как сорняк. Тогда я не понимаю логики, зачем было отрывать пацана от матери, если он не нужен боссу в качестве наследника? Тем более тащить его в мафиозный мир.

– Интересный вопрос, – пустив облако дыма, задумчиво сказал дон. – Я думаю, все дело в том, что он сам не решил, кто станет наследником и боссом в дальнейшем. Там же есть еще один претендент?..

– Да, Неро.

–…которого ты укусила, кстати, – произнес Адриано, с усмешкой смотря на стушевавшуюся девочку. – Ничего не хочешь сказать? Как так получилось и почему я узнаю об этом последним?

– Он посчитал, что мне можно приказывать, как любому рядовому члену семьи Джессо. Он был очень настойчив, сказал, что я все равно в конце концов буду принадлежать ему. Ну и я… – почувствовав, что босс больше не злится, Ванда разговорилась. – Я так поняла, что он даже не кровный родственник их босса, он всего лишь сын хранителя тумана. Перспективный сын хранителя тумана. Говорят, у него чистое пламя. Но это не отменяет факта, что у него нет небесного пламени, а у Бьякурана оно есть.

– Вот как… – Адриано притушил сигару и потер подбородок. – Как ты поняла, что Бьякуран небесный носитель?

– Я выводила его несколько раз из себя, – прикусив губу, смущенно пробормотала Ванда, – чтобы посмотреть, что он из себя представляет.

Адриано с веселым изумлением посмотрел на Ванду, кажется, он даже хотел расхохотаться, но сдержался.

– У него аномально сильное пламя, настолько сильное, что даже мне было трудно противиться небесному очарованию. Такое небо редко встретишь. Если Тадео Джессо угробит своего незаконнорожденного сына, то мое мнение о нем как о боссе только подтвердится. И, вероятнее всего, так и произойдет, потому что в поместье сейчас очень напряженная атмосфера, многие недовольны решением босса сделать своим наследником слабого гражданского. Особенно недоволен хранитель тумана и его сыночек, Неро, который претендовал на место наследника ранее. Возможно, будут покушения, пацан тогда точно не выживет. Его никто не охраняет, – со вздохом сказала Ванда, задумчиво накручивая кончик косы на палец.

– И все же, он тебя очаровал, – ухмыльнулся дон Адриано и затушил сигарету. Ванду как пыльным мешком по голове ударили. Она пораженно уставилась в глаза босса, не зная, что ответить. – Нет смысла врать самой себе. Задумайся, хотела бы ты следовать за ним в качестве хранителя грозы? Ты еще не дала официального ответа семье Джессо, значит, ты все еще сомневаешься?

Взгляд дона был как никогда цепким и пронзительным, и Ванда поняла, что в этот раз от серьезного разговора ей не отвертеться.

– Нет, я не хотела бы, – твердо ответила Ванда. Дон Адриано выглядел действительно удивленным, и она поспешила пояснить:

– Я не смогу стать его хранителем, уже не говоря о том, что семья Джессо мне не нравится. Атмосфера там… – Ванда в задумчивости покрутила рукой, пытаясь подобрать точное слово. – Создается ощущение, что люди там так и норовят вцепиться друг в другу в глотки. С виду все чинно, красиво, роскошная обстановка, одеваются члены семьи очень вычурно и как будто не из этой эпохи, но на деле за всей этой тряпочной шелухой скрывается тот еще змеиный клубок.

– Ванда, ты пытаешься сбить меня с мысли? – нахмурившись, дон Адриано сцепил руки в замок и цепко следил за реакцией маленькой собеседницы. – Ты сказала, что не хотела бы, потому что не можешь стать его хранителем. То есть, я правильно понимаю, что есть причина и все же ты бы этого хотела?

Ванда поежилась и незаметно вытерла вспотевшие ладошки о край платья. И что она должна была ответить? Она сама себя не понимала, иной раз этот мальчишка безумно ее раздражал, а иной раз безумно ей нравился. Ванда не помнила, когда вдруг ей подумалось, что Джессо станет отличным боссом, и ей хотелось бы посмотреть, во что превратится эта семья под его началом. Просто однажды перед сном, размышляя об очередном прошедшем дне, она невольно поймала себя на мысли, что, возможно, было бы неплохо… Да, он ее очаровал. Он мог бы подойти ей как Небо, как ее Небо, если бы не одно «но». Эксперименты.

– Он сгорит, дон. Он не выдержит напора моего пламени, я убью его.

Воцарилась тишина. Ванда закусила губу и невидящим взглядом обводила обстановку вокруг. Глаза цеплялись за какие-то незначительные несущественные детали, а в голове набатом стучало собственное сердцебиение. Вот изумрудно-зеленые обои с растительным орнаментом, расположенным в шахматном порядке. Черно-белая фотография старого парохода, Ванде всегда было интересно, откуда эта фотография и почему висит здесь, в святая святых босса, но постоянно забывала спросить. Два старых мушкета под стеклом, висящих на стене, их история ей тоже всегда была интересна. Небольшой массивный книжный шкаф в углу и выглядывающее из-за него широкое высокое окно с массивными жаккардовыми портьерами и легким пухом тюли. Три удобных темно-коричневых кресла и небольшой диванчик, на котором они сидели сейчас.

– Я боюсь, Ванда, что едва ли мы сможем найти такого носителя небесного пламени, который смог бы его укротить. Тебе придется смириться с этим, – дон несильно сжал плечо Ванды, и она перевела на него невидящий взгляд. Да, она уже думала об этом, вряд ли найдется живой носитель настолько сильного и чистого пламени, если учесть, что даже ученые Эстранео недоумевают, почему она все еще жива. А ведь говорят, что небесные носители сильнейшие. Но одно дело подозревать, а совсем другое окончательно потерять надежду.

Ванда никогда не жаловалась на собственную участь, она понимала, что сотрудничество с Эстранео семье Бартеска жизненно необходимо, но сейчас ей захотелось разнести кабинет в щепки в порыве ярости и бессилия. Она сжала кулачки и подышала на счет, пытаясь разогнать красные точки перед глазами. Дон Адриано с интересом за ней следил.

– И что вы предлагаете? – уже успокоившись, спросила Ванда, из-под челки наблюдая за боссом. Тот по-доброму усмехнулся и сильнее сжал детское плечо, то ли одобряя, то ли предупреждая.

– Есть множество вариантов, каким образом можно войти в чужую семью на законных основаниях. Не такой надежный способ, как предыдущий, конечно, но все же. Ты станешь телохранителем. Или, возможно, советником. Только в этом случае доверие тебе придется отвоевывать собственным трудом.

Ванда криво усмехнулась и подумала о том, что это в ее стиле, отвоевывать себе место под солнцем. Это ей подходит. Осталось только решить, хочет ли она видеть Джессо Бьякурана собственным боссом?

@музыка: Against the Current - Legends never die

@темы: Учитель-мафиози Реборн, миди, креатифф, гет, джен

---

Учим матчасть.

06.08.2012 в 18:51

Пишет  Reborn-Canon:

Пишет fandom Katekyo Hitman Reborn! 2012:

Вычисление хронологии манги от начала арки будущего до онгоинга

Ссылки на страницы манги даются по нумерации на ReadManga.
Английский перевод проверялся по mangareader.net.

Арка Будущего

год 2005

27 октября
Глава 136.

...где-то поблизости присутствует следующий инструкциям своего будущего варианта Шоичи...
Глава 253, страницы 5-6:

«Я потерял свою память во время восьмого путешествия в будущее. В десятилетнем будущем я был подключён к системе. Я стёр свои воспоминания о путешествии во времени и о Бьякуране на пять лет [...] для победы над Бьякураном. Будущий я решил использовать себя же в качестве соратника Бьякурана, чтобы дать тому отпор. Поэтому, чтобы избежать подозрений Бьякуран-сана, он стёр мои воспоминания и подобрался поближе к Бьякуран-сану. Будущий я оставил мне письмо после возвращения в прошлое. Выстрелить в вас, ребята, десятилетней базукой - тоже было частью полученных инструкций. Тогда же я, следуя инструкциям, поступил в зарубежный университет, чтобы подружиться с Бьякуран-саном».

В университет «тогда же» он, правда, никак не мог поступить, но об этом будет подробно сказано ниже.

28 октября
Глава 136, страница 11.

…Хару, которая рассказывает о начале разработки подземного торгового центра Намимори
Глава 136, страница 12:

год 2007

Январь-март
Цуна знакомится с Ирие Шоичи.
Глава 253, страница 9:

Здесь нужно объяснить, почему указаны именно эти месяцы.
Вот очень полезная для нас статья про обучение в Японии. Здесь важно то, что учебный год начинается шестого апреля, а школа в Японии делится на три ступени: шесть классов «начальная», три класса «средняя» и три класса «старшая».

В октябре две тысячи пятого года (начало арки будущего) Цуна учится во втором классе и закончит в нём учиться в марте две тысячи шестого года, а следовательно, в третьем классе средней школы (см. рис) будет учиться с 6.04.2006 по 28.02.2007.

Шоичи же говорит «восемь лет назад» в августе две тысячи пятнадцатого года, то есть имеет в виду однозначно две тысячи седьмой год (2015–8 = 2007 )

С другой стороны, конечно, в третьем классе средней школы мог бы учиться и сам Шоичи, но.

Шоичи родился третьего декабря (ссылка на РеборнВики), там же указано, что «сейчас» (октябрь 2005) ему пятнадцать лет, то есть родился он 3.12.1989, а в две тысячи пятом году ему исполняется шестнадцать.

Японские дети идут в школу в шесть полных лет. Шесть лет Шоичи исполнилось 3.12.1995, значит, в младшую школу он пошёл 6.04.1996 года; в среднюю 6.04.2002; в старшую 6.04.2005 – и, таким образом, никак не мог «восемь лет назад», в 2007 году, учиться в средней школе, так что приходится предполагать, что в данный момент он говорит именно о Цуне.


год 2008

Шоичи поступает в зарубежный университет и знакомится там с Бьякураном.
А вот теперь про университет, всё та же глава 253, страницы 5-6:

«Я потерял свою память во время восьмого путешествия в будущее. В десятилетнем будущем я был подключён к системе. Я стёр свои воспоминания о путешествии во времени и о Бьякуране на пять лет [...] для победы над Бьякураном. Будущий я решил использовать себя же в качестве соратника Бьякурана, чтобы дать тому отпор. Поэтому, чтобы избежать подозрений Бьякуран-сана, он стёр мои воспоминания и подобрался поближе к Бьякуран-сану. Будущий я оставил мне письмо после возвращения в прошлое. Выстрелить в вас, ребята, десятилетней базукой - тоже было частью полученных инструкций. Тогда же я, следуя инструкциям, поступил в зарубежный университет, чтобы подружиться с Бьякуран-саном».

Как мы видели выше, в старшую школу Шоичи пошёл 6.04.2005, соответственно, выпустился из неё в конце марта 2008 года. После старшей школы он мог бы пойти учиться в колледж на два года (2008/09 и 2009/2010 учебные года), но тогда действие стирания памяти закончилось бы аккурат на последнем курсе колледжа, а в результате операция «подружись с Бьякураном, пока не помнишь, что он за чудовище» была бы сорвана. Так что пришлось, по всей видимости, обойтись без колледжа.

Кстати, к этому моменту он уже должен быть знаком со Спаннером (гл.189, с.4):

Но в каком именно классе проводился этот фестиваль, к сожалению, неизвестно.


год 2010

Кен, Чикуса и Хром отправляются в тюрьму Вендиче, чтобы попытаться освободить Мукуро, но их попытка провалилась, после чего Вонгола потеряла их след.
Глава 163, страница 6:

К Шоичи возвращается память о путешествиях в будущее.
Всё та же наша любимая глава 253, страницы 5-6:

«Я потерял свою память во время восьмого путешествия в будущее. В десятилетнем будущем я был подключён к системе. Я стёр свои воспоминания о путешествии во времени и о Бьякуране на пять лет [...] для победы над Бьякураном. Будущий я решил использовать себя же в качестве соратника Бьякурана, чтобы дать тому отпор. Поэтому, чтобы избежать подозрений Бьякуран-сана, он стёр мои воспоминания и подобрался поближе к Бьякуран-сану. Будущий я оставил мне письмо после возвращения в прошлое. Выстрелить в вас, ребята, десятилетней базукой - тоже было частью полученных инструкций. Тогда же я, следуя инструкциям, поступил в зарубежный университет, чтобы подружиться с Бьякуран-саном».

год 2012

Закончено строительство подземного торгового центра Намимори
Глава 156, страница 6:

В Японии обнаружена мистическая змея Тсучиноко
Глава 186, страница 8:

Скончалась бабушка Кавахира
Глава 258, страница 16:

Фута перестаёт присматривать за Ламбо
Глава 157, страница 2:

На этом моменте хотелось бы остановиться поподробнее. Эти двое появились в доме Цуны почти одновременно, в 2004 году, а перестал Фута присматривать за Ламбо в две тысячи двенадцатом. Вероятно, кому-то из них пришлось уехать, но вопрос: кому, куда и зачем?

В октябре 2005 Футе девять лет, следовательно, в 2012 – шестнадцать.
Ламбо в том же 2005 пять лет, в 2012 – двенадцать.
Возможно, конечно, что Фута уехал учиться, например, как и Шоичи, за границу. Возраст, в принципе, подходящий для поступления в колледж. Но в две тысячи пятнадцатом он опять живёт в Намимори и именно он, вместе с Бьянки, уходит искать вход на базу Мильфиоре. За три года выучился? Может быть, конечно, но...

Если в 2005 году Цуне исполнилось четырнадцать лет, то 14.10.2012 года ему исполнится двадцать один, классическое европейское совершеннолетие. И возможно (но только предположительно!), что именно в этом году Девятый наконец благословил переезд Десятого босса Вонголы из Японии в Италию, соответственно, вместе со всеми его Хранителями, включая Ламбо. Поживём, увидим...


год 2013

Снесена больница Накаяма, которую Хранители использовали в битве с Варией.
Глава 258, страница 10:

год 2014

Шестнадцатилетний преступник Гвидо Греко сбегает из тюрьмы.
Глава 167, страница 7:

год 2015
~середина марта
Поползли слухи о том, что Мукуро был убит в схватке с Гло Ксинией.
Опять глава 163, страница 6 (см. 2010 год): «...около полугода назад странные слухи поползли по городу» (весь вопрос только в том, по какому городу).

Позже Вонгола получает информацию о том, что Хром Докуро встречалась с кем-то (это Гвидо Греко) в аэропорту.
Глава 163, страница 7:

~15 августа
Джаннини-старший советует сыну отправиться в Японию и осмотреть системы в недостроенном убежище Вонголы.
Глава 146, страница 7 (он говорит это 29.08):

23 августа
Савада Нана и Иемицу отправляются в отпуск в Италию
Глава 141, страница 7 (он говорит это 28.08):

~25 августа
Сасагава Рёхей отправляется в Варию по поручению Десятого Вонголы.
Глава 166, страница 15 (про охоту см. «завтра»):

26 августа
Все ключевые базы Вонголы и их союзников по всему миру атакованы.
Глава 140, страница 14 (он говорит это 28.08):

Глава 141, страница 1:

Глава 139, страница 11 (она говорит это 28.08):

На этом моменте также хотелось бы остановиться поподробнее.

Во-первых, никакой ломающей мозг апелляции, по крайней мере, в английском переводе не было. Там написано следующее: “After that they ignored all our calls for a ceasefire. They’re picking us off one by one... Their goal being...” То есть НЕ «Тогда мы подали апелляцию, но не получили ответа. Вскоре люди, которые были на стороне Вонголы, один за другим были убиты. Вероятно, это было их целью», а «Они игнорировали все наши просьбы о прекращении огня и убивали нас одного за другим... Как и планировали...»

Во-вторых, если сопоставить все реплики о данной операции Мильфиоре, картина получается такой:

Все базы Вонголы по всему миру были атакованы (140-14 говорит Ямамото).
В числе последствий – гроб с гербом Вонголы, в котором появился Цуна (140-15 говорит Реборн).
Когда штаб Вонголы был окружён, Мильфиоре вызвали делегата от Вонголы для переговоров, но переговоров не было, делегата убили, а затем Мильфиоре перешли к штурму (140-16 говорит Ямамото).
В штабе Вонголы никто не выжил, Девятый босс тоже пропал, отряд Цедеф успел спастись, но его члены потеряли связь друг с другом (139-11/12 говорит Лал Мирч).

Вопрос касательно личности «делегата» остаётся открытым, но мне хотелось бы привести одно соображение в пользу того, что это был именно Десятый босс Вонголы.

В той же главе 140, на странице 3 есть такая сцена. Ямамото, только что спасший Лал и прибывших из прошлого Цуну и Гокудеру (и от того, подчёркиваю, слегка, мягко скажем, растерянных), ведёт их через лес и говорит: «Ха-ха! Теперь припоминаю. Это случилось десять лет назад, как раз после завершения битвы колец...» То есть как бы даёт понять ребятам, что всё в порядке, он помнит этот эпизод, сейчас они буквально через пять минут снова окажутся дома и всё забудется как страшный сон. Однако, в прошлом этого Ямамото Такеши не было никакого путешествия в будущее – хотя бы потому, что в этом случае Ирие Шоичи не пришлось бы так долго убеждать Десятого босса Вонголы воспользоваться его планом. Отсюда можно сделать вывод, что Ямамото вполне запросто, мягко скажем, манипулирует фактами, чтобы успокоить детей.

А теперь ещё раз посмотрим на сцену в той же главе, на страницах 14-16.

– Смотрите, это Намимори, – говорит Ямамото. Читать как «всё в порядке, вы, по крайней мере, почти дома».
– Хотя в прошлое мы вернуться не можем и вообще тут творится чёрти что, – вмешивается неделикатный Реборн.
Ямамото приходится согласиться:
– Да, действительно. Наши ключевые базы атакованы. Охота на Вонголу идёт полным ходом.
– Охота? – спрашивают дети, у которых уже ум за разум от всех потрясений заходит. – На Вонголу?
– Ну, вы же видели, – продолжает не деликатничать Реборн. – Гроб с гербом Вонголы...
Он бы ещё сказал «в общем, Цуна, ты труп».
Гокудера истерит, Цуна не истерит только потому, что не успевает вклиниться, а Реборн продолжает давить:
– Семья Мильфиоре... гигантская мощь... Кольца... Власть... Враги...

И тут Ямамото как раз и рассказывает про того самого делегата, тем самым, во-первых, ставя в теме гроба окончательную и бесповоротную точку, а во-вторых, тонко намекая Реборну, что как бы не стоит детям вот так в лобешник сообщать все страшные новости разом, да ещё и без подробных инструкций, что, собственно, с этим всем делать. Мягче надо с ними, малыш, мягче... Не «Цуна», а «делегат»; не «кошмар, ужас, мы все умрём», а «да ладно, прорвёмся, у нас есть Хибари»; не «ты единственная надежда этого мира», а «ой, а давайте соберём Хранителей и посмотрим, что будет...»

Объяснение, конечно, притянуто за уши, но, чисто теоретически такой вариант вполне можно допустить. Правда это или нет, мы всё равно, наверное, никогда не узнаем. Тем, кто уже приготовился плакать, спешу напомнить, что Шоичи в последний момент удалось подменить пулю, и Цуну не убили, а, скажем, отправили в летаргический сон :)

27 августа
Пропали или убиты многие друзья Вонголы: Лонгчемпа с семьёй, Мочида, Ямамото-старший.
Глава 141, страница 8: «В последние два дня...»

Вечером в Намимори появляется Реборн из десятилетнего прошлого.
Глава 140, страница 12:

То есть из 27 октября 2005 года в 27 августа 2015.

28 августа
И-Пин и Ламбо отправляются на поиски Сасагавы и Хару; Бьянки и Фута - собирать информацию.
Глава 141, страница 7: «Пока я встречал Лал Мирч, И-Пин и Ламбо отправились на поиски Сасагавы и Хару [...] Бьянки и Фута ушли собирать информацию».

Попав в две тысячи пятом году под выстрел из десятилетней базуки, Цуна внезапно обнаруживает себя в гробу посреди леса
Опять глава 140, страница 12, «на девять лет и десять месяцев».

На базу Мильфиоре в Намимори спешно прибывает Ирие Шоичи; Бьякурану в Италии об этом докладывает его новый секретарь, Леонардо Липпи.
Глава 141, страницы 1 и 3:

29 августа
... Цуна, Гокудера и взрослый Ямамото отправляются на поиски Хибари ...
Глава 141, страница 11:

30 августа
Джаннини перехватывает сигнал бедствия от летящего над Намимори Хибёрда; Киоко ушла "заглянуть домой" поискать брата.
Глава 148, страница 16:

2 сентября
Лал начинает тренировать Цуну
Глава 156, страница 11 (он говорит это двенадцатого сентября (см.)):

11 сентября
Где-то в Испании появился Базиль из десятилетнего прошлого
Глава 231, страница 3 (он говорит это 21 сентября см.):

12 сентября
Ямамото и Гокудера наконец-то оклемались после встречи с Гаммой и готовы приступить к тренировкам
Глава 156, страница 9 (эта надпись появляется после того, как Киоко выдаёт Хару покупки Ханны, то есть вечером тридцатого августа):

В Кокуё из прошлого появилась Хром.
Глава 157, страница 17. Там от Хром всё равно только сапоги :)

В Италии Бьякуран собирает капитанов всех отрядов Мильфиоре и рассказывает им про свой план
Глава 161, страница 1. А там цветы.

После совещания Липпи докладывает, что Одиннадцатый отряд подвергся нападению Варии
Глава 161, страница 11. А там Лео-кун, которого и так уже слишком много :)

14 сентября
Вечером Реборн рассказывает Цуне и Ямамото историю Гокудеры.
Глава 162, страница 1:

Начали утром двенадцатого, то есть тренируются двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое – три полных дня.

Из Италии прибывает Гло Ксиния.
Глава 166, страница 4:

Говорит Шоичи на следующий день, когда ему сообщают, что Гло Ксиния уже успел подраться.

15 сентября
Глава 162, страница 10.

18 сентября
Глава 173, страница 14:
На предыдущей странице Реборн отдаёт Ямамото диски Сквало и говорит: «Даю тебе три дня».

19 сентября
Вечером девочки собираются устроить взрывную вечеринку в честь завтрашней битвы.

20 сентября
Глава 174, страница 17.
Глубокой ночью Хибари приносит на базу Вонголы пьяную кошку Гокудеры...
Насколько именно глубокой ночью это происходит, неясно, но однозначно после полуночи, так что стоит новая дата. Но фактически в эту ночь никто не спал, так что пусть она вас не смущает. А …Бьякуран сообщает [...что] ждёт Хранителей через десять дней на Чойсе – примерно утром двадцатого сентября. Это нам понадобится для дальнейших расчётов.

После всех треволнений этой долгой-долгой ночи Шоичи говорит:

(глава 229, страница 12)

Однако, в главе 230, страница 5:

Я сильно сомневаюсь, что не принимавший участие в нападении на базу Мелоне, зато дико волновавшийся несколько дней за пропавших сестру и друзей Рёхей позволил этим самым друзьям сначала передохнуть час, потом вернуться к Шоичи и что-нибудь с ним обсудить, потом ещё раз вернуться на базу и только потом докопался с вопросами. Так что скорее всего, если кто и вернулся к Шоичи, это Реборн в виде голограммы.

Разобраться в хронологии следующих нескольких дней довольно сложно, потому что про них рассказывает Цуна и делает это немного путано, а русский перевод только вносит ещё больше сумятицы. Так что я позволю себе пересказать этот период максимально подробно, цитируя важные места из рассказа Цуны. Это глава 230, начиная со страницы 7.

Первый день после возвращения на базу. Несмотря на то, что Лал Мирч без сознания, её жизнь вне опасности. Ямамото и Гокудера всё так же энергичны. Хибари внезапно куда-то исчез. И вчера мы получили коробочки Вонголы. Пламя в кольцах было слишком слабым, так что коробочки не открылись, а попытки их открыть только вымотали нас, и... за эти два дня мы отдохнули как следует.

Девочки спрашивают Хром, почему она не ест, Хром извиняется и уходит. На кухню с воплем «мы экстремально голодны» вваливается толпа мальчишек, Бьянки сообщает им, что собирается после еды повести девочек погулять по окрестностям, потому что Мильфиоре наверняка «не будут ничего предпринимать в ближайшие десять дней».

В руинах базы Мелоне Шоичи в русском переводе говорит «с позавчерашнего дня мы работаем без отдыха», в английском это «ever since yesterday», то есть «со вчерашнего».

Там написано, что Спаннер якобы говорит «Вонгола исчезла вместе со мной», в английском варианте «Вонгола оставила это мне» и в английский вариант мне почему-то верится больше.

Шоичи рассказывает Реборну правила Чойса, и Джаннини со Спаннером ввязываются в соревнование механиков.

На базе все поднимаются в лифте, чтобы погулять, но после подъёма на поверхность на них буквально падает Базиль, так что все спускаются обратно его покормить, а после того, как он уснул, всё-таки уходят. Когда они добираются до школы, на соседней крыше спит Хибари, которого, впрочем, сразу будит Дино.

Дальше предположительно вечер:

(глава 232, страница 8)

Реборн говорит, что после еды отведёт их кое-куда, после чего говорит, что Джаннини «из того типа людей, которые делают всё на день раньше», и парням выдают мотоциклы –

После этого прошло два дня, в течение которых с утра до ночи мы учились ездить на мотоциклах.
(глава 233, страница 8)

Дальше про успехи Базиля, Гокудеры, Ямамото и Рёхея, нам важен дальнейший разговор:

– Я умудрился обойтись без аварий, – говорит Цуна, слезая с мотоцикла. – Но я выдохся.
– Неплохо, Цуна, – говорит Реборн. – Естественно, как босс Вонголы ты имеешь неплохие навыки вождения. Для того, кто до пятого класса не умел ездить на велосипеде, за один день освоить мотоцикл... Ты можешь гордиться собой!
– Эй, все! – входит Бьянки. – Сегодня ночью у нас будет вечеринка [в честь Базиля и Рёхея].

На фоне вечеринки снова рассказ Цуны:

Вот так короткие два дня отдыха подходили к концу.

Вечером после вечеринки Цуна, лёжа в кровати, думает о том, что с завтрашнего дня они будут учиться открывать коробочки, тут его коробочка начинает безобразничать, дальше следует небольшой переполох и явление Дино.

На следующее утро девочки обнаруживают на кухне прибирающуюся после вечеринки Хром, а после завтрака Дино рассказывает всем об их новых тренировках – и его подслушивают спрятавшиеся за мотоциклами Киоко и Хару, в связи с чем вечером объявляют парням бойкот.

(глава 237, страница 2)

(глава 237, страница 6)

После этого девочки видят рану на спине Хром, та говорит, что у Цуны и остальных всё ещё хуже, и девочки решают прекратить бойкот.

(глава 237, страница 10)

Бьянки говорит Цуне, что Киоко ушла с базы, перепуганный Цуна догоняет Киоко на пути в город за продуктами и всё ей рассказывает. После чего они возвращаются на базу, и Цуна рассказывает всё ещё и Хару, а потом идёт каяться Рёхею, но не успевает этого сделать, потому что специально для тех, кто запутался в хронологии, на связь выходит Бьякуран и говорит, что до Чойса осталось шесть дней:

(глава 238, страница 8)

Будем надеяться на то, что учащийся в институте проектирования Бьякуран всё-таки умеет считать, и поэтому прошло именно четыре дня, а не сколько-нибудь ещё, – а отсюда чистосердечное признание Цуны, вот это явление Бьякурана и заодно ещё последующее явление Сквало случились двадцать четвёртого сентября. То есть прошли двадцатое сентября, двадцать первое, двадцать второе и двадцать третье.

Отсюда «вчера мой брат и остальные ели рамен» Киоко говорит вечером двадцать третьего.
Отсюда бойкот девочки объявляют вечером двадцать второго.
Отсюда вечеринку устроили вечером накануне, двадцать первого, что логично, потому что вечером двадцатого все должны были сладко дрыхнуть.

Остаётся распихать по дням приезд Базиля, прогулку в город, соревнование механиков, «короткие два дня отдыха подходили к концу» и «два дня с утра до ночи мы учились ездить на мотоциклах».

Начнём с последнего, с этим проще всего. В английском варианте это «Just like that, the 2nd day of resting becomes “Morobike practice day”». То есть НЕ «После этого прошло два дня, в течение которых с утра до ночи мы учились ездить на мотоциклах», а «Вот так второй день отдыха стал “Днём, когда мы тренируемся на мотоциклах”».

Первый день после возвращения на базу. Несмотря на то, что Лал Мирч без сознания, её жизнь вне опасности. Ямамото и Гокудера всё так же энергичны. Хибари внезапно куда-то исчез. И вчера мы получили коробочки Вонголы. Пламя в кольцах было слишком слабым, так что коробочки не открылись, а попытки их открыть только вымотали нас, и... за эти два дня мы отдохнули как следует.

Коробочки они получили двадцатого сентября, очевидно, это двадцать первое. Сюда приезд Базиля, прогулку по городу, визит Дино к Хибари и первый день отдыха.

В руинах базы Мелоне Шоичи в русском переводе говорит «с позавчерашнего дня мы работаем без отдыха», в английском это «ever since yesterday», то есть «со вчерашнего».
Так как Шоичи объявил нападение на базу Вонголы поздно вечером девятнадцатого, ночью с девятнадцатого на двадцатое он не спал, поэтому его «со вчерашнего дня» скорее всего означает, что говорит он это двадцатого, соответственно, Реборну про условия Чойса рассказывает тоже двадцатого. Отсюда соревнование механиков началось – удивительное дело – двадцатого, а «через час» к Шоичи действительно вернулась только голограмма Реборна.

На кухню с воплем «мы экстремально голодны» вваливается толпа мальчишек, Бьянки сообщает им, что собирается после еды повести девочек погулять по окрестностям, потому что Мильфиоре наверняка «не будут ничего предпринимать в ближайшие десять дней». На базе поднимаются в лифте, чтобы погулять, но после подъёма на поверхность на них буквально падает Базиль...
Итак, девятнадцатого вечером была вечеринка накануне сражения, в ночь с девятнадцатого на двадцатое проходило вторжение на базу Мелоне, утром двадцатого Хранители вышли из-под базы на свет божий, после чего пять часов объясняли Рёхею происходящее – и вероятно, после этого всё-таки наконец завалились спать. Проснувшись на следующий день, они попытались открыть коробочки, которые «получили вчера», «но пламя было слишком слабым», и ребята решили хорошенько отдохнуть два дня, то есть сегодня, двадцать первого, и завтра, двадцать второго сентября.

Двадцать первое – прогулка в город, приезд Базиля, визит Дино к Хибари, а вечером Джаннини вытаскивает мотоциклы и «вот так второй день отдыха [двадцать второе сентября] стал “Днём, когда мы тренируемся на мотоциклах”». Во время тренировки входит Бьянки и объявляет вечеринку, совсем поздно вечером в гости на базу приходит Дино, Цуна пытается открыть коробочку, и она на него нападает, наутро [двадцать третье сентября] Дино объясняет, что следующий подобный случай станет для коробочки последним, девочки, сидя за мотоциклами, подслушивают и вечером объявляют бойкот, который прекращают на следующий день вечером [двадцать четвёртое сентября], а на следующее утро [двадцать пятое сентября] Цуна догоняет Киоко и всё ей рассказывает. Упс, кажется, Бьякуран всё-таки не умеет считать.

С одной стороны у него и семь в кубе равняется двадцати одному, так что, есть все шансы, что действительно не умеет. С другой стороны, он вполне мог воспользоваться неоднозначностью формулировки «через десять дней» и тихой сапой перенести Чойс на день позже. Мало ли, вдруг там у них Кикё простудился и сидел, несчастный, весь чихаючи. И Бьякуран такой: «Чооооооорт, моя главная надежда... Ладно, дай-ка я взломаю их внутренюю сеть и скажу, что мы встречаемся через шесть дней, а не через пять. Ты, моя лапочка, как раз поправишься, а они будут в таком шоке, в таком шоке, что ничего не заметят».

Но есть ещё один вариант.

Некоторые люди очень любят докапываться до любых мелочей и, если говорят «вчера», значит, имеют в виду именно и конкретно смену календарных дат. То есть если бы про «коробочки, которые мы получили вчера» говорил, скажем, педантичный Хибари, сомнений никаких бы не было: коробочки получили двадцатого, говорит он это двадцать первого.

А некоторые люди (командный канонист застенчиво покраснел) чихать хотели на смену календарных дат, поэтому периодически выносят мозг окружающим своим «вчера», которое, в зависимости от того, сколько и когда им удалось поспать, может быть хоть в календарное «сегодня», хоть в календарное «позавчера». И что-то мне подсказывает, что Цуна относится именно к этому типу безответственных и безалаберных интуитов охламонов.

Отсюда вырисовывается примерно такая картина.

Двадцатое, ночь – Хранители штурмуют базу Мелоне. Спали они всего пару часов, но для Цуны вечеринка накануне сражения уже была вчера, потому что ему вполне удалось поспать. Ну, мало, но что поделать.

Двадцатое, утро – Хранители возвращаются на базу, пусть для удобства это будет девять утра. И после этого они якобы пять часов рассказывают Рёхею «содержание предыдущих серий». Кстати, ещё раз. После вечеринки, на которой, между прочим, Гокудера и Ямамото наклюкались сакэ, да ещё и проспав от силы пару часов, после череды дико выматывающих сражений – парни пять часов чинно сидят и рассказывают. Вы верите? Я – нет. Гокудера наверняка художественно преувеличивает, а на всё про всё у них скорее всего действительно ушёл тот самый час, на который предложил разойтись Шоичи. Только если Реборн по прошествии часа честно связался с Шоичи и Спаннером, чтобы расспросить первого про Чойс, то Хранители завалились спать, и было это часов в десять утра.

Двадцатое, четыре-шесть часов дня – Хранители проснулись и потихоньку сползаются на кухню, Бьянки говорит им, что хочет прогуляться с девочками по городу, потому что Мильфиоре наверняка «не будут ничего предпринимать в ближайшие десять дней». С благодарностью считаем это намёком от Амано на то, что календарные сутки всё ещё не сменились, и едем дальше.

Логично предположить, что, проснувшись, ребята сразу попытались открыть коробочки? Логично. У них ничего не получилось, и они решили сегодня и завтра отдохнуть. Цуна говорит «мы их получили вчера» – потому что он проспал часов шесть-восемь и по его субъективному времени вторжение на базу Мелоне было накануне.

После этого прибывает Базиль, а после этого ребята гуляют по городу, заходят в свои дома и в конце концов собираются в совершенно пустой школе, но ещё довольно светло:

(глава 231, страница 12)

Логично предположить, что это вечер, школа уже опустела после уроков.

А вот дальше уже как раз и наступает ночь:

(глава 232, страница 8)

И Реборн с Джаннини выдают парням мотоциклы, в связи с чем второй день отдыха, то есть следующий, двадцать первое сентября, и становится «Днём, когда мы тренируемся на мотоциклах», а заодно тем, вечером которого происходят вечеринка, бунт коробочки Цуны и приезд Дино.

Простите все, кто сломал себе об это мозг!

Подытоживая:

20 сентября
Нападение на базу Вонголы, штурм базы «Мелоне». Из прошлого приходят Рёхей и Хибари, Шоичи объясняет суть Великого Плана, Бьякуран забирает базу «Мелоне» и объявляет Чойс через десять дней. Джаннини и Спаннер объявляют соревнование механиков, вечером из Испании до базы Вонголы наконец-то добирается Базиль; Хранители идут на прогулку, Дино приходит тренировать Хибари, Реборн и Джаннини выдают парням мотоциклы.

21 сентября
Ребята учатся управлять мотоциклами, вечером вечеринка в честь Рёхея и Базиля; Цуна пытается открыть коробочку, на базу приходит Дино.

22 сентября
Утром Дино распределяет тренеров и тренировки, девочки подслушивают и вечером объявляют мальчикам бойкот.

23 сентября
Девочки видят рану Хром и решают отменить бойкот.

24 сентября
Цуна рассказывает всё Киоко и Хару, Бьякуран выходит на связь, чтобы объяснить условия Чойса, до базы наконец добирается Сквало и уволакивает Ямамото тренироваться в лес.

30 сентября
В полдень все собираются у храма Намимори и телепортируются на Чойс.
Ещё раз апеллируем к Бьякурану, который всё-таки умеет считать.
Двадцать четвёртого он говорит, что Чойс будет через шесть дней, то есть с момента, как он сказал «через десять», прошло четыре дня: 20, 21, 22, 23.
Отсчитываем ещё шесть дней: 24, 25, 26, 27, 28, 29.
Соответственно, Чойс на следующий день после двадцать девятого :)

1 октября
Решающий бой с Бьякураном.
Потому что между началом Чойса и решающим боем, как ни парадоксально, прошла всего одна ночь.

Арка Шимон

год 2005

28 октября
Происходит землетрясение...
Цуна и остальные возвращаются домой...
Тут такая сложность. Из арки будущего мы знаем, что ребят и девочек какое-то время не было, но не знаем, какое именно. Однако, оказавшись в будущем и увидев Ямамото, Хибари спрашивает, почему «один из пропавших учеников лежит здесь» (гл.206,с.7), так что хотя бы один день их в прошлом всё-таки не могли найти, а возможно, и больше.

Следующее замечание касательно времени отсутствия проскальзывает в гл.230,с.6: «Подумать только, – говорит Ямамото о Рёхее. – Он так волновался из-за того, что там в прошлом мы исчезали один за другим, что искал нас по всей Японии пять недель!»

Но.

Во-первых, Верде говорит, что теперь, когда машина Шоичи не сбивает настройки перемещений, его, Верде, гениальный ум может расчитать наиболее оптимальное время прибытия ребят в прошлое (глава 282, страница 1).

А во-вторых, Савада Нана при виде сына ни словом не даёт понять, что заметила его отсутствие. И Нана, конечно, Нана, но не настолько же, чтоб вообще не волноваться (глава 282, страница 14).

Поэтому я предполагаю, что гениальный ум Верде вернул ребят именно в тот день, когда и началась арка будущего. И искал их Рёхей именно пять недель или всё ж таки меньше, таким образом, не имеет ни малейшего значения. В конце концов, если аркобалено способны стереть десятилетнюю историю в восьми триллионах миров, отменить пятинедельную пробежку вокруг всей Японии им – раз плюнуть.

2 ноября
Реборн получает письмо от Девятого...
В школе Намимори появились семь новых учеников..
Казалось бы, в манге на этот счёт никаких чётких указаний нет, но если присмотреться внимааааательно...

И на следующий, тоже выходной, день (глава 289, страница 4):

Два выходных подряд, то есть суббота и воскресенье. А теперь возвращаемся к статье «Японская школа», благодаря которой мы узнали, в каком конкретно году Шоичи познакомился с Бьякураном, и читаем:

1 сентября начинается второй триместр, зимние каникулы идут с 26 декабря...
Обучение в Японии шестидневное, но каждая вторая суббота считается выходным днем.

Берём календарик за две тысячи пятый год, отсчитываем:

1 сентября – четверг;
3 сентября, первая суббота триместра – учебная;
10 сентября, вторая суббота – выходной;
17 сентября, третья суббота, – учебная;
24 сентября, четвёртая суббота – выходной;
1 октября, пятая суббота, – учебная;
8 октября, шестая суббота – выходной;
15 октября, седьмая суббота, – учебная;
22 октября, восьмая суббота – выходной;
29 октября, девятая суббота, – учебная;
5 ноября, десятая суббота, – выходной;
12 ноября, одиннадцатая суббота – учебная;
19 ноября, двенадцатая суббота – выходной.

Хранители вернулись в прошлое, как мы решили недавно, двадцать восьмого октября, так что нас интересуют только те субботы, которые идут за ним.

Суббота двадцать девятого октября учебная, так что нам явно не подходит.
Суббота двенадцатого ноября учебная, так что тоже не подходит.

Могла бы подойти выходная суббота девятнадцатого ноября, но в этом случае после возвращения из будущего прошло аж три недели, а между тем (глава 284, страница 2):

Ну, как-то странно о событиях, произошедших через три с лишним недели после события Икс, говорить «Сразу после события Икс...» – а между тем, это слово с завидной регулярностью появляется во всех доступных переводах, не только в русском и английском.

Так что делаем вывод: утро выходного дня, о котором идёт речь в подзаголовке главы 288, – это утро субботы, пятого ноября. А отсюда очень легко отсчитать назад нужное количество дней, потому что Амано – спасибо ей за это большое! – скрупулёзно выдаёт обратный отсчёт до Церемонии Наследования.

3 ноября
Хибари и Адельхейд затеяли на крыше драку
Глава 285, страница 17.

4 ноября
Узнав, что на Цуну напали, Гокудера требует немедленно собрать всех Хранителей и всю семью Шимон, чтобы распределить дежурства по охране босса. Шимон берут время на раздумья.
Это первый из двух моментов, на которые я не могу предоставить пруф из манги. Однако, чисто гипотетически, если бы Цуна рассказал о нападении «вчера», вряд ли Гокудера стал бы ждать наступления следующего дня, чтобы «немедленно собрать Шимон», а с другой стороны не слишком похоже, что Шимон размышляли больше одной ночи. В любом случае это 287 и 288 главы, так что, если кому-нибудь удастся найти ускользнувший от меня пруф, счастью моему не будет предела.

5 ноября
Шимон дали согласие охранять Цуну; в этот день дежурят Аоба Койо и Сасагава Рёхей.
В Японию прибыл Девятый вместе со своими Хранителями.
То самое «утро выходного дня» из главы 288. И в ней же, страница 17:

6 ноября
Дежурство Мизуно Каору и Ямамото Такеши.
Это второй выходной день.

Девятому докладывают, что семья Джиг из России обнаружила тех, кто планирует сорвать Церемонию, и обещает уничтожить их в качестве подарка Вонголе (глава 289, страница 16).

7 ноября
Дежурство Гокудеры и Шитт.П..
Семья Джиг находит злоумышленников в заброшенном здании фабрики, но терпит сокрушительное поражение
Глава 290, страница 17):

8 ноября
Хранители узнают, что семья Джиг уничтожена, Цуна в панике, Реборн отводит его к Девятому...
Глава 291, страница 19:

Необходимое примечание.
Глава 292, страница 3:

Ещё «несколько минут назад», в конце предыдущей главы до начала Церемонии оставалось два дня, так что она никак не может быть «завтрашней». В английском варианте здесь написано: “To decide whether or not I want to become boss by the morning before the Ceremony” - «Решить, хочу я или нет стать боссом, к утру перед Церемонией». Так что упс, всё ещё восьмое ноября.

9 ноября
Цуну охраняют сразу все, кроме Энмы...
...Ямамото в больнице...
Глава 292, страница 18:

Второе необходимое примечание.
Глава 293, страница 4:

В английском варианте Адельхейд Энме говорит: «Мы достигнем успеха на Церемонии Наследования Вонголы» и ни слова про «сегодняшнюю».

10 ноября
Глава 295, страница 3:

11 ноября
Гокудера, Рёхей и Цуна в компании Ламбо и Реборна высаживаются на остров Шимон
Глава 302, страница 1.

Ближе к вечеру происходит поединок между Рёхеем и Аобой
Глава 303, страница 11:

12 ноября
Гокудера, Цуна, Ламбо и Реборн весь день шли по указанной им Шимон дороге... Ночью поединок между Ламбо и Ооямой Рюджи
А это второе предположение без пруфа, хотя с ним проще, чем с первым.
Утром тринадцатого ноября (см. ниже) Шимон обсуждают поражение Рюджи и следующее воспоминание – и вряд ли они делают это через сутки, так что логично предположить, что поединки между Вонголой и Шимон так и шли по одному в день, как в Конфликте Колец. А в первый вечер, после поражения Рёхея, потрясённые происходящими событиями Цуна, Ламбо, Гокудера и Реборн так неинтересно устраивались на ночь, что Амано не сочла нужным это отдельно описывать.

13 ноября
Шимон обсуждают поражение Рюджи; Като Джули сообщает Энме, что человек, убивший его семью семь лет назад, - Савада Иемицу, отец Цуны.
Поединок Гокудеры и Шитт.П.
Глава 314, страница 2:

14 ноября
Люди Девятого докладывают о том, что в «госпитале всё в порядке», а ещё они выяснили подробности прошлого Энмы.
На остров прилетает Хибари и побеждает Адельхейд
Глава 319, страница 2:

15 ноября
Спейд освобождает Хром и убирает иллюзию её органов, чтобы заманить на остров Мукуро.
Глава 329 – очевидно, как наступает утро

23 ноября
В Намимори всё просто замечательно.
Глава 346, страница 3:

Арка Битвы Представителей

всё ещё 23 ноября
Маммон в Италии получает от Реборна письмо...
И опять у нас есть выходной, по которому можно вычислить окружающие даты: это день, когда домой приехал Иемицу. И это единственный выходной, в день перед этим и в день после этого Цуна учится в школе.

Если суббота, 19 ноября, была выходным днём (см. в арке Шимон), то естественно, что следующая за ней суббота, 26 ноября, будет учебной, – а значит, нам подходит либо это воскресенье, 27 ноября, либо через две недели, 4 декабря.

Можно было бы, конечно, предположить, что Реборн ждал две недели до начала декабря, чтобы написать аркобалено про мегаважную информацию о Бермуде и его бесцветной пустышке, но так как что-то мне подсказывает, что Реборн бросился писать письмо ещё до заката пятнадцатого ноября, а мафиозная почта работает куда лучше Почты России, скорее всего Амано всё же не просто так пишет именно «неделю спустя после победы над Деймоном» в конце предыдущей арки, а не, скажем «на следующий день» или «прошёл месяц».

Поэтому мы, видимо, с чистой совестью можем отнести к этому же дню Тем временем в Японии вечер, Реборн требует пива, и Цуна задумывается о том, что вообще-то этот младенец какой-то странный – и пройтись по таймлайну арки Битвы Представителей, с которым всё на самом деле очень просто.

24 ноября
В класс Цуны приходит новая ученица - Хром
Глава 349, страницы 1-5: очевидно, что Реборн принимает ванную и требует пива вечером, а Цуна продолжает думать о том, что по сути он ничего не знает о прошлом Реборна вплоть до утра.

25 ноября
Из-под наблюдения Вонголы пропал Бьякуран.
Глава 354, страница 10:

Тоже огрехи перевода, в английском варианте написано: “...that's been watching over the Vongola”, то есть «...человек, за которым наблюдала Вонгола».

Колонелло приходит к Цедеф, Маммон просит Варию, Верде - банду Кокуё, Скалл - Энму, Фон в раздумьях. Юни-из-десятилетнего-будущего просит быть её представителями сразу Джильо Неро, Бьякурана и пять Погребальных Венков.
Эти разговоры размазаны по главам 351-355, поэтому может показаться, что эти события происходили в разные дни. Но я предполагаю, во-первых, что кусок разговора Колонелло и Иемицу о Бьякуране в 354 главе дан флэшбеком; а во-вторых, флэшбеком же дана после этого встреча бывшебудущих Мильфиоре, так как вообще команда Юни следующим вечером должна уже, предположительно, добраться до Японии (см.)
Вария просто приезжает в Японию тем же вечером, с ними и остальными всё просто.

26 ноября
В Намимори появилась банда Кокуё с недобрыми обещаниями
Глава 353, страница 12:

Посланец Клетчатого, Тсуномичи, появляется, чтобы раздать всем часы и объяснить правила проведения соревнования.
Глава 356, страница 12:

команда Юни, по всей видимости, тоже уже прибыла в Японию.
Глава 356, страница 17:

По-моему, это больше похоже на ресторан, чем на дом, и я не думаю, что бывшебудущие Мильфиоре, отправившись из поместья Джильо Неро в Японию, останавливались по пути на ночь или перекусить.

27 ноября
Едва Цуна утром узнаёт, что Цедеф в полном составе будут участвовать в Битве, как в гости заявляется Бьякуран и предлагает Цуне альянс.
Глава 357, страница 5:

Тот самый выходной, по которому мы вычислили начало арки.

1 декабря
Глава 358, страница 18:

Если двадцать шестого ноября Тсуномичи говорит, что пришёл «за четыре дня до начала Битвы», то она началась вот именно сейчас Прошли: 27, 28, 29 и 30 ноября.

2 декабря
В школе появляется новый учитель английского - Дино...
Глава 364, страница 12:

3 декабря
Ровно в полночь звучит сигнал к новой битве...

4 декабря
В 15:00 звучит сигнал начала новой битвы...

***
На этом мы подошли к онгоингу – однако, по мере выпуска новых глав, канонист команды fandom Katekyo Hitman Reborn! 2012 постарается вносить изменения в таймлайн Арки Битвы Представителей так оперативно, как только будет возможно

Спасибо за внимание и до новых встреч!

Получается, что «Реборн» начинается в 2001 году.
КК происходит в 2002.
Арка будущего в 2012.
Арки Шимон и битвы представителей где-то в конце 2002 – начале 2003, где-то там.

@темы: Учитель-мафиози Реборн, административное

---

Информация

Пламя посмертной воли - особый вид энергии, высвобождать которое умеют немногие. Чаще всего "проводником" для энергии из тела человека наружу, являются специальные атрибуты вроде особых колец, которые позволяют сконцентрировать энергию и преобразовать ее в зримое пламя. Ключ к высвобождению пламени - решимость. Пламя может использоваться и как оружие, и как щит. Существует семь различных видов пламени, а точнее:

1. Пламя неба. Пламя Неба - самый редкий и вместе с тем самый "мощный" тип пламени, более всех прочих подходящий на настоящий огонь своим теплым оранжевым цветом, и способностью выделять тепло. Специализация данного вида пламени - гармония. Небо объединяет все прочие атрибуты и обеспечивает идеальный баланс. Пламя Неба сжигает все на своем пути, обращает в камень или замораживает в зависимости оттого, для каких целей используется.
Есть две разновидности пламени Неба:
-"Мягкое" пламя - сдержанное, равномерное распространение энергии, чаще всего использующееся для полетов или зависания в воздухе. Эта разновидность пламени Неба имеет бледно-жёлтое ядро, от которого пламя при расхождении постепенно становится более глубоким и тёмным ближе к краям.
-"Жесткое" пламя - самая чистая и концентрированная энергия небесного пламени, которая используется либо для резкого скоростного рывка, либо для атаки. Характеризуется темным, почти красноватым оттенком переливающегося оранжевого цвета.
Кроме того, известен так же и третий тип пламени Неба, представляющий собой слияние концентрированного пламени Неба с пламенем Урагана, самый разрушительный по своей мощи и называемый пламенем ярости. Встречается крайне редко - единственными известными носителями такого пламени являются Занзас и Второй босс Вонголы - Рикардо.

Информация о пламени, кольцах и коробочках.

2. Пламя урагана. Пламя Урагана характеризуется красным цветом, переливающимся от оттенков багрового, до почти розового. Специализация данного типа пламени - разрушение. Ураган сметает все на своем пути, и потому долг хранителя Урагана - всегда быть на острие атаки, быть мощью и опорой семьи. По внутренним взаимоотношениям атрибутов, Ураган тесно связан с Грозой, Облаком и Дождем.
Атаки Урагана могут быть очень разными - от мощнейшего удара волной чистого, концентрированного пламени, выжигающей все на своем пути, до рассеянного, мягкого, практически невидимого пламени, распространяющегося в воздухе, которое, между тем, не менее разрушительно действует, "поглощаясь" целью и затем уничтожая оную изнутри. Второй тип атаки очень опасен, поскольку многие забывают, что ураган - это не только сама буря, но и затишье перед ней.

3. Пламя дождя. Пламя Дождя характеризуется синим цветом, переливающимся от голубого, к более глубоким оттенкам синего, и тем самым напоминает скорее воду, нежели огонь. Самое неоднородное по своей структуре - не чистый огонь, а в буквальном смысле пламя из воды, переливы которого напоминают скорее рябь на поверхности водной глади или пузырьки, поднимающиеся от самого дна к поверхности.
Специализация этого типа пламени - успокоение, умиротворение, очищение. Чаще всего пламя Дождя используется для замедления противника или его атак, вплоть до остановки всех жизненно важных процессов в живом организме, для нейтрализации чужого пламени, для создания щитов, для "усыпления" (как живых существ, так и, к примеру, боли - анестезия). Также известны случаи применения пламени Дождя для создания льда. Концентрированное пламя этого типа применяется для усиления физической атаки или "водяных бомб".
Хранитель Дождя - олицетворение чести и преданности семьи, всегда готовый пожертвовать самым дорогим и собой, в том числе, для блага товарищей.

4. Пламя Солнца. Пламя Солнца характеризуется чистым желтым цветом огня, в всполохах которого можно заметить ярко сверкающие золотистые искры. Специализация данного атрибута - активация, стимуляция, благодаря которой пламя Солнца позволяет своему носителю повысить эффективность любых своих действий. Чаще всего данный тип пламени используется для исцеления ранений, как носителя пламени, так и его сотоварищей, для ускоренной регенерации, для усиления физических показателей носителя. По сути является идеальным поддерживающим пламенем, однако может весьма эффективно применяться в бою, хоть время применения и ограничено. Хранитель Солнца - яркое и согревающее Солнце семьи, который прокладывает дорогу товарищам своим телом.
Пламя Солнца может использоваться в комбинации с другими типами пламени, усиливая и питая их. Так же имеет свойство "заряжать" энергией других, увеличивая, к примеру, размеры.

5. Пламя Облака. Пламя облака характеризуется неярким фиолетовым цветом и склонно к мерцанию, испусканию "волн" пламени. Специализация Облака - распространение, увеличение, накопление. Данный тип пламени считается наиболее слабым из всех, но нет ему равных при использовании на открытых пространствах, где Облако может в полной мере продемонстрировать свои возможности. Пламя этого атрибута может накапливать пламя других элементов, поглощая его и "переваривая", используя для своей же подпитки. Атаки Облака, как правило, масштабны и разрушительны, основаны зачастую на способности пламени и животных атрибута мгновенно увеличиваться в размерах и "множиться". Пламя этого типа используется также для создания барьеров, щитов. Облако порождает Дождь, Грозу и Ураган, придает им сил, являясь для них катализатором.
Хранитель Облака - благородное, независимое Облако, вечно держащееся в стороне и издали наблюдающего за делами семьи, тем не менее всегда готовое вмешаться, если товарищам понадобится помощь.

6. Пламя Тумана. Пламя Тумана характеризуется сине-фиолетовым цветом и разреженностью, напоминает скорее стелющийся дым или туман, нежели огонь. Специализация этого атрибута - созидание, что делает данный тип пламени идеальным оружием иллюзионистов. С помощью пламени Тумана могут создаваться иллюзии разной степени реальности, воздействующие на все чувства восприятия человека. Ну а тот, кто утратил контроль над своим восприятием - считай, уже побежден.
Правда скрывается во лжи, ложь скрывается в правде - вот истинная сущность Тумана. Однако данное пламя используется не только с целью "обмануть, завлечь, уничтожить" - к примеру, иллюзии могут служить для исцеления. Зачастую иллюзионисты слабы физически, поскольку пламя Тумана позволяет специализироваться в основном на "бесконтактном бое", уровень силы определяется в первую очередь, мастерством самого носителя.
Хранитель Тумана - крайне противоречивая и неоднозначная личность, действующая в первую очередь из личной выгоды, а уже потом - из интересов семьи. Себе на уме, никому толком не подчиняется и поступает так, как ему захочется, лишь в моменты острой необходимости снисходя до того, чтобы подумать о других и, так уж и быть, спасти их.

7. Пламя Грозы. Пламя Грозы характеризуется светло-зеленым цветом и неоднородной концентрированной в лучи структурой, из-за чего напоминает не огонь, а электрические разряды, с коими схоже по свойствам (например, как и электричество, проводится водой, что повышает его силу). Активация пламени этого атрибута сопровождается характерным треском, напоминающим треск электрических разрядов. Специализация пламени Грозы - упрочнение, кристаллизация, что чаще всего используется для повышения плотности и прочности предметов. Кроме того, пламя этого типа часто используется для создания защитных барьеров, щитов, а также для того, чтобы "зарядить" оружие пламенем, что в разы повышает эффективность его использования и, соответственно, пробивающую способность и смертоносность. Заряд пламени может усиливаться, накапливая энергию. Так же атрибут Грозы проявляет и электромагнитные свойства.
Хранитель Грозы и хранитель Урагана - как братья. Носитель "электрического" пламени всегда на страже интересов семьи, его долг - быть громоотводом для всех бед.
Первым делом стоит сказать о Тринисете, системе, лежащей в основе мира. В нее входит три набора особых предметов, по легенде созданных Талботом из того же материала, что и сам мир - проводников для пламени Посмертной воли. В каждом наборе - семь элементов, для каждого из типов пламени Неба. Семь колец Вонголы, семь колец Маре и семь пустышек Аркобалено. О сути каждого из наборов рассказывается в древней песне: "Море не знает пределов своей ширине, ракушка проживает века, не меняя своей формы, а радуга появляется время от времени, чтобы снова исчезнуть". Кольца Маре олицетворяют море, Вонголы - ракушку, а Аркобалено - радугу.
Помимо системы Тринисете, характеризующуюся S-рангом, силой вне категорий, в мире существуют так же и другие кольца различной силы, в зависимости от которой делятся на ранги от A до E в порядке убывания силы. Если кольца А-ранга очень мощные и надежные, то кольца ранга Е вполне могут считаться одноразовыми, поскольку проходящее через них пламя очень быстро их разрушает.

Кольца Вонголы: Вонгола на итальянском означает "моллюск", что очень близко по смыслу к "ракушке" из песни-легенды о Тринисете. Иными словами, семья Вонгола представляет собой вертикальную пространственную ось, жизнь от поколения к поколению, преемственность и сохранение традиций. Кольца Вонголы принадлежат всем поколениям семьи Вонгола, начиная с ее основателя, Вонголы Примо, и его Хранителей.
Изначально Кольца Вонголы обладали такой же мощью, как и остальные части Тринисете, однако, когда Примо принял решение разделить кольца на половинчатые, чтобы дожидаться истинного преемника, ему пришлось запечатать часть силы колец. Однако в последствии Десятое поколение Вонголы было признанно истинными наследниками, и с колец Вонголы была снята печать, благодаря чему они приняли свою истинную форму и показали полную силу.
Впоследствии кольца Вонголы были уничтожены семьей Шимон, однако "воскресли" в виде атрибутов Вонголы версии Х.

Кольца Варии:
Поговаривают, что кольца Варии были сделаны Талботом по индивидуальному заказу специально для независимого отряда элитных убийц. С тех пор они хранятся у босса и его старших офицеров-хранителей. Это очень сильные кольца А-ранга, немногим уступающие по силе кольцам Вонголы и Маре. Украшены гербом Варии. О кольце Облака известно мало, многие считают, что оно в виду отсутствия носителя так и не было создано, но, скорее всего, оно хранится у босса вместе с кольцом Тумана.

Кольца Маре: "Маре" на итальянском означает "море", которое и олицетворяет в песне-легенде. Другими словами, представляет собой горизонтальную пространственную ось, жизнь сквозь параллельные миры. В сочетании со способностью Бьякурана путешествовать между мирами,кольца Маре позволили ему эти самые миры подчинить себе и даже призвать своего двойника из другого мира.
Изначально этот набор колец принадлежал семье Джильо Неро, однако впоследствии Бьякуран был признан истинным владельцем кольца Неба Маре, после чего все кольца Маре были переданы ему Червелло. Этот момент и стал бы началом конца, если бы в дюйме от победы, то бишь захвата всех миров, Бьякурана не остановил Савада Тсунаеши, и будущее было изменено. На данный момент кольца Маре запечатаны и хранятся у Кавахиро.
Поддельные Кольца Маре:
Этот набор принадлежал ложным Погребальным Венкам. Позже, когда секрет этих колец был раскрыт, кольцо Солнца Шоичи и кольцо Грозы Гаммы были разрушены, а у кольца Тумана, принадлежащего Генкши, отвалились "крылья
Эти кольца принадлежали к А-рангу, но все же были значительно слабее настоящих.
Кольца ада: Это сильнейшие кольца Тумана, сила которых была открыта задолго до открытия пламени Посмертной воли. Кольца Ада представляют собой шесть особых колец, владельцы которых могут увеличить свою силу в обмен на душу, из-за чего их часто называют "одержимыми". Каждое кольцо уникально и обладает специфическими возможностями.
- Ossa Impressione (кольцо впечатления): по легенде души людей, попавших в ад, частично заключены в этом кольце и, при необходимости, при заключении определенного договора кольцо дает силу этих душ своему владельцу, в обмен получая его душу и рассудок. По сути являет собой тонкий металлический ободок, украшенный изображением черепа. Обладателем этого кольца был Генкши.
- Segno (кольцо Знака): кольцо позволяет владельцу управлять особыми знаками, которые достаточно нарисовать прямо в воздухе. Знаки позволяют скрывать, фактически "стирать", присутствие конкретных людей, их пламени и колец, или же, напротив, создавать ложные ауры для обмана противника. Выглядит это кольцо как пучок червей или щупалец, принадлежит Кавахире.
- 666 (кольцо Неудачи): ходят легенды, что обладатель этого кольца лишается своей удачи, хотя, учитывая силу колец Ада, неудача, скорее, ждет того, кто рискнет выступить против владельца этого кольца. Способности его неизвестны. Выглядит как обычное металлическое кольцо с гравировкой 666, принадлежит Франу.
- Malocchio (Дурной Глаз): поговаривают, что тот, кто бросит взгляд на это кольцо, на какое-то время потеряет способность мыслить и двигаться. Так же позволяет владельцу создавать что-то вроде щупалец из пламени Тумана. Внешний вид оправдывает название: кольцо выполнено в виде глаза. Принадлежит Рокудо Мукуро.
- Vine covered orb shaped Ring ( кольцо Лозы, обвивающей шар): способности данного кольца неизвестны, но название наводит на определенные мысли. В отличии от других колец Ада, это выглядит как обычный перстень. Владельцем кольца Лозы является Рокудо Мукуро.
- Horn shaped Ring (кольцо Рога): о данном кольце почти ничего не известно, включая и точное название. Украшено изображением рога.

Кольца Шимон: По легенде это совершенно особенные кольца, созданные Талботом специально для носителей редчайших Семи Атрибутов Земли. Эти кольца были подарены Примо семьи Шимон, ближайшему другу Примо Вонголы, Козарто Шимону, и затем были похоронены вместе с ним. Спустя много лет благодаря землетрясению кольца "вышли" на поверхность, после чего их владельцами стало Десятое поколение семьи Шимон во главе с Козарто Энмой. Изначально кольца Шимон были запечатаны, ограничены в силе, однако после того, как они соприкоснулись с кровью Примо Шимон, так же известной как "Грех" Вонголы, кольца Шимон начали возрождаться. Полностью пробудились по истечение семи дней. Обладают схожими свойствами с кольцами Вонголы и точно так же могут в битве превращаться в оружие.
Впоследствии на практике было выяснено, что кольца Шимон весьма успешно могут использоваться в комбинации с Атрибутами Вонголы.

Другие известные кольца:
- Кольца системы C.A.I. - 4 кольца атрибута Грозы, Дождя, Солнца и Облака. С помощью различных комбинаций их пламени с пламенем Урагана, владелец этих колец и соответствующих коробочек может применять различные техники. Принадлежат Гокудере Хаято.
- Кольцо Босса Ланчии, подаренное Саваде Тсунаеши. Способности этого кольца, как и его ранг, неизвестны. Предположительно это среднее по силе кольцо Неба.
- Кольца Стеллс - очень редкие кольца Тумана, которые при активации скрывают присутствие владельца. Специализация воздействия этого кольца ограничена: скрывает владельца только от технического оборудования вроде камер и датчиков. Таким кольцом владеет Лар Милч.
- Кольцо Дино Каваллоне. Так же, как и о кольце босса Ланчии, об этом кольце неизвестно ничего кроме того, что его атрибут - Небо. Предположительно это сильное кольцо А-ранга.

Коробочка пламени Посмертной воли - это своеобразный прибор-усилитель в форме небольшого кубика, легко умещающегося в руке, работа которого построена на взаимодействии пламени и кольца соответствующих атрибутов. Существуют только в параллельной реальности будущего, которое впоследствии было изменено Савадой Тсунаеши.
История изобретения коробочек не до конца известна. Авторство идеи создания коробочек приписывается некоему ученому-биологу Джеппетто Лоренцини, который жил за четыре столетия до того, как в том времени объявились хранители Вонголы из десятилетнего прошлого. Лоренцини были созданы 343 чертежа различных коробочек, многие из которых содержали в себе особое оружие, животных пламени Посмертной воли. Однако идея оказалась слишком новаторской для своего времени, вследствие чего и была забыта.
Только спустя почти четыре сотни лет в Тайном Обществе, хранящем записи Джеппетто Лоренцини, появились три ученых-гения, Кениг, Инноченте и аркобалено Верде, которые нашли чертежи коробочек и с энтузиазмом взялись за воплощение идеи в жизнь.
Вскоре ученые создали и улучшили все 343 коробочки животного типа, а так же разработали совершенно новые типы коробочек. Так же они открыли тот факт, что пламя Посмертной воли, высвобождаемое кольцами мафии, является альтернативным источником питания для коробочек и ключом для их открытия. Позже для того, чтобы получить финансирование дальнейших исследований, ученые распродали часть коробочек, которые быстро разошлись по миру, но разработки на этом и закончились из-за внезапной смерти Инноченте и Верде. Кениг же бесследно исчез. Хранители Вонголы долгое время бились над загадкой коробочек и в конце концов приблизились к пониманию принципов их работы. А так же и того, что своеобразные "толчки" для всех исследований коробочек устраивал Бьякуран, наблюдавший за "процессом" через параллельные миры.

Коробочки бывают следующих видов:
- Коробочки-животные: содержат в себе животных-оружие;
- Коробочки хранения: содержат в себе дополнительный запас пламени Посмертной воли;
- Коробочки оружия: содержат в себе различного вида оружие или вспомогательные предметы вроде ботинок пламени Посмертной воли, позволяющих их обладателю летать;
- Коробочки слежения: заряд пламени из этих коробочек позволяет отслеживать чужое пламя или же, напротив, скрывать собственное.
Коробочки разделяются так же по типу пламени на семь атрибутов: коробочки Неба, Урагана, Дождя, Солнца, Облака, Тумана, и Грозы.
Вообще небесные коробочки уникальны по своим способностям и являются большой редкостью, их очень сложно достать. Коробочки Неба очень чувствительны и должны открываться только при условии того, что владелец избрал свой путь, по которому способен идти до победного конца, не колеблясь, не оглядываясь, не сворачивая. Так же эти коробочки чувствительны и к настроению пользователя: чуть что не так - и вместо требуемого послушного животного можно выпустить на волю настоящего монстра.

И последнее, что мы рассмотрим, это животных из наших волшебных коробочек. Кратко:
Животные-из-коробочек (колец) в обязательном порядке имеют какие-либо необычные способности. Внешний вид и характер животного напрямую зависит от хозяина, его решимости и настроения (в худшем случае, животное так и не примет какой-либо облик, оставаясь потоком чистого пламени). От количества пламени, вложенного в животное при активации коробочки (кольца), зависит сила и состояние животного (при чрезвычайно большом количестве пламени животное может опьянеть), а так же то, сколько времени оно будет находиться в реальном мире. Подпитывать пламенем можно и уже выпущенное животное.
Животные-компаньоны отличаются незаурядным умом и привязанностью к владельцу. В отличие от животных-из-коробочки, реальны и всегда находятся в мире.

@настроение: Это чисто для меня, чтобы не потерять.

@темы: Учитель-мафиози Реборн, административное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Всполохи

“Всполохи”

Автор: Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Фэндом: Noragami
Жанр: drama, horror
Тип: gen
Персонажи: Yato, ОЖП
Рейтинг: PG-13
Размер: min
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все божественной Adachi Toka, чтоб ей икалось
Саммари: Духи - словно всполохи
Примечание: действие происходит между встречей с Хиёри и встречей Ято с Юкине
От автора: кое-что из незаконченного на ФБ И так и не выставленного. Закончу я или нет - сказать трудно. Если кому-то понравится, может и закончу. Или если настроение будет. Или если в манге что-то крутое произойдет. Или если рак на горе свиснет

Раскатистый звук размеренных шагов прокатывался по пустынной улице, отскакивая от стен, словно упругий мячик. Погода была замечательная, потому Ято никуда не спешил, наслаждаясь теплом летней ночи и петляя среди домов по зову ненавязчивого ветра. Редкие дома излучали яркий желтый свет или приглушенный иссиня-белый, почти весь Токио погрузился в глубокий сон.
Тишина стояла почти оглушительная, гулкое до эха молчание на первый взгляд порождало чувство умиротворения, но это было лишь на первый взгляд. Слишком самонадеянно было думать, что эта тишина несет в себе лишь тепло летней ночи. Опасность таилась в каждом шорохе, в каждом завывании ветра и скрипе калитки, тихом шелесте крон деревьев. Она пряталась за мусорными баками, в глубине темных улиц, за столбами, в тени высоких заборов. Ято знал эту тишину как никто другой, она была ему почти любовницей. Потому он был осторожен и напряжен, словно натянутая струна.
Патока неестественной тишины расползалась во все стороны, Ято кожей ощущал неприятное покалывание приближающихся неприятностей. Духов здесь было слишком много даже для такого умелого мечника, как он. Тем более, Ято грустно улыбнулся, меча в этот раз у него не было.
На соседней улице пугливо и беспорядочно взвыли сторожевые собаки, гремя проржавевшими цепями, будто почуяли что-то злое и страшное.
― Похоже, ночка выдастся неспокойной. Нужно спешить.
Целеустремленным быстрым шагом Ято направился к небольшой детской площадке посреди развалившихся жилых двухэтажных домов. Пройдя через раскрытую калитку забора, он с облегчением замедлил шаг. Похоже, успел вовремя.
― Сегодня ты поздно, братик! ― обиженным голосом произнесла девочка лет десяти, сидя на качели, беззаботно болтая ногами в воздухе. ― Уже почти стемнело, мои друзья уже начали шептать, что ты не придешь. Но я им не верила! ― обезоруживающе улыбнувшись, девочка тряхнула каштановым хвостиком и начала раскачиваться.
Ято перевел дыхание и присел на соседние качели. Похоже, сегодня он едва ли не опоздал. Руки у него немного дрожали, потому он изо всех сил схватился за железную цепочку. Неуклюже криво улыбнувшись, он незаметно глубоко вздохнул и попытался успокоиться.
― Я же обещал. Меня просто немного задержали.
― Задержали? ― девочка на миг задумалась и заинтересованно остановилась, упершись ногами в песок. Ее туфельки едва доставали до земли, потому выглядело это довольно забавно. Уже успокоившись, Ято даже подавил смешок, так интересно она выглядела в этот момент. ― Ты, наверное, встретил по дороге хорошего друга, раз задержался! ― девочка хлопнула в ладоши, рассмеявшись легко и беззаботно. ― Это был очень-очень хороший друг, вы, наверное, крепко разговорились и совсем забыли о времени. Вспоминали давние времена, как вы учились в школе, или колледже, или университете. Да-да! Тебе ведь уже около двадцати пяти лет или около того, хоть и выглядишь ты слишком молодым. Но ты не расстраивайся, мама говорит, что это нормально, выглядеть моложе, чем ты есть на самом деле. Я тоже расстраивалась, но она сказала, что лет за пятьдесят я еще успею стать взрослой, непременно. И успею даже состариться! Разве это не странно? Если честно, не представляю, каково это, быть такой же старой, как моя бабушка. Иногда мне кажется, что старые люди инопре…инопле?.. и-но-пра-не-тя-не, ― девочка нахмурилась, задумчиво ткнув указательным пальцем в щеку. Ято тихонько рассмеялся, стараясь не обидеть своим смехом маленькую собеседницу, ― пришельцы какие-то! Потому что невозможно быть человеком и заставлять свою внучку столько есть. Каждый раз мне кажется, что я лопну, как надувной шарик. Ой! ― Тайо застенчиво улыбнулась, нервно сминая складки платья. ― Мама говорит, что нельзя перескакивать с темы на тему, это невежливо и сбивает собеседника с толку, ― Тайо неуклюже соскользнула с качелей, почти упав, Ято едва успел ее подхватить. ― Надеюсь, это был действительно хороший друг, тогда я непременно прощу тебя за опоздание.
Вспомнив очередную печальную встречу с Бишамон и неспособность как-либо ответить огромному количеству ее шинки, Ято задумчиво уставился в темноту, перебирая в памяти, кого за сегодняшний день он мог бы назвать «хорошим другом». Был один такой, Казума, и сегодня он в очередной раз помог Ято. Долг, что задолжал Ято Казуме, казался богу почти непосильным. Мог ли он возрасти еще в несколько раз? Ято хитро улыбнулся, легонько погладив замершую в ожидании девочку по голове. Непременно мог! Бездомный бог в Казуме не сомневался.
― Да, это действительно хороший друг. Твоя способность читать меня, как раскрытую книгу, с каждым днем все больше пугает меня.
Девочка важно кивнула, гордясь своей проницательностью, словно это было самим собой разумеющимся. Ято хмыкнул, встал и задумчиво уставился на мелькающий свет фонаря. Заметно потянуло холодом, бог передернул плечами и покосился на девочку. Та внимательно следила за ним.
― Пора идти в другое место?
― Да, пора, ― Ято прикрыл глаза и выдохнул. Сколько это сможет продолжаться? День, два, неделю? Месяц – слишком большой срок, за это время может случиться что угодно.
Ято подхватил девочку на руки, та вцепилась ему в плечи, с восторгом предвкушая очередной полет.
― Держись крепко, ― шепнул Ято и со всей силы оттолкнулся от земли, быстро набирая высоту. Тайо смогла только восхищенно пискнуть и вертеть головой по сторонам, заставляя бога уклоняться от хлестких атак ее каштанового хвостика.
Ветер бил в лицо и свистел, закладывая уши. Тайо очень нравились эти перелеты, но она знала, что лишний раз только для забавы Ято этого не сделает. Она уже пыталась убедить его, что ничего плохого не случится, почти несколько дней умоляла его, но Ято был непреклонен. Больше она подобные разговоры не заводила, понимая бесплодность собственных попыток, но никто не запрещал ей каждый раз, как это случалось, наслаждаться моментом?
Тайо внимательно разглядывала огоньки далеких домов. Где-то вдалеке переливался всеми цветами центр Токио, возвышались на много метров ввысь огромные зеркальные небоскребы, каждый – произведение искусства, полет архитекторской мысли. У Тайо дыхание захватило, когда она подумала о том, каково бы это было, стоять там, наверху самого высокого небоскреба и разглядывать ночную жизнь Токио? А потом прыгнуть вместе с Ято вниз!
За эту мысль девочке стало немного совестно, потому в отместку она больно ущипнула себя за руку. Ято вряд ли оценит, а себя она будет терзать бесполезными невыполнимыми мечтами. Мама всегда повторяла Тайо, что надо быть девочкой воспитанной и благоразумной. Тайо маму любила, потому всегда старалась таковой быть.
Спустя пару минут захватывающего полета Ято приземлился посреди небольшого закрытого парка аттракционов и поставил Тайо на ноги. Последняя могла только восхищенно глазеть по сторонам, раскрыв рот, не в силах произнести и слово. В свете лунных лучей и не очень яркого освещения парк аттракционов казался совершенно загадочным и немного пугающим. Тайо, как зачарованная, не могла оторвать взгляд от самых разнообразных каруселей.
Девочка перевела взгляд на Ято и увидела, что он смеется и кивает ей в сторону аттракционов.
― А можно? ― недоверчиво спросила она и в очередной раз потеряла дар речи, когда Ято кивнул. Это была волшебная ночь, это была самая веселая ночь, которая когда-либо была в ее нынешней жизни.

Ято встретил девочку с каштановыми короткими волосами, зелеными глазами в цветастом желтом платье всего неделю назад. Впервые увидев ее, он даже не понял, что это не живой человек, а дух. Среди таких же, как она, детей, что заинтересованно разглядывали, как какой-то маленький черноволосый мальчик умело лепит большой замок из песка, она почти не выделялась. Разве что своей одеждой не по сезону. Да и почти все дети здесь были одеты в гораздо менее нарядную одежду, чем она сама.
Он бы ее даже не заметил, если бы краем глаза не отметил, что с девочкой никто не общается. Почему он тогда ее не почувствовал? И что она делала в форме человека среди людей, он не знал. Всегда, когда он ее спрашивал об этом, она начинала плакать.
Тайо действительно была необычной. Она была ребенком, когда умерла, помнила свое прошлое, вспоминала не только своих родителей, всю собственную семью, не помнила собственной смерти, была, похоже, чьим-то шинки, но при этом за все то время, что Ятогами знал Тайо, за ней так никто и не пришел. За ней должен был приглядывать ее бог, но он так и не явился. Ято мог бы предположить, что бог умер, а бедная девочка осталась одна, но тогда остается ряд вопросов, на которые ответов у Ято не было от слова «совсем». Идти вместе с ним тоже отказывалась, но, похоже, была не против, чтобы Ято приглядывал за ней и приходил развлекать разговорами и играми. Знала ли она, что Ято являлся богом, он тоже понять не мог, но решил, что от этого знания ничего не изменится, потому никогда об этом не упоминал.
Ято и не заметил как, несмотря на все недомолвки, привязался к этому забавному ребенку. Он очень хотел бы сделать ее своим шинки, но ничего не мог предпринять, не зная подробностей ее нынешнего существования. Он не мог и не хотел создавать вторую Нору, тем более сделать Нору из этой маленькой доброй девочки. К тому же Тайо, похоже, была также сильно упряма, как и сам Ято, переубедить ее было бы слишком трудно.
Тайо, на самом деле, не было ее настоящим именем, это имя ей дал сам Ято. Тогда он подумал о том, что улыбка этого ребенка дарит ему тепло, а волосы у нее на солнце переливаются, отливая рыжиной. Тогда это казалось забавным, она напоминала маленькое солнышко.
― Ты, наверное, влюбился в меня, ― невозмутимо ответила девочка, и Ято тогда не нашелся, что ответить, настолько серьезно она это сказала. ― Казухико-кун в детском саду говорил, что у меня волосы красивые, на солнце почти рыжие. Он сказал, наверное, это любовь, ― с гордостью добавила она немного погодя.
― В волосы влюбился? ― тупо переспросил Ято.
― Ну, тебе лучше знать, ― также невозмутимо ответила Тайо и направилась кататься с горки. В ту ночь Ято был задумчив, как никогда.

Ветер хлестал лицо и свистел в ушах, почти сбивая с ног, но Ято почти не замечал этого, выдыхаясь из сил, с каждым разом стараясь прыгнуть все выше, лететь все быстрее. Он перепрыгивал с крыши на крышу и старался не замечать, как сгущаются тучи, и становится все темнее. У Ято было плохое предчувствие сегодня, потому он поспешил в парк аттракционов, где находилась маленькая девочка в одиночестве посреди опустевшего парка, раньше обычного. Но даже это его не спасло, испортившаяся погода ликвидировала даже тот небольшой запас минут, что у него был.
Сердце стучало в ушах набатом, пот градом катился по лицу только от усталости, то ли от страха. Ято приземлился посреди парка и судорожно перевел дыхание, оглядываясь вокруг. Парк был закрыт и пустынен, самое странное, что Ято не только не видел Тайо, но и не чувствовал присутствие аякаши. В глубине души Ято не только порадовался этому, но и внутренне напрягся, ожидая какого-нибудь подвоха.
Переступив с ноги на ногу, бог поспешил разыскать Тайо. Звать ее в голос было слишком опасно, это могло привлечь аякаши, что летали вокруг парка, потому ничего не оставалось кроме как найти Тайо самому.
Поплутав немного, обойдя комнату страха и огромные американские горки, подойдя к карусели с лошадьми для маленьких детей, Ято услышал тихий детский плач. Оглядевшись, Ято обошел карусели с другой стороны и облегченно выдохнул. Тайо сидела у сердцевины аттракциона среди больших механических лошадей и тихонько плакала, закрыв ладонями лицо.
Ято вздохнул, переступил с ноги на ногу, подошел к девочке, взъерошил волосы и присел рядом с ней, плечом к плечу. Тайо мгновенно умолкла и заплаканными несчастными глазами посмотрела на Ято. Минуту она смотрела сквозь него, как будто не видела, сидела неподвижно, губы ее дрожали. Ято улыбнулся ободряюще, и Тайо разрыдалась еще горше, еще сильнее.
― Ты пришел! ― рыдая, произнесла Тайо и ткнулась носом в грудь Ято. ― Я так боялась, что ты не придешь! Мне было очень страшно, братик.
Бездомный бог нежно взъерошил ребенку волосы и осмотрелся, стараясь не только прислушиваться к Тайо, но и осматривать местность вокруг на наличие аякаши. Ему не нравилось это затишье.
― Что случилось?
Тайо всхлипнула и успокоилась, кулачками вытирая слезы с лица, размазывая их по щекам. Она вцепилась в рукав Ято двумя руками и, заикаясь, начала свой рассказ.
― Все было хорошо до тех пор, пока парк не опустел. Целый день здесь было очень весело, я разглядывала веселящиеся семьи, радостных детей, даже покаталась на нескольких горках. Было очень весело! Но потом, ― Тайо всхлипнула, ― потом парк закрыли. Мне стало очень страшно. Когда мы ночью были вместе, мне понравилось, парк не казался таким страшным. Но когда все аттракционы выключили, а люди разбрелись домой, мне стало так одиноко. Задул сильный ветер, карусели отвратно скрипели, как будто там кто-то был. А потом стало очень темно, а ты все не приходил и не приходил… и никого не было, даже моих друзей… ― слезы текли по ее щекам без остановки. Ято гладил Тайо по голове и думал о том, что ничего не может сделать для этого духа. ― Я думала, ты тоже оставил меня одну.
― Ты ведь тоже шинки, да? Тебя оставил твой бог?
Тайо посмотрела на Ято несчастно и потеряно, словно маленький щенок, которого бросил хозяин.
― Это не так, он обещал, обещал вернуться. Он непременно вернется, он ведь обещал! Он просил меня ждать его в Токио, он вернется за мной, я знаю.
― Сколько времени ты его не видела?
― Я не знаю точно. Его нет уже около года. Две весны прошли.
Ято прикрыл глаза, лихорадочно пытаясь придумать хоть какой-нибудь выход из ситуации. С богом могло случиться что угодно. Он может вообще никогда не вернуться, может вернуться через год или два, а может и больше, а Тайо все будет ждать его, как верный пес ждет собственного хозяина. Он мог погибнуть, исчезнуть, как многие мелкие боги, как Ято. Тогда у Тайо нет никакой надежды.
Даже если он предложит Тайо стать его шинки, она может стать такой же, как Нора, если ее бог существует. Если это произойдет, не только Тайо, Ято сам себя за это не простит. Нет ничего хуже участи быть таким шинки, как Нора. Ято метался в отчаянии, пытаясь найти выход из ситуации, но никак не мог уцепиться хоть за какую-нибудь идею. Что он мог сделать для нее? Отправиться искать ее бога вместе с ней? Приютить? Заботиться о ней? А она позволит? Ято каждый раз находится на грани, когда он может не только исчезнуть, но и быть убитым Бишамон. Да и Бишамон не самый последний его потенциальный враг. Что случится с бедным ребенком тогда? Кто позаботится о нем? И не сделает ли он хуже, если вдруг исчезнет также, как и ее бог? Не поглотит ли ее в конце концов скверна?
― Со мной уже все хорошо, ― вымученно улыбнувшись, произнесла девочка, будто прочитав мысли бога. ― Ты ничем мне не поможешь. Я очень сильная, ― Тайо рукавом вытерла слезы и расправила плечи, пытаясь убедить в этом то ли себя, то ли Ято. ― Я непременно дождусь его, он ведь обещал. Просто все это время я была одна, а когда встретила тебя, я расслабилась. Все эти люди вокруг… они внезапно исчезли… а еще я вспомнила маму… и ты не приходил. Теперь все в порядке! ― Тайо широко и очаровательно улыбнулась, но тут же опустила голову, будто стыдясь своих мыслей. ― Просто, если можешь… приходи иногда ко мне.
Эта ночь прошла неожиданно спокойно и тихо. Всю ночь ребенок и бог сидели среди стальных лошадей, тихонько разговаривая. Всю ночь Тайо держала Ято за рукав куртки двумя руками и не отпускала до тех пор, пока не настало утро.

На следующую ночь Ято не пришел.

@темы: стандарт, мини, джен, Норагами

---

Хочу поделиться с читателями своей радостью и счастьем. Целых три фанфика по паре Генма/Сакура за последний месяц.
"Точки иллюзий", "Не от мира сего", драбблик на однострочники
Очень советую всем тем, кто все же ждет продолжение к "Чёрному песку". Все три прекрасны, все три обладают какой-то особой изюминкой. Все думаю-думаю и не могу решить, какой же мне нравится больше, все три нравятся безумно.
Автор, кажется, парит от счастья А еще один фик намечается в Столе заказов НК. Когда напишут, тоже поделюсь

---

“Чёрный песок”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Бэта: Kaede
Фэндом: Naruto
Жанр: angst, drama, mindfuck
Тип: het
Пейринг: Genma|Sakura
Рейтинг: R
Размер: maxi
Предупреждение: plot bunny
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Kishimoto Masasi, чтоб ему икалось
Саммари: И твоя голова — пещера. Глаза — два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы, и видишь лишь то, что хочешь увидеть. Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл © “Дневник” Чак Паланик
От автора: порой употребляется намеренное повторение слов, авторские запятые

Это вспомогательная глава. Четвертая часть тринадцатого эпизода. Не бэчено.

― Я не собираюсь менять собственного решения. Для того я вас и нанял, чтобы вы защищали меня и мой караван от высококлассных шиноби.

Генма полыхнул взглядом, Сакуре даже показалось, что глаза его налились кровью, но нет, он только скрипнул зубами и, резко развернувшись на каблуках и махнув рукой команде, двинулся вглубь чащи на северо-восток. Переглянувшись, члены команды номер семь последовали за ним.

Командир их маленького отряда двигался стремительно, ловко огибая колючие голые кустарники. Сакура еле поспевала за Генмой и почти не следила за местностью, постоянно пропуская тоненькие ветки, которые оставляли на щеках, ругах и ногах еле заметные алеющие царапины. Друзья с подозрением переглядывались, но не произносили и звука, казалось, своим размашистым шагом мужчина пытался выплеснуть раздражение, потому никто не хотел попасть под горячую руку.

Сакура тихонько шмыгнула носом, чуть не врезавшись в широкую спину резко остановившегося Ширануи. Генма несколько раз глубоко вздохнул, сжал-разжал кулаки и неожиданно повернулся к наблюдавшей за ним троице. Скрипнул зубами и медленно произнес:

― Вот почему я терпеть не могу торгашей.

Харуно перевела дух и невольно улыбнулась. Она успела достаточно хорошо изучить Ширануи в гневе, потому могла с уверенностью заявить, что буря миновала. Похоже, ее друзья это тоже поняли и расслабились, интуитивно ощущая состояние подруги.

― Что делать будем? ― невинно поинтересовался Наруто, разглядывая дремучий лес, в котором они очутились по вине командира. Было темно, совсем не видно неба, лишь редкие серые клочки небосвода проглядывали через кроны голых деревьев. Туман, опутывающий землю махровым покрывалом, придавал пейзажу странную нереально сказочную картинку, от которой у Сакуры поджилки тряслись. Она поежилась и покосилась на мужчину, который с интересом разглядывал пенек с поганками у себя под ногами.

Харуно подавила желание истерически хихикнуть. Идиотизм ситуации был налицо.

― Разделимся. Сай, Наруто, два километра, северо-северо-запад. Сакура, пойдешь со мной, мы продолжим двигаться в этом же направлении, но возьмем чуть-чуть на север, ― Генма говорил отрывисто и уверенно, не обращая внимания на подопечных, скрупулезно поправляя черные перчатки. Неподчинения он, похоже, не допускал. Харуно скривилась, но промолчала, Сай лишь кивнул, а Наруто подозрительно покосился на мужчину, но тоже смолчал. Сакура даже забыла удивиться.

― Если это засада, если их будет слишком много, не геройствуйте, возвращайтесь. В первую очередь это касается тебя, Наруто. Сай, проследи, ― Сакура мысленно согласилась с Ширануи, все же Узумаки был на редкость безалаберным и порой не отдавал себе отчет в действиях. ― Если вы решите не возвращаться в точку сбора, то первейшая ваша задача – по-тихому вырубить как можно больше противников. Никто из них не должен успеть поднять тревогу. Я понятно объясняю?

Друзья кивнули, Сакура вздохнула и уставилась на Генму, ожидая инструкций. Ширануи почему-то немного помолчал, раздумывая, но все же заметил:

― У нас та же задача, надеюсь, тебе я не должен объяснять, чтобы вперед не лезла? Вроде бы в больнице Тсунаде должна была выбить из тебя всю эту дурь.

Харуно закатила глаза, но ничего не ответила, Генма усмехнулся, две команды кивнули друг другу и скрылись в лесу, исчезнув в тумане.

Уклоняясь от веток почти на автомате, Сакура не могла отделаться от мысли, что ей не по себе. Хотя это было ее обычное состояние во время миссий, каждый раз она нервничала, как в первый раз. Но сегодня чувства были острее, чем обычно, потому что туман вокруг нее понемногу подтачивал беспокойство. Она была слегка дерганой, движения ее были резкими, оттого она была намного более внимательной, чем когда-либо, вслушивалась в безмолвный лес, поводя носом. Генма периодически поглядывал на девушку, Сакура видела, как глаза его издевались, но уголки точеных губ так и не изогнулись в улыбке или усмешке. За это она ему была даже благодарна.

От скорости передвижения промозглый холод забирался под жилетку, но Сакура не жаловалась, почти не замечая, что кожа ее покрылась мурашками. Она полностью погрузилась в собственное беспокойство.

Ширануи не спешил, стараясь подстроиться под темп медика, поэтому они периодически обгоняли друг друга, то Сакура выбивалась вперед, то Генма оставлял ее позади. Но ненамного и ненадолго, мужчина сегодня был на удивление осторожен, и это заставляло Харуно нервничать еще сильнее.

Где-то за спиной Ширануи чертыхнулся, и Сакура подавила желание обернуться, усиленно вглядываясь вдаль, реагируя на каждый шорох. Внимание ее было рассредоточено, потому она не могла сконцентрироваться на чем-то одном и надеялась, что Ширануи контролирует ситуацию.

Уже собираясь перепрыгнуть с одной ветки на другую, девушка неожиданно остановилась, уцепившись за сук, не в силах понять, что ее насторожило. Около нее, плечом к плечу, приземлился мужчина, он, нахмурившись, разглядывал непроглядный от недостатка солнечного света и затаившегося между веток тумана пейзаж.

Дав медику знак следовать за ним, Генма с неуловимой ловкостью начал перепрыгивать с одного дерева на другое, причем выбирал такие места для посадки, чтобы с земли его не было видно. Сакура начала двигаться за ним след в след, стараясь не только уследить за сопровождающим ее мужчиной, но и держать в поле зрения все пространство вокруг.

Едва заметный порыв ветра донес до слуха девушки чьи-то приглушенные голоса. Сакура остановилась, насторожилась и непроизвольно затаила дыхание, немигающим взглядом уставившись на Генму. Последний, склонив голову набок, задумчиво глядел в пустоту, по-видимому, вслушиваясь в разговор двух неизвестных. Сакура, как не пыталась, так и не смогла разобрать хоть что-нибудь. Неужели слух джоунина был настолько остер или это была очередная техника?

Генма знаками показал Сакуре оставаться на месте, прищурился, что-то выискивая, с опытной точностью кинул три куная одновременно в разные стороны, спрыгнул и тут же исчез*.

С каждой минутой ожидания туман, казалось, все больше сгущался. Харуно не могла сказать, то ли в действительности было так, то ли разыгралось воображение. Утренний холод стал намного более ощутимым, потихоньку пробираясь куда-то в район сердца, смертельно обхватывая лодыжки, ветерком пробегаясь по гусиной коже. Сакура выдохнула, и из ее рта вырвалось облачко пара. Она присела, спрятавшись в переплетениях веток и растирая руки, медвежьей хваткой вцепилась в ствол дерева, прикрыла глаза. Сил удивляться или бояться уже не было, бессонная ночь выпила из Сакуры все соки. Харуно привалилась щекой к коре и едва не провалилась в обморок.

― Идиотка, ― яростно прошептал на ухо знакомый голос. Генма ощутимо встряхнул девушку, отчего у той зубы клацнули. От неожиданности Сакура чуть не свалилась с дерева. ― Дур-р-ра безмозглая, умер-р-реть спеши-и-ишь? ― прошипел-прорычал он, с силой сжимая запястья.

Первое, что пришло девушке в голову, когда она относительно пришла в себя, что руки у Генмы слишком большие и сильные для ее хрупких запястий. Сакура вскрикнула, когда терпеть боль стало совсем невыносимо, и тут же едва ли не прикусила себе язык. Ширануи все же ослабил хватку и застыл, почти не дыша. Единственное живое подтверждение глупости Сакуры стал яростный взгляд карих глаз. Харуно почувствовала себя идиоткой, когда чужие голоса послышались совсем близко, в нескольких метрах к востоку. Затравленно оглянувшись на звук, она сглотнула и повернулась к мужчине.

Генма сидел на корточках, прикрыв глаза, пытаясь уловить что-то одному ему ведомое. То ли вычислял местоположение противников, то ли проверял, нет ли еще кого поблизости, то ли составлял план действий. Сакура вздрогнула, когда он неожиданно открыл глаза, сложил печати** и исчез в вихре осенних листьев.

Покачнувшись от искусственно созданного ветра, Сакура спрыгнула на землю и, сосредоточив чакру в ногах, с молниеносной скоростью направилась к уже приготовившимся к нападению противникам. Генмы видно не было, но она интуитивно чувствовала, что должна отвлечь внимание на себя.

Буквально подлетев к двум замершим мужчинам, Сакура вскинула ногу вверх, ударяя одного из них, высвобождая большое количество чакры. Шиноби был готов к атаке, но, видимо, не ожидал, что удар будет настолько силен, он постарался заблокировать его, но попытка его была тщетна – стремительная атака откинула его на несколько метров назад и впечатала в дерево, он почти протаранил дерево насквозь.

Харуно усмехнулась. Ее технику нельзя было отклонить, только уклониться.

― Как ты только дожила до своих лет, ― издевательски произнес Генма, материализуясь около Харуно и кивком указывая на второго вражеского лазутчика. Он истекал кровью и задыхался, глотка его была пробита тремя сенбонами. ― Тебя Тсунаде не учила, что в бою нельзя концентрироваться на одном-единственном противнике?

― Ты же был рядом, ― убежденно ответила Сакура, осматривая шею умирающего. Неизвестный шиноби испустил предсмертный всхлип и отошел в мир иной. ― Ты, что, используешь яд на сенбонах? ― с удивлением спросила Харуно, переводя взгляд с остывающего тела на Ширануи, который косо усмехался и перекатывал сенбон на языке. ― А как же?..

Сакура восхищенно следила за острой иглой, и в голове у нее созревало понимание. Она знала, что среди ниндзя редко, но встречались ядоделы***, но за всю свою жизнь она ни одного ни разу так и не встретила. То есть, возможно, и встречала, но люди с подобной специализацией почти всегда скрывали собственные умения, они были замкнуты, услуги их стоили очень и очень дорого. Медики и ядоделы нередко имели одинаковый набор умений, только использовали свои навыки в совершенно противоположных целях. Медики всегда были на виду, спасая жизни, волчком крутились в тылу, ядоделы всегда действовали из тени, раскрывали себя очень редко. Медики, конечно, тоже умели готовить яды, но только на уровне общих стандартных умений, делали это неохотно. Ядоделы же были искусными творцами. А еще говорили, чтобы не быть застигнутым врасплох другим ядоделом, они могли принимать ежемесячно малые дозы самых распространенных ядов, вырабатывая иммунитет. Оттого редко доживали до пятидесяти лет. Хотя Сакура подозревала, что это очередной миф, не имеющий к реальности никакого отношения.

Наконец, Харуно поняла, почему старейшины стараются держать Ширануи постоянно поблизости. А еще поняла, почему они ему настолько доверяют.

Прерывисто вздохнув, Сакура заглянула в карие глаза и осознала, что мужчина напротив читает ее, как раскрытую книгу, без особых усилий. Ему даже не требовалось уточнять, к каким выводам она пришла.

― А… что это было, там, на дереве? ― попыталась привести в порядок мысли Сакура. ― Не похоже на простой обморок. Я, конечно, в последнее время сомневаюсь в собственном профессионализме, но не настолько…

Генма хмыкнул и почесал подбородок. Похоже, у него уже были догадки на этот счет.

― Это, скорее всего, «привет» нам от второй банды. Захотели под шумок избавиться от части проблем. Посчитали, что без меня ты будешь легкой добычей. Похоже, у них не один-единственный умелый шиноби под рукой, подозреваю, что твои товарищи тоже подверглись нападению. Если это так и их гораздо больше, чем три человека, нам придется туго.

― Но мы же…

― Лучше молчи, детка, не ляпни очередную чушь. Сай и Наруто, в отличие от тебя, смогут за себя постоять. А теперь хватит рефлексировать, у нас еще дела.

Отработанным хватким движением Ширануи ловко перехватил буквально из воздуха появившийся сенбон и прикончил второго шиноби, противника Сакуры. Последняя не успела даже запротестовать, натолкнувшись на предвкушающий хищный взгляд. Генма не был настроен устраивать очередную долгую дискуссию.

― Не оставляй живого врага за спиной, если хочешь дожить до тридцати лет.

Мужчина сорвался с места, запрыгивая на дерево, возобновляя передвижение. Сакуре ничего не оставалось, кроме как последовать за Ширануи, от злости кусая губы.

Прим. автора:
* – я понимаю, что ужасно идеализирую Генму, но за столько лет вполне возможно, что он мог усовершенствовать технику Минато. Ну, или не усовершенствовать, а, по крайней мере, овладеть ею в совершенстве. Возможно же? х) Кто не в курсе, я сейчас говорю о технике Хирайшин но Дзюцу. Подробнее об этой технике здесь: www.narutopedia.ru/wiki/%D0%A5%D0%B8%D1%80%D0%B...
** – Шуншин но Дзюцу или "Техника телесного мерцания", при которой ниндзя может скрыться или появиться с помощью своей чакры. Часто для этого используются вещи вокруг, такие как листья или песок, чтобы скрыть появление или исчезновение.
*** – не спрашивайте меня, откуда это вылезло. Явно из чего-то фэнтазийного, а не из мира Наруто. И, да, мы продолжаем идеализировать Генму ._. Когда, интересно, я приду к Генме – Марти Стю?

@темы: вспомогательная глава

---

Чёрный песок. Эпизод 13. Часть 3

“Чёрный песок”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Бэта: Kaede
Фэндом: Naruto
Жанр: angst, drama, mindfuck
Тип: het
Пейринг: Genma|Sakura
Рейтинг: R
Размер: maxi
Предупреждение: plot bunny
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Kishimoto Masasi, чтоб ему икалось
Саммари: И твоя голова — пещера. Глаза — два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы, и видишь лишь то, что хочешь увидеть. Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл © “Дневник” Чак Паланик
От автора: порой употребляется намеренное повторение слов, авторские запятые

Это вспомогательная глава. Третья часть тринадцатого эпизода. Не бэчено.

Девушка замолчала от неловкости, топко повисшей в воздухе, а мужчина просто не хотел говорить. Странность заключалась в вопросе, показалось ли Харуно, что Ширануи просто не хотел говорить на эту тему или как-либо о ней распространяться? Возможно, ей действительно почудилось. По крайней мере, ей хотелось верить в это.

Генма тяжело вздохнул и, задумчиво покусывая сенбон, нехотя развернулся к собеседнице, как будто это не он сам разрушил единение Сакуры, а она вторглась в его личное пространство. Брови его были нахмурены, говорил он медленно, словно мыслями был совсем не здесь или будто разговаривал с душевнобольным недалеким человеком. Ни первый, ни второй вариант Сакуре не нравился.

― Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. Однозначного ответа я тебе все равно не дам, сколько бы ты ни пыталась рыться в моей подноготной. К тому же, ты наметила неправильную цель, тебе нужно искать компромат на старейшин, на почившего Данзо на худой конец, но совсем не на меня. Но наша умница Сакура вместо того, чтобы заниматься собственным спасением, проводит бесполезные расследования. Ты много говоришь, детка, и совсем не действуешь. В чем проблема? Старейшины даже чинить препятствия не будут, твои бесполезные барахтанья их только забавляют.

Прищурившись и поджав губы, Сакура следила за мужчиной и не могла отделаться от мысли, что движется в правильном направлении. Это было видно по его реакции, и это ей подсказывала ее интуиция, которую Пятая у медика постаралась развить как можно сильнее, заставляя доверять больше интуитивным поспешным решениям (которые чаще всего оказывались верными), чем продуманному до малейших деталей плану. Это было для Сакуры несвойственно, но она была прилежной ученицей, схватывающей все на лету. А Тсунаде была суровым и упорным учителем.

― Старейшины настолько не воспринимают меня всерьез?

― Полагаю, они думают, что ты ничего не сможешь им сделать.

Встав, Сакура немного помолчала. Ступни неприятно покалывало, но она не обращала на это внимание, кропотливо изучая лицо собеседника. Генма с любопытством разглядывал девушку в ответ, насмешливые карие глаза завораживали, Харуно даже не заметила, что пауза затянулась.

― И ты не собираешься их переубеждать? ¬― откашлявшись, спросила Сакура.

― А стоит? ― рассмеявшись, ответил вопросом на вопрос мужчина. ― Не думаю, что для старейшин мое мнение имеет какое-то значение. Если у меня спросят совета, я отвечу. Но до тех пор…

― Вот как, ― немного нервно ответила Харуно и уже собиралась уходить, как Ширануи остановил ее, молниеносно встав и схватив за локоть. Девушка поморщилась, от хватки длинных цепких пальцев наверняка останутся синяки.

― Больше ничего не хочешь мне сказать, вопрос задать? ― подозрительно произнес мужчина, по-видимому, не собираясь отпускать девушку. Сакура дернулась и мысленно чертыхнулась.

― А должна? Тебя тянет пообщаться? ― сердито произнесла Харуно, дернувшись еще раз, но хватка не слабела, и Сакура перестала вырываться, обреченно уставившись на мужчину. Что именно ее так разозлило и взволновало, медик не могла объяснить даже самой себе, не то что ответить Генме.

― Очень тянет, подозреваю, что у тебя еще сто пятьдесят подобных же вопросов.

― Воздержусь. Однозначного ответа ты все равно не дашь, сам сказал.

Ширануи усмехнулся, медленно ослабил хватку, и Сакура, наконец, смогла вырваться. С каждой секундой нахождения рядом с этим человеком в ней росло возмущение, которое было довольно трудно удерживать в себе.

― Очень рад, что ты учишься на своих ошибках, ― едко заметил Генма, махнув рукой, словно отмахиваясь от надоедливой мухи. Сакура вспыхнула, скрипнула зубами и гордо удалилась досыпать долгожданные кошмары.

* * *

От высокой скорости и запутавшегося свиста в волосах закладывало уши, мнимое чувство свободного полета жгло кровь адреналином, стук сердца отдавался в висках, щеки полыхали жаром, обдуваемые холодным ветром. Золотое земляное покрывало, наполовину голые деревья и куцые кустарники сливались в коричневое безликое нечто, но Сакура не обращала на неприятный фон внимания, она наслаждалась бегом (скачкой?), почти растворяясь в собственных ощущениях. Где-то в нескольких метрах интуитивно ощущался Сай, она чувствовала присутствие товарища кожей.

Утро выдалось на редкость промозглым, туман спустился в долину. Появившуюся за ночь сырость Сакура ощущала каждой клеткой собственного тела. Из всех природных выплесков медик больше всего терпеть не могла подобную погоду. Она отличалась довольно крепким здоровьем, но когда на Коноху с гор спускался в туман, весь ее иммунитет катился к черту.

Шмыгнув носом, Сакура подала знак Саю, спрыгнула на землю и поморщилась, неудачно приземлившись в лужу. Пока она отряхивала ботинки, Сай успел обойти территорию по периметру и присоединиться к девушке, безучастно наблюдая за ее действиями.

― Ты тоже это заметил? ― нетерпеливо спросила Сакура, пытливо уставившись на друга, не находя и следов беспокойства в безэмоциональных чертах лица. Почему за всю команду постоянно боится именно она?

― Что именно заметил? Что туман – неестественная погода в этих краях? Или дерево, сваленное на дороге?

― А туман неестественный? ― с удивлением переспросила медик, оглядываясь, стараясь заметить то, что заметил Сай и что не смогла поначалу заметить она. Но безрезультатно.

― Можешь не оглядываться. Я бывал в этих местах, туман здесь в это время года редкое явление. Осень здесь мягкая, суровых зим почти никогда не бывает. Вчера было совсем не холодно, особой жары я тоже не заметил, а единственный водоем здесь поблизости это небольшое озерцо*. Не мог здесь образоваться туман.

― Хочешь сказать, он искусственного происхождения? ― немного подумав, мысленно Сакура согласилась с другом. ― Если так подумать, о сильных ветрах я тоже не слышала. Откуда сваленное дерево? Не похоже, что оно настолько старое. Сгнило? Вообще-то Тсунаде немного рассказывала о местности, через которую мы будем проходить. Похоже, наш ждет неприятная встреча. Только странно, не слишком ли это устарело? Свалить дерево, окружить караван, напасть. Неужели простые разбойники? Но зачем тогда все эти тонкости с погодой? Не понимаю.

― Может, действует несколько банд? ― предположил художник, отработанным движением доставая из заплечной сумки свиток и с легкой руки начиная черно-белый рисунок. Сакура нагнулась, с любопытством разглядывая рождающегося сокола под умелыми руками истинного творца. Это было красиво.

― Если подумать, нам повезло, что их две. Мы могли и не заметить подвоха. А возможно, у нас паранойя и никакого подвоха нет, только нелепое совпадение.

― Предпочитаю перестраховаться, чем быть застигнутым врасплох, ― Сай изящно встряхнул свитком, что-то прошептал под нос, и сокол, мощно взмахивая крыльями, устремился ввысь. Сакура проводила птицу восхищенным взглядом. ― Возвращаемся.

Сакура только кивнула в ответ и, сосредоточив чакру в ступнях, запрыгнула на дерево. Следовало вернуться как можно быстрее и доложить о сложившейся ситуации, лишние меры предосторожности лишними не будут. Прошло всего пару минут, но легкое беспокойство не оставляло, путая бессвязные мысли. Сакура все не могла выкинуть из головы прекрасного черно-белого сокола, скрывшегося в туманной дымке.

Сай уже был далеко впереди, потому Сакура не спешила. Спрыгнув на сырую землю, она еще раз отряхнула собственные ботинки, кивнула подошедшему Наруто, и они направились к Генме, Дзюсею и Саю, которые в стороне спокойно обсуждали сложившуюся ситуацию. Не похоже, что заказчик был хоть немного обеспокоен, сразу видно было опытного торговца. Либо господин Дзюсей знал гораздо больше, чем говорил. Довольно часто заказчики ради собственной выгоды занижали опасность заданий, от чего у Листа и у других скрытых деревень случалось много неприятностей.

Медик вздохнула, поправила съехавшую на бок сумку. Подошли к компании шиноби и торговца они одновременно с капитаном вооруженного отряда, что сопровождал караван. Кто это были, люди господина Дзюсея или наемники, Сакура так и не удосужилась узнать.

― Я не собираюсь делать крюк только из-за какой-то кучки недалеких бандитов. Моя профессия рисковая и зависит от того, насколько быстро я доставлю свой груз в другую страну. Время – деньги, Ширануи-сан**. Хокаге вашей деревни меня обнадежила, что я не буду испытывать никаких неудобств.

― Бандитов трудно назвать простым «неудобством», ¬― немного резко ответил Генма, недовольно хмурясь.

― Вы даже не знаете, есть ли они на самом деле. Это всего лишь ваше предположение. Мы можем впустую потратить время. Решите эту проблему другим способом.

― Вы кое-чего не понимаете. Если действует две банды, да, с одной мы справимся, но во второй как минимум действует высококлассный шиноби, который смог либо навести на всех нас иллюзию, либо собственной водяной техникой создать туман на такой огромном пространстве земли. Его следует воспринять всерьез.

Сакура дивилась тому терпению, которое проявлял Генма в этот раз. Ее этот торговец уже начал неимоверно раздражать.

― Я не собираюсь менять собственного решения. Для того я вас и нанял, чтобы вы защищали меня и мой караван от высококлассных шиноби.

Генма полыхнул взглядом, Сакуре даже показалось, что глаза его налились кровью, но нет, он только скрипнул зубами и, резко развернувшись на каблуках и махнув рукой команде, двинулся вглубь чащи на северо-восток. Переглянувшись, члены команды номер семь последовали за ним.

Справка: * – туман – это атмосферное явление. Есть два основных вида туманов (по способу образования). Туман охлаждения – когда температура воздуха охлаждается ниже точки росы и конденсируется водяной пар из воздуха. Туман испарения – когда испаряется влага из нагретой поверхности в холодный воздух. Чаще всего это происходит над реками, озерами, болотами и так далее. Туман бывает, когда выполняются условия его возникновения. Тумана не бывает, когда этих условий нет.
Прим. автора: ** – все думала, как бы мог торговец обращаться к Генме. Думала-думала, ничего лучше не придумала. Может у читателей есть идеи? Просто не люблю я использовать японские суффиксы в тексте.

@темы: миди, креатифф, гет, Наруто

---

Почему только у меня чаще всего возникают подобные вопросы?
Ребята, если есть какие-нибудь информационные удобные сайты об экипировке шиноби, о снаряжении, о различном оружии, о рангах, о техниках - кидайте мне. Автор тупак, ему это позарез надо, не могу всю эту информацию в голове держать.

Поэтому пока что... кто-нибудь в курсе, как называются ботинки, которые одевают все шиноби Листа? У них, если не ошибаюсь, есть собственное название, но я вспомнить не могу, какое. Либо я что-то путаю... Это же не сандалии, верно?

@темы: опрос, административное

---

Генма

Пока не вышла новая часть "Чёрного песка", спешу поделиться прекрасным

@темы: административное

---

Зазеркалье

“Зазеркалье”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Бeта: Neline
Фэндом: Naruto
Жанр: dark, drama, angst, romance
Тип: het
Пейринг: Sasori|Sakura
Рейтинг: PG-13
Размер: min
Предупреждение: много смысла, много отсылок. Расхождение с оригинальным произведением автора с момента битвы с кукловодом
Статус: ЗАКОНЧЕН
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все божественного Masashi Kishimoto, чтоб ему икалось
Саммари: И кукловод дёргается в такт марионетке ©
От автора: огромное спасибо моей бете Neline, она мне очень сильно помогла, и, кажется, без нее я бы точно не справилась ♥ Также хочу заметить, что в тексте используется стихотворение Linn_Assalair «Медиумово»
Посвящается: моему гениальному идейному дарителю (да-да, это полностью ее идея), потрясающей Иду . Это она заставила меня влюбиться в эту идею. Это она заставила меня грезить задумкой. Это она является человеком, который вдохновил меня написать это произведение. Потому все овации – ей. А я так… просто исполнитель, который мучился от нехватки фантазии.

*~~*

Мама, ты видишь, там тени и призраки?
Я замираю в углу без движения.
Тихое-мирное. Милый, единственный,
Чувствую запах и вкус разложения.
Шорох. Касаются - руки. Глазницами,
Шепотом - тихо, шаги еле слышные.
Там на углу, смотрят белыми лицами,
Губы у мальчика алыми вишнями.

Боль накатывала волнами, смывая после себя все видимые и невидимые преграды устало упирающегося разума. Она разрывала сознание на мелкие лоскутки. Она выворачивала душу наизнанку. Она, словно упорный паразит, высасывала кровь из вен. Она прогрызала себе сантиметры свободы где-то вокруг испуганно трепещущего сердца. Острым молотком била по нервам, взрываясь в голове мириадами ярких огненно-кровавых вспышек. Голова кружилась, и в висках набатом билась одна-единственная мысль:

«Когда же это закончится?»

Сердце то настороженно замирало, то с неимоверной скоростью пускалось вскачь, разгоняя кровь по венам. Резкий тлетворный запах гнили и серы, казалось, пропитал все содрогавшееся от спазмов тело, забивался в нос, проникал в желудок, от чего становилось только хуже и хотелось хорошенько выблеваться. И вместе с тем выхаркнуть все свои внутренности.

Не было сил встать. Да что там, не было сил приподняться хотя бы на четвереньки. Не было сил ни то что бы двинуться, а шевельнуть хотя бы мизинцем. Если мышцы не разрывались от напряжения и не саднили, то они неимоверно ныли от усталости.

Разум с каким-то маниакальным упорством скрывался в плотной туманной дымке. С губ доносились одни лишь хриплые бессознательные стоны. Они, отскакивая от стен промозглой пещеры, эхом терялись где-то в глубине. Высокие каменные своды, испещренные сталактитами, были покрыты слоем грязно-белой плесени, и от этого зрелища Сакуре было немного не по себе.

Не было звуков. Не было запахов. Не было ничего, кроме замутненного сознания и сильной боли в ноге, которую после небольшого землетрясения всем своим весом придавил огромный валун, скатившийся откуда-то сбоку.

Сакура хныкала, моля о помощи хоть кого-нибудь. Но каменные стены и полоток остались глухи к отчаянному призыву. Слезы грязными от пота и копоти ручейками стекали по щекам, оставляя после себя соленые дорожки, неприятно стягивающие кожу. Малейшее неверное движение отзывалось пронзительной судорогой по всему телу.

Прикусив губу до крови, чувствуя стальной привкус на языке, Сакура попыталась второй ногой сдвинуть камень, но от подобных усилий лодыжка отозвалась еще более жгучей болью,. Хрипло застонав и стиснув зубы, Харуно вновь постаралась вылезти из-под камня, теперь уже ударила по нему рукой как можно сильнее, вкладывая оставшиеся клочки чакры.

Непроизвольный крик вырвался из глотки, теряясь в беспамятстве и потонув в каменном грохоте. Рассудок вновь канул в лету после того, как огромный валун от удара рассыпался в труху.

*~~*

Запах разложения и обгоревшей плоти витал в воздухе, вызывая тошноту. Вокруг были лишь оторванные куски тел и обгоревшие трупы. Серый пепел от малейшего дуновения жаркого ветра разлетался по округе, в конечном итоге смешиваясь с грязью, кровью и гнилью. Личинки-опарыши, копошащиеся в обилии пищи, птицы-падальщики, лакомившиеся неожиданным кровавым пиром. В глазах мутнело, но Сакура не могла оторвать взгляд от подобной картины из самых кошмарных снов. Залитая кровью черная пустыня, покрытая человеческими трупами. Десятками, сотнями и миллионами миллионов человеческих трупов.

Бывших когда-то живыми людьми, имевших когда-то, возможно, прекрасную семью, преданных друзей, красавицу-жену или любимого мужчину, любимую работу. А сейчас это были всего лишь обглоданные кости, разлагающиеся куски мяса и мухи, летающие вокруг. Много мух, кружащих над остатками тел.

Она стояла загипнотизированная, не в силах оторвать взгляд, с каждой минутой понимая, что вот-вот – и ее вывернет наизнанку.

Не в силах сдержать рвотные позывы, Харуно скрючилась над очередным трупом, лежащим совсем неподалеку. Его лицо и тело были практически не тронуты пламенем, лишь легкий запах разложения витал вокруг. Если бы не одно «но». Чёрные провалы вместо глаз были будто выжжены раскаленным металлическим жгутом.

Девушке стало еще хуже.

Минут пятнадцать спустя, относительно успокоившись и полностью опустошив желудок, Сакура, прижимая руку ко рту, поспешила убраться из столь ужасного, пропитанного мраком места.

Она брела час, она брела два, но поляна смерти все не заканчивалась. Как будто кто-то водил ее кругами, а темно-багровая пустыня протянулась на мили вокруг.

От тлетворного запаха разум туманился, движения становились все более резкими и дергаными. Казалось, Сакура медленно сходила с ума. И, наверное, так и было.

Мелькавшие перед глазами отвратительные картинки с каждым разом пугали все больше, с каждым разом заставляли сгибаться в три погибели, с каждым разом вызывали в голове чудовищные картинки фантазии и пиршества смерти. Все виделось точно наяву.

Еле передвигая ногами, стараясь как можно меньше смотреть по сторонам, Сакура упорно двигалась вперед, чувствуя, как наступает на чьи-то руки, как подошва увязает в гнили, как под давлением ее веса рассыпается хрупкая обгоревшая плоть.

Она в очередной раз наступила на кого-то, и раздавшийся хруст сминаемых костей и сухожилий в этом чересчур тихом мире казался слишком громким и резким. От неожиданности Сакура отпрыгнула назад, не удержала равновесия и завалилась на спину, с досадой чувствуя, что сильно приложилась о камень.

Распахнув глаза, Харуно застыла. Прямо у нее перед носом с желтых гнилых клыков стекала покрасневшая от крови слюна. Зловонное яростное дыхание опаляло обоняние и скручивало желудок в тугой комок. Два красных глаза уставились внимательно, следя за каждым движением, каждым вдохом. А из пасти чудовища выглядывала чья-то обглоданная рука.

Раздался жуткий нечеловеческий визг, сливающийся с взбешенным звериным воем.

*~~*

Сознание приходило медленно, урывками, принося с собой жгучую боль, ноющую у лодыжки и стреляющую от малейшего неверного движения в правый бок. Очнувшись, Сакура попыталась подняться на четвереньки. Упираясь ладонями в холодный, склизкий от крови каменный пол, она застонала, всем телом ощущая, как по коже пробегает пробирающий до костей мороз. Небольшие острые камни болезненно упирались в ладони и колени.

Разглядев под собой лужи уже собственной крови, словно наяву чувствуя преследовавший ее запах прожженной плоти и серы, пропитавший, казалось, всю пещеру. Держалась она на одной силе воли.

Горло саднило, и Сакура не могла издать ни звука. Очень сильно хотелось пить, но воды поблизости не было. Только влажность раззадоривала пересохший язык. А найти выход и добраться до водного источника казалось непосильной задачей.

Она прислонилась спиной к гладкому камню и откинула голову назад, нахмурившись в задумчивости. Воспоминания представляли собой черные провалы. Что она здесь делала? Куда попала? Почему ранена? Что с ней произошло? Кто она?

А действительно – кто она? Одно лишь имя – Харуно Сакура – и черная бездонная пропасть. И настоящее ли это имя? Она не знала.

Сакура издала отчаянный стон. Резкий звук гулко разнесся по безмолвной пещере. Одна лишь мысль о неизвестности пугала. Одно лишь имя не давало ничего. Без прошлого, в незнакомом месте, поблизости никого. И непонятно, найдется ли выход. Все это заставляло паниковать.

Откуда-то сбоку послышался шорох. Харуно сглотнула, чувствуя, как страх обвивается вокруг ее горла, талии и рук, стискивая все сильнее, сковывая действия. Очень медленно повернув голову в сторону непривычного шума, она застыла.

Совсем близко, в нескольких метрах от нее, неподвижно стояла деревянная кукла. Она была сильно похожа на человека, будто настоящая. Безучастные, мертвые карие глаза глядели в упор и бесцеремонно разглядывали девушку. Холодный ветер осторожно перебирал красные вихры волос. Кожа (хотя какая у куклы могла быть кожа?) была бледной, почти фарфоровой. А, может, он действительно был фарфоровым, Сакура боялась это проверять. Ей казалось, вот-вот - и кукла сделает шаг вперед. Казалось, что темно-карие глаза следили именно за ней.

Наверное, Харуно могла сказать, что кукла была аристократично красивой, если бы была живой

Накинутый, но не застегнутый черный плащ с красными облаками открывал вид на деревянный (или фарфоровый?) торс. Сакура судорожно вздохнула, предчувствуя беду и ощущая неприятное покалывание где-то в животе. На месте сердца находилась пробка, стянутая кожей. Кожей?!

Харуно вгляделась в силуэт марионетки, пытаясь опровергнуть безумное предположение. Судорожно всматривалась в мужской силуэт, с отчаянием ощущая, как паника сжимает горло в смертельных тисках.

В ужасе, не спуская с куклы глаз, она на четвереньках отползла подальше. Сердце ухнуло куда-то вниз, когда Сакура заметила, что зрачки внимательно следят за ее движениями. Или, может, это было всего лишь разыгравшееся воображение? Сакуре очень сильно хотелось поверить в это.

Все дальше отползая от пугающего существа, Сакура чувствовала, как учащается с каждой секундой сердцебиение, отдаваясь настойчивым гулом и жаром в висках.

Не было сомнений, оно за ней следило. Оно не шевелилось, не дышало, не пыталось остановить незнакомку, но оно следило за каждым ее вздохом, за каждым взглядом, за каждым незаметным движением.

Осторожно, стараясь не потревожить глубокую рану в боку и сломанную лодыжку, Харуно с трудом поднялась на ноги и вдруг поняла, что потеряла его из поля зрения. Собравшись с духом, содрогаясь в предчувствии, она подняла взгляд.

Крик застрял в горле, по пещере разнесся лишь хриплый свист. Расширенными от ужаса глазами Сакура смотрела на идеальное лицо куклы, находившееся всего в нескольких десятках сантиметров от неё.

Харуно в испуге попятилась назад, но совсем забыла о собственных ранах, которые немедленно напомнили о себе жгучей болью. Упав на колени и ударившись копчиком об острый выступающий из земли камень, Сакура заворожено следила за ним сквозь мелькающие в глазах красные круги, как маленькое пушистое животное следит за удавом, загипнотизированное глазами хищника.

Живот сжался от ужаса, когда оно сделало шаг вперед. Руки вспотели, а лицо бросило в жар, когда оно наклонилось к ней, безучастно наблюдая за каждой эмоцией на изможденном от потери крови лице. Когда оно подняло руку к женскому лицу и уже хотело дотронуться до щеки, девушка дернулась назад.

― Прошу тебя, не убивай меня, пожалуйста, прошу тебя, не убивай, прошу… ― словно заведенная отчаянно шептала Сакура себе под нос, медленно отодвигаясь все дальше, по-видимому, к выходу, где затхлый застоявшийся воздух сменялся освежающим сквозняком.

Карие глаза продолжали все также внимательно следить за каждым движением добычи. А последняя чувствовала неведомый трепет перед этим существом. И она не могла сказать точно, что пугает ее больше: мертвые бездушные глаза, стянутая кожа вокруг пробки-сердца или плащ, весь заляпанный кровью, что в темноте было видно едва-едва.

Монстр.

Спиной почувствовав усиливающиеся порывы прохладного ветра, Харуно из последних сил рванулась, встала на ноги, морщась от неимоверной боли, и как можно быстрее поковыляла-попятилась к выходу из пещеры, постоянно падая, чувствуя, как силы постепенно покидают ее. Но Сакура из раза в раз поднималась на ноги, подгоняемая взглядом жутких карих глаз.

Оказавшись у выхода из пещеры, она посмотрела на пугающую куклу, от одного взгляда на которую бросало в дрожь. Мысленно заклиная богов, чтобы оно не погналось за ней, Сакура заметила, как марионетка, кажется, дернулась. Живот тут же скрутило в тугой комок, и она со всех ног и из последних сил кинулась прочь из затхлого склепа.

*~~*

Постоянно нервно оглядываясь на каменный грот и уже не чувствуя правую ногу, Сакура как можно быстрее хромала все дальше от кошмарного места, содрогаясь от одной мысли о том, что монстр мог устроить погоню за наглой добычей.

Солнце, словно издеваясь над девушкой, нещадно палило, заставляя задыхаться и чувствовать, что в легких не хватает кислорода. Отсутствие деревьев на несколько миль вокруг еще больше угнетало.

И даже не потому, что не было спасения от жаркого солнца. Харуно не замечала странного мертвого привкуса во рту. Не замечала и возрастающей невыносимой жажды. Лишь назойливые мысли «убежать», «быть как можно дальше» набатом бились в мозгу, не давая сделать лишнего вдоха.

Больше всего она боялась не того, что оно кинется в погоню, а того, что Сакура увидит, как нечто неумолимо приближается к ней. Девушка невесело усмехнулась и тут же дернулась, скривившись. Неосторожное движение, и бок пронзила особенно острая боль.

Несколько часов непрерывного движения, и у Харуно уже ныла шея, она совершенно не чувствовала ног. Шла вперед бездумно, на автомате переставляя конечности, не следя за направлением и окаменевшей от сухости дорогой.

Жаркий ветер яростно опалял искусанные губы, заставляя постоянно слизывать запекшуюся кровь. Зеленые потускневшие глаза бездумно уставились в одну точку на горизонте, не замечая незаметно меняющегося пейзажа. «Может быть заражение», ― машинально подумала Харуно, скосив глаза на глубокую рваную рану, что оставляла после себя кровавые, еле заметные следы на земле.

Сакура огляделась и с удивлением заметила, что уже практически дошла до заветного, дарящего прохладу леса, который в начале пути виднелся на горизонте неширокой темно-зеленой лентой. Воодушевившись, стиснув зубы и ускорив шаг, уже через пятнадцать минут доковыляла до высокого клена и обессилено упала на землю, опершись спиной о ствол дерева.

Было больно и страшно. Она чувствовала, как с каждой минутой промедления силы уходят из тела, но ничего не могла с этим поделать. Требовалось перевязать раны, но мышцы ныли и саднили так сильно, что, казалось, все конечности отнялись разом. Боль, ноющую у лодыжки, и острую, в правом боку, Харуно уже почти не чувствовала, безучастно наблюдая, как вместе с кровью утекают оставшиеся силы.

― Надо перевязать себя, ― вслух хрипло повторила она, стараясь пошевелиться, что было не особо удачной идеей. Сакура поморщилась, почувствовав, как усталость навалилась на плечи неподъемным грузом, как боль в боку с каждой минутой усиливалась раз в десять, и как руки наливались свинцом.

Стиснув зубы и собрав оставшиеся силы и волю в кулак, Харуно рывком разорвала светлую юбку на несколько длинных тонких лоскутков. Выдохнув с облегчением и положив ткань на камень неподалеку, девушка осторожно осмотрела сначала рану в боку, а потом ноющую лодыжку. Прерывисто вздохнула.

Нога оказалась не переломана, как Сакура думала ранее, а всего лишь вывихнута. Это не являлось чем-то смертельным или страшным, достаточно было потуже перевязать и как можно реже на нее наступать. Но вот на счет разодранной раны в боку… Она прикусила губу, всматриваясь в кровоподтеки. Создавалось ощущение, что ее проткнул нож с множеством зубцов и основательно там поковырялся, заодно нанеся огромное количество царапин по всему телу.

Харуно осторожно перевязала рану и устало откинулась спиной на ствол, запрокинув голову и вглядываясь в яркие солнечные проблески темно-зеленой кроны дерева, сонно вслушиваясь в шелест листьев. Сильный ветер, несущий в себе запах свежей травы, успокаивал, приводя мысли в порядок, а душу в равновесие. Харуно медленно прикрыла глаза и тут же погрузилась в тревожный сон.

*~~*

Девочка. Куколка. Белым, фарфоровым,
Так улыбается - дрожь в позвоночнике.
Мама, он смотрит, зовет на ту сторону,
Вдребезги, стены, покрытые почерком.
Гладью стекла. Запотело. Дыхание.
Господи, дышит и пялится. Мамочка,
Зеркало спрятать. Бегу. Твоя ранняя
Доченька ставит венозные галочки.

Черная пустота, царящая в этом богом забытом месте, навевала ужас. Казалось, что за каждым шорохом спрятан чужой неосторожный шорох, за каждым вздохом спрятан чужой, судорожно предвкушающий вздох, за каждым неосторожным шагом спрятан чужой шаг. И самое страшное, Сакура понимала: все это лишь игра воображения, расшалившаяся фантазия, и легче всего было откинуть страхи, закрыть глаза и представить, что все непременно будет хорошо. Только были ли эти глаза? Было ли сознание? Были ли налитые свинцом веки?

Харуно не знала. И не видела. Она не видела даже собственных рук, настолько черна была темнота. Она их даже не чувствовала: ни рук, ни ног, ни глаз. Как будто их никогда и не было.

Где-то неподалеку послышалось жуткое конское ржание. Оно не было похоже на привычное лошадиное ржание, создавалось ощущение, что оно исходит из немыслимых земных глубин.

Сакура похолодела и попятилась, чувствуя, как по спине сползают капельки пота. И даже слабо мелькнувшее удивление потонуло в диком и неконтролируемом ужасе, приказывая бежать со всех ног и ни в коем случае не оглядываться. Это не было необоснованным ощущением, Сакура знала, потому что чувство самосохранения подсознательно реагировало на нависшую опасность. Это уже мало походило на игры расшалившегося сознания.

Пытаясь скорее оказаться подальше от пугающего места, с торопливого шага переходя на бег, девушка врезалась во что-то, отскочила как можно дальше и застыла, боясь даже поднять глаза. А вдруг она опять увидит пустоту? А вдруг… от подобной мысли Харуно бросило в жар… случится вещь пострашнее: она увидит это?..

Стиснув зубы и мысленно настраиваясь на худший исход, Сакура упрямо подняла глаза, собираясь встретиться даже с самым жутким своим кошмаром лицом к лицу, – и обомлела. Не было ни черной пустоты, которая заставляла проклинать собственный рассудок, не было пугающих неведомых существ, облизывающихся на желанную добычу, не было даже ужасающей кобылы.

Посреди пустоты стояло зеркало.

Не до конца веря в неожиданную удачу, Сакура вгляделась в него и поняла, что от деревянной, покрытой лаком окантовки исходит блеклое свечение, создавая белый ореол вокруг. Она недоуменно осмотрелась и обнаружила, что видит себя. И даже чувствует.

Весело рассмеявшись, удивляясь собственной глупости и безосновательной нервозности, Сакура ощупала себя с ног до головы, облегченно вздохнула и подалась вперед к странному зеркалу, чтобы исследовать его и по возможности потрогать дабы убедиться в том, что это не чья-то злая шутка.

Подойдя, Харуно кончиками пальцев провела по черной резной окантовке, указательным аккуратно очертила узор и с изумлением отметила, что зеркало очень старое, если не сказать старинное, антикварное и хорошо сохранившееся. Наверное, стоило оно целое состояние.

Сакура вгляделась в резьбу, сделанную, похоже, из эбенового дерева, и улыбнулась. Старинные вещи заставляли чувствовать благоговение и восхищение искусным творцом, они притягивали к себе взгляд. Это было настоящее произведение искусства.

Переведя взгляд на зеркальную поверхность, девушка с ужасом отшатнулась, едва не потеряв равновесие. На нее в упор смотрела кукла. Со светло-розовыми волосами, ярко-зелеными, чуть ли не ядовитого цвета глазами, алыми пухлыми губами. Неидеальная, но усовершенствованная копия Сакуры. В такой же красной кофте, черных шортах, белой юбке поверх, с походной сумкой на боку.

Только была одна небольшая отличительная черта.

Отражение полностью повторяло все ее движения кроме одной маленькой детали. Если Сакура со все возрастающим ужасом следила за собственной кукольной копией, прикусив губу, то существо напротив нее… Все было идеально. Все, кроме выражения лица. Она безумно улыбалась, а в глазах ее застыла вязкая бездна сумасшествия.

Харуно в ужасе отступила назад, наблюдая за тем, как улыбка куклы становится все шире. Она заворожено всматривалась в темно-зеленые глаза копии и чувствовала, как этот сумасшедший взгляд загипнотизировал ее, как он пригвоздил к земле, приказал не двигаться, проникая в глубочайшие закоулки сознания. Как острыми тонкими иглами впился в мозг.

Сакура в панике наблюдала за тем, как тело двигалось само по себе, с легкостью подвергаясь воздействию то ли зеркала, то ли куклы. Все поджилки тряслись от ужаса, а сердце выпрыгивало из груди, но ей ничего не оставалось, кроме как бояться и наблюдать за происходящим со стороны.

Неожиданно все закончилось. В паре сантиметров от зеркальной поверхности. Сакура даже не сразу поняла, что произошло. Нити внезапно исчезли, и сознание прояснилось в тот же момент. Девушка, ошеломленная, подвигала рукой и с радостью осознала, что тело ее слушается.

Подняла взгляд и поняла, что лучше бы этого не делала.

Сакура находилась практически вплотную к старинному зеркалу. Она с ужасом всматривалась в куклу, которая стояла, прижавшись к другой стороне зеркальной поверхности, и с кровожадным предвкушением в упор глядела на девушку, безумно улыбаясь, облизывая острые, как у акулы, клыки, не обращая внимания на капающую на пол слюну. От ее горячего яростного дыхания потело зеркало. Копия старалась быть как можно ближе к Сакуре, всем телом прижимаясь к твердой поверхности, облизывая отражение Харуно языком.

Сакура почувствовала, как от страха помутнело в глазах, покачнулась, но все-таки устояла на ногах. Вгляделась в ужасающую картину и поняла, насколько сильно ошибалась. Это была не кукла, вовсе не кукла. Это был человек, если это существо можно было так назвать. Все тело этого создания представляло собой мозаику, созданную из кусков плоти, скрепленных серебряной проволокой. Девушка отшатнулась, попыталась оттолкнуть зеркало и разбить, но кошмар не мог закончиться настолько легко.

Когда ладонь Харуно коснулась зеркальной поверхности, существо тут же схватило ее за запястье и торжествующе взвыло. Это был конец.

Сакура ничего не могла поделать, монстр был слишком силен, и руки с острыми, как бритва, когтями глубоко впивались в кожу, удерживаясь подобно крошечным заточенным крюкам. Харуно, боясь даже подумать о том, что существо с ней могло сделать на иной стороне, намертво вцепилась в края рамы. Но все равно этого было недостаточно.

Это было и страшно, и мерзко видеть, как собственная глупость становится смертельным шагом за край неизвестности. Копия, брюзжа слюной, выпячивая гнилые острые зубы и хохоча в экстазе, затягивала девушку в зеркальный проем. Сакура сопротивлялась изо всех сил, но почти ничего не могла поделать – постепенно, с каждой секундой, сантиметр за сантиметром чудовище затягивало ее в глубины зазеркалья.

― Я не хочу умирать! ― взревела девушка и рванула существо на себя, со всей дури врезав тому по челюсти. Времени раздумывать не было, а тем более ждать, когда монстр очнется, потому Харуно со всех ног метнулась подальше от зеркала, не оглядываясь, боясь увидеть бесплодность собственных попыток.

Словно в замедленной съемке, делая первый шаг во мрак и уже почти уверив в собственную удачу, Сакура поняла, что глубоко ошибалась. На пару секунд удар ввел упавшее от неожиданности существо в замешательство, но он был недостаточно силен для того, чтобы сразу вырубить монстра. Копия, тут же сориентировавшись, схватила Сакуру за лодыжку и дернула несостоявшийся ужин на себя. Харуно, не удержав равновесия, больно шлепнулась о землю, приложившись правой щекой настолько сильно, что в глазах заплясали искры.

― Нет!!! ― в отчаянии закричала Сакура, ногтями скребясь о землю, пытаясь найти малейший уступ или камень, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь, получить маленькую искорку надежды. Но существо быстро затягивало ее в зеркальную дверь, не давая той даже опомниться и придумать выход из безнадежной ситуации. Харуно хныкала и захлебывающимся от истерики голосом взывала о помощи.

Бездумно уставившись в черную темноту и уже не думая сопротивляться, Сакура краем уха расслышала кровожадные причмокивания, после которых хищник стал затаскивать добычу с особым рвением, почувствовав, видимо, отсутствие сопротивления.

Почти отчаявшись, Харуно старалась уверить себя, что все это лишь кошмарное сновидение, не имеющее никакого отношения к реальности. Что уже скоро, когда чудовище сомкнет у носа с жутким скрежетом острые клыки, она проснется под раскидистым клёном и забудет ужасающий сон, как большинство людей забывают кошмары.

Вдруг совсем рядом послышался цокот копыт. Харуно, почувствовав надежду и воспользовавшись замешательством монстра, снова намертво уцепилась за край зеркала, ногой оттолкнув когтистую руку и пытаясь выбраться из проема зеркальной двери. Существо яростно взвыло и снова схватило девушку за щиколотку.

Но это продолжалось недолго. Словно из воздуха прямо перед Сакурой возникла кобыла. Восхитительная, неописуемо красивая, вызывающая благоговейный ужас. Ее шея, грудь и круп были настолько черными, что казались чернее пустого мрака вокруг. Серая грива с огненными вкраплениями у корней развивалась, хотя ветра не было и в помине. Дым, исходящий от пепельного цвета хвоста и гривы, придавал ей какой-то нереально сказочный и немного жуткий вид. Словно исчадие древних глубин гордо выбралось из самых дальних уровней Геенны. Узорчатые ярко-алые татуировки на копытах и боках создавали впечатление тоненьких движущихся лавовых ручейков. Или, может, это была лишь игра воображения?..

Ночная кобыла, название неведомого существа всплыло в мыслях Сакуры внезапно, возмущенно заржала, и этот звук проник настолько глубоко в закоулки сознания, что заставил поджилки трястись, а колени подгибаться. Чудовище, так сильно похожее на Сакуру, даже перестало тащить ее в собственное логово.

Этого времени хватило, чтобы лошадь встала на дыбы и со всей силы ударила хищное существо в грудь, от чего последнее пролетело пару метров и скрылось в темноте. Неожиданно все закончилось.

*~~*

Сакура проснулась: медленно открыла глаза, боясь снова обнаружить себя во сне, но все закончилось, осколки чудовищного кошмара остались позади, до сих пор будоража истерзанную психику. Не веря своему счастью, девушка облегченно, от всей души рассмеялась, слизывая с губ капельки слез. Все виделось настолько реальным, что, казалось, этот кошмар никогда не кончится.

Девушка всхлипнула и тихонько облегченно рассмеялась. Эхо истеричного веселья отскакивало от каменных стен и исчезало где-то в пустоте. Когда каждый натянутый до предела нерв отпустил, и Сакура шмыгнула забитым носом, судорожно втягивая воздух и восстанавливая дыхание, ей захотелось обнять весь мир. Потому что все проблемы отныне казались детскими и несерьезными. А ужас, что минуту назад раздирал изнутри, теперь напоминал о себе только расшатанными нервами и дрожью в руках.

Это всего лишь сработала система защиты. У психики тоже есть иммунитет.

Харуно глубоко вздохнула, пытаясь унять истерику, кулачками вытерла уже засыхающие на щеках слезы, огляделась. И застыла.

Это было немыслимо, нелогично и слишком страшно, чтобы быть правдой. Сакура прикрыла лицо ладонями, содрогаясь от вновь накатывающей истерики. Нереально, это все было нереально.

Она снова находилась в затхлой пещере. На том же месте, на котором проснулась в первый раз. Высокие каменные своды с нависшими сталактитами и возвышающимися сталагмитами далеко в глубине, грязно-белая плесень на каменных стенах и влажность, от которой легким было трудно дышать.

Сакура задыхалась. Она откинулась на прохладный камень за спиной, запрокинула голову и безумно рассмеялась, икая, всхлипывая и чувствуя, как по щекам стекают ручейки слез. Это же всего лишь сон, правда? Водоворот ужасов, в который погрузилось ее сознание? Это же нереально?

Глубоко вздохнув, пытаясь привести мысли в порядок, Харуно взглянула на куклу, что стояла в паре метров от нее, и попыталась встать, опираясь о большой камень позади, чувствуя, как перевязанные раны все еще напоминают о себе острой болью.

— Это же все не по-настоящему, правда? — Сакура умоляюще обратилась к нему, но странное существо было безмолвно. Он не был похож на монстра из снов и больше казался безучастным ко всему живому, только сейчас девушка поняла это. Если бы оно захотело ее убить, сделало бы это еще в самый первый раз в пещере. Это было странно, и Сакуре постоянно казалось, что монстр в ту же секунду раскроет пасть, показывая ряд акульих клыков. ― Ты же не убьешь меня?

Девушка сделала осторожный шаг в сторону, обходя камень позади, вглядываясь в карие мертвые глаза, которые внимательно следили за каждым передвижением и шорохом. Он не двигался, не пытался ее убить, как это делало чудовище в кошмаре, не пытался даже подойти и схватить беглянку уже во второй раз. Это было странно. И неизвестность пугала еще больше, чем кошмар наяву, потому что Харуно не знала, чего от него ожидать.

― Только не иди за мной, ― умоляюще прошептала Сакура, не надеясь, что ее просьбу исполнят, и со всех ног рванула к выходу из пещеры. Не оглядываясь.

*~~*

Это было абсурдно, смешно, просто нелепо, но каждый раз, когда Сакура уходила из пещеры и направлялась подальше от нее, ложась спать, она видела один постоянно повторяющийся кошмар, как во вторую ночь (хотя, наученная опытом, не смотрела монстру в глаза, не подходила близко к зеркалу и постоянно ждала появления ночной кобылы), а потом ее вновь возвращало в пещеру. Сколько раз она сбегала от мальчика-куклы, находящегося там? Пять раз? Десять? Харуно усмехнулась. Кажется, она уже потеряла счет.

Сакура пыталась уходить как можно дальше, не спать днями и ночами, прятаться в созданных природой непроходимых местах, в пещерах, скрытых зарослями и кустарниками, в ущельях, на ветках деревьев, в диких рощах и потайных гротах за водопадами. Но что бы она ни делала, где бы ни пряталась, насколько далеко ни уходила, результат был один и тот же – что-то волшебным образом возвращало ее в затхлую пещеру. Это было невообразимым, с ума сводящим круговоротом, которому она не могла найти объяснения.

Разве что… она сошла с ума? Или это был особенно длинный сон? Она спала? Но все казалось настолько реальным…

И каждый раз в пещере безмолвно присутствовал он. Это было еще более странно, но Сакура, похоже, привыкла к его присутствию. Больше он никогда не двигался, стоял на одном и том же месте и следил за тем, как девушка пыталась вырваться из кольца повторяющихся событий. Порой ей казалось, что взгляд его искрился насмешкой, но, всматриваясь в него, она понимала, что это была всего лишь игра светотени.

Харуно вздохнула и огляделась. Картинка не менялась, как бы она того ни хотела. Становилось немного страшно оттого, что она не могла вырваться из этого круговорота. Ситуация начинала ее пугать, хотя Сакура думала, что после первого кошмара ее уже ничто не устрашит.

Девушка встала, вплотную подошла к существу, кончиками пальцев невесомо обвела контур красных вихров волос и вгляделась в темно-карие пронзительные глаза. Что-то сегодня было не так, как раньше, и Сакура не могла понять, что именно. Харуно повнимательнее оглядела фигуру в черном плаще с красными облаками, подняла голову и с удивлением отметила, что нашла эту маленькую, не вписывающуюся в привычный сценарий деталь. Взгляд куклы был устремлен куда-то вдаль, сквозь девушку. Это выбивалось из постоянно повторяющейся до мелочей картины.

― Кто ты? ― непроизвольно произнесла-прошептала Сакура, вглядываясь в бледные черты лица. Она больше не боялась. Теперь он вызывал у нее интерес.

Парень моргнул, будто проснулся ото сна, и сфокусировал взгляд на девушке. Сакура передернула плечами, боясь, что дрожь в коленях выдаст то ли ее страх, то ли предвкушение.

― Сасори.

― Кто ты? ― словно завороженная вновь повторила Харуно, нервно теребя край юбки, загипнотизированная пустым, будто старческим взглядом.

Он посмотрел на нее, и хотя лицо его ничего не выражало, Сакура заметила, как в глазах скользнула тень непонимания.

― Я не твой враг, ― девушка только сейчас заметила, что голос его был с хрипотцой. И хотя он, как и выражение лица, не выражал ничего, все равно будоражил сознание. ― Ты же хочешь выбраться отсюда?

― Что?.. ― непонимающе переспросила Харуно.

― Я тебе помогу.

*~~*

Слушаем песню «Вельвет – Продавец кукол»

Упрямо следуя вперед, стараясь не обращать внимания на ноющую боль у лодыжки и острую в боку, Сакура пыталась не отставать от Сасори, проклиная собственную наивную доверчивость. Почему она согласилась? Неужели ее настолько загипнотизировал его голос? Или, может, мудрый не по возрасту взгляд? Немыслимо – поверить неизвестному существу, которое, похоже, и человеком-то не являлось.

А разве у нее был выбор?

Харуно вздохнула, пнула небольшой камешек под ногами и резко вскрикнула, оседая на землю. Боль в голове взорвалась мириадами искр, а в глазах поплыли красные круги и множество того же цвета размытых точек. Сакура стиснула зубы и взглянула на ранение в боку. Снова началось кровотечение.

― Почему ты не вылечила себя? ― подойдя и присев на корточки перед девушкой, ровно произнес Сасори, поднося горящие зеленым светом руки к животу Харуно. Сакура с удивлением смотрела на тонкие, светящиеся зеленым пламенем пальцы и не могла понять, почему считает, что то, что делает это существо, правильно. Он же мог причинить ей вред, так почему же она подсознательно доверялась ему?

Витая в собственных мыслях и ища ответы на странные, но закономерные вопросы, девушка не сразу поняла, что выжидающий взгляд карих глаз требовал ответа.
― Э, что?

― Я спросил, почему ты не вылечила себя? ― кончики пальцев Сасори легко переместились к лодыжке, и Сакура ошарашено заметила, что бок больше не болит. Она ощупала себя и обомлела. Раны не было. Ни царапины.

― А я так умею? ― недоверчиво спросила Сакура, все еще не веря своим глазам и ощущениям.

― Умела, ― Сасори поднялся на ноги, отряхнул колени и кивком головы указал направление. ― Такими темпами мы и через пару дней недалеко уйдем. Следует отдохнуть, а тебе вымыться. Кажется, неподалеку речка.

Харуно подозрительно окинула взглядом в парня, не торопясь вставать и собираясь озвучить вертевшийся на языке вопрос.

― Ты уже бывал здесь раньше?

― Нет, ― последовал лаконичный ответ, и Сасори двинулся дальше, не пытаясь, похоже, дожидаться девушку. Сакура вскочила на ноги, прихватила слетевшую с пояса сумку и бегом кинулась за ним, возмущенно хмурясь. Он что, за дуру её принимал? Она же тут все кусты облазила, пряталась от странного проклятия, как она окрестила этот пространственный парадокс про себя. И точно знала, что в той стороне находилась речка. Более того – небольшой берег, скрытый зарослями тугаи, идеально подходящий не только для дневного лагеря, но и для ночлега, а также небольшое каменное углубление в виде пещеры.

― Как же ты определил, что в той стороне находится речка, если никогда раньше здесь не бывал? ― непринужденно спросила Харуно, стараясь казаться незаинтересованной и скрывая паническую дрожь в руках. Сасори искоса посмотрел на девушку, отвернулся и ровно, как ни в чем не бывало, ответил:

― Услышал.

Девушка закашлялась, ошарашено смотря вслед парню, пытаясь по широкой гордо прямой спине определить, врет он или говорит правду. Это же шутка, правда? Какой человек смог бы с такого расстояния расслышать шум хоть и горной, но совсем не бурной реки между ущельями?

Сакура ускорила шаг, подстраиваясь под Сасори, стараясь думать только о том, что существо, ведущее ее, обещало разорвать круг проклятия. Так становилось немного легче.

Ветер едва шелестел темно-зелеными листьями с деревьев и светлыми с кустарников, легонько поглаживал сочную зеленую траву. Особенно сильные, но редкие порывы заставляли пыль с дорог взмывать в небольших вихрах, забиваясь в нос, залетая в глаза. Небо насыщенно голубого цвета без малейшего облачка казалось вечным, слишком далеким и бескрайним настолько, что дух захватывало. Впереди уже виднелись колючие заросли тугаи, скрывающие узкую тропинку, ведущую к берегу реки, которую было видно только когда к ней подойдешь вплотную. Солнце нещадно палило, прожаривая Сакуру с головы до ног. Девушка чувствовала себя ощипанной курицей, политой потом как маслом, коптящейся на раскаленной сковороде.

Не самое приятное ощущение после выбивающих из колеи кошмаров и нескольких дней беспрерывного бодрствования.

Сасори остановился, предоставляя девушке вести их маленький отряд дальше самой.

― Как ты узнал, что это место мне знакомо? ― поинтересовалась Сакура, обходя заросли колючих кустарников с левой стороны, найдя нужную незаметную тропинку и прищелкнув пальцами.

― Догадался, ― скупо ответил Сасори и начал ловко спускаться по извилистой горной тропке. Харуно последовала за ним, отмечая, что слишком много странного вокруг этого существа. И что-то он явно не договаривает.

Спустившись, девушка огляделась, вновь наблюдая удивительно красивую картину, но до сих пор также сильно восхищаясь ей. Нависающие с обеих сторон отвесные скалы казались настолько высокими и далекими, как и голубая лента неба, видневшаяся в проеме между ними. Горная, обманчиво спокойная река была девственно чистой и, по-видимому, достаточно прохладной. Редкая зеленая растительность только дополняла этот светло-коричневый пейзаж новыми красками, а высокая гора вдали высилась над всем этим великолепием, напоминая древнего каменного титана.

― Небезопасно, но на одну ночь вполне приемлемо, ― произнес Сасори и направился к маленькой каменной пещере-навесу, которую Сакура заприметила еще в прошлый раз.

― Почему небезопасно? ― спросила девушка, проследовав за парнем.

― Если у склона пройдет дождь, эта спокойная река превратится в стихию, сносящую все на своем пути. И два человека, хоть и неплохо владеющих ниндзюцу и тайдзюцу, не будут ей помехой.

― Подожди, ― Харуно схватила Сасори за локоть, отметив, что рука была мягкой, как у человека*. Так он не был куклой? ― Ты меня знал?

― Да, знал. Мы… сражались, ― немного помедлив, ответил парень, осторожно освободился и кинул вглубь пещерки плащ с красными облаками.

― Сражались вместе? Так мы были товарищами? Солдатами? ― обрадовалась девушка, засыпав Акасуну порцией вопросов. Сасори помедлил, повернулся лицом к Сакуре и уже хотел ответить, как где-то в нескольких километрах к югу грянул оглушающий по силе взрыв**. Кажется, даже горы вокруг зашатались, сбрасывая с себя небольшие камешки и камни. Сасори и Сакура спрятались в пещере.

― Что это было?

― Взрыв, ― Сакура вздохнула. Похоже, ее новоприобретенный товарищ всегда был немногословен, стоило к этому в дальнейшем привыкать. По крайней мере, на время, что они будут вместе.

― Подожди… Так ты… человек? ― осторожно спросила Сакура, взволнованно вглядываясь в карие отрешенные глаза. Кажется, в них скользнуло удивление.

― Забавно, ― хоть Сасори и сказал это, но на его лице не дрогнул ни один мускул. ― Ты пошла со мной, даже не уверенная в том, человек ли я?

Харуно отчаянно покраснела и стыдливо отвернулась, присев на корточки, теребя сумку в руках и делая вид, что ищет там что-то важное. Вздохнула. Убрала сумку от греха подальше. Попыталась успокоиться и унять предательский румянец. Встав, повернулась к парню лицом, упрямо посмотрела в карие насмешливые глаза и ткнула ему пальцем в грудь.

― А ты разве похож на человека? Бледная фарфоровая кожа, пробка вместо сердца и неподвижность вкупе с немногословностью. Это, знаешь ли, морально неподготовленных людей немного, хм… ― тут Сакура покривила душой, ― … пугает и сбивает с толку.

Девушка закусила губу, почему-то подсознательно страшась озвучивать два последних вопроса, вертевшихся на языке. Что это было вообще? Там, в пещере? Какого черта он вел себя так странно? Мысленно Сакура кричала, требуя ответа, но вслух… Боялась слишком сильно, чтобы спросить. Это был какой-то внутренний подсознательный ужас, из-за которого голос отнимался, а тело покрывалось мурашками.

Харуно сглотнула.

― В мире шиноби ты еще и не такое увидишь, ― Сасори отвел руку девушки, скинул с себя сумку размером чуть больше, чем у Сакуры, и направился вдоль берега против течения ручья собирать хворост.

Сакура еще долго смотрела ему вслед, нахмурившись. Это было странное ощущение, но почему-то доверяя этому человеку, Харуно продолжала его бояться. Что-то внутри нее постоянно вступало в противоречие, и Сакура никак не могла определить, что именно. Что-то на уровне подсознания. Может, в прошлом у них были разногласия? Вздохнула, постояла на месте пару секунд и двинулась в противоположную сторону, смыть с себя грязь пути и кровоподтеки.

Пробираясь сквозь колючие заросли кустарника, костеря игольчатую природу на чем свет стоит, девушка получила множество новых царапин по всему телу. Буквально вывалившись из зарослей, Сакура чуть было не упала, зацепившись ногой за бревно, но устояла на месте.

Харуно огляделась. Точно такой же небольшой берег, окутанный низкими деревцами со всех сторон, разве что удобного навеса не было.

Быстро скинув с себя одежду, аккуратно сложила вещи поближе к скале и, пытаясь не обращать внимания на прохладную воду, проворно зашла в речку, нырнув с головой. После полученных в бою с кустарниками царапин ощущения были приятными и бодрящими, ранки слегка покалывали, а прохладная чистая вода смывала пот, кровь и грязь с тела. Сакура вынырнула.

Мысли текли умиротворяюще и размеренно, а голова была легкой, словно пушинка. Горная вода очищала сознание от грязных ощущений. Сквозь её холодную толщу все страхи и кошмары казались наигранными, далекими и совсем ненастоящими. И почему она настолько сильно испугалась, что одна лишь мысль об этом вызывала дрожь и мурашки по всему телу? Теперь Сакура не знала.

Вновь вынырнув, Харуно проплыла вдоль берега, чувствуя, что мышцы расслабляются и каждую клеточку тела оставляет напряжение. Сакура уже хотела выходить, как почувствовала прикосновение к своей ноге. Огляделась.

― Наверное, рыба проплыла, ― задумчиво произнесла она, плывя к берегу, стараясь поскорее выбраться на песок. Или хотя бы встать на каменное дно, чтобы хоть немного унять нарастающую панику в грудной клетке.

Упершись ногами, Сакура облегченно вздохнула. И неожиданно вскрикнула, уходя под воду, чувствуя, как что-то потянуло ее на дно, держа за щиколотку. Оно тянуло ее все дальше и дальше от берега на середину реки с огромной силой, чтобы, по-видимому, утопить или утянуть в собственное логово.

Харуно, набрав в легкие побольше воздуха, брыкалась, как могла, держала голову над водой столько, сколько позволяла глубина, захлебывалась криками о помощи, пыталась лягнуть неведомое существо, но все равно каждый раз промахивалась. И с ужасом чувствовала, как вода вместо расслабляющего умиротворяющего средства легла на плечи непосильным грузом. Она замедляла действия, отчего Харуно все никак не могла заехать чудовищу в пасть (или что там у него было?), и медленно, секунду за секундой, вытягивала из нее все оставшиеся соки. Через пару минут бесплотной борьбы Сакура уже начала задыхаться, набирая в рот все больше пресной воды, чувствуя, как сильно жжет легкие.

Выбиваясь из последних сил, она попыталась закричать, но отчаянная мольба прервалась, захлебываясь вместе с Сакурой. Неведомое существо дернуло Харуно за ногу, опуская ее ближе ко дну, встречаясь с ней лицом к лицу.

Время словно остановилось. Сакура с ужасом вглядывалась в искаженные водой, но такие знакомые ядовитые зеленые глаза и розовые волосы, сшитое проволокой тело и ряд острых акульих зубов прямо у нее перед носом. Это не могло быть правдой, этого не могло произойти, это ведь был всего лишь кошмар, ничего больше. Реальный, пугающий, но кошмар.

Желудок от страха скрутило в тугой комок. От неожиданности Сакура выдохнула, выпуская весь воздух из легких, словно ей ударили под дых. Девушка в панике отчаянно забултыхалась в воде, вложив оставшиеся силы и врезав копии в челюсть, пытаясь поскорее выбраться на воздух.

Она так сильно и отчаянно хотела жить. Она так сильно хотела узнать, кто она. Она так сильно хотела узнать, кто такой Сасори и какой спектр эмоций могут выражать его глаза. И улыбался ли он когда-нибудь? Она так сильно хотела жить, что, выбиваясь из последних сил, уворачиваясь от акульих зубов, пыталась спастись, в душе уже давно потеряв надежду.

Сакура уже задыхалась от нехватки воздуха, чувствуя, что еще несколько минут, и она упадет в обморок и утонет. Вода забивалась в нос, рот, глаза и уши и давила на плечи. Совершая последний рывок, Харуно ударила чудовищу под дых настолько сильно, насколько могла, и монстра, попавшего в струю подводного течения, унесло куда-то вниз по реке по направлению к подземному озеру.

Девушка, чувствуя, как в глазах уже двоится и плывут красные круги, а легкие пронзает острая боль и жжение, вяло передвигая руками, позволила воде самой вытолкнуть себя на воздух. Оказавшись на поверхности, Харуно отчаянно хватала ртом воздух. Она никогда не думала, что дышать – это настолько приятно. Выбравшись на песок и доковыляв на четвереньках от воды как можно дальше, забившись под отвесную скалу и не обращая внимания даже на возможную опасность оползней, Сакура расплакалась.

Она плакала долго, надрывно, уставившись в одну точку, скрючившись на земле в позе эмбриона, перемежая плач с безумным смехом, болтая сама с собой, слыша порой в собственном голосе визгливые нотки и оттого смеясь еще безумнее и громче, отчаянно раздирая ногтями кожу на груди. Это были последствия пережитого ужаса настолько сильного и реального, что он завис в вязкой напряженной атмосфере вокруг свихнувшейся девушки. И уже никакая «система защиты» больше не могла ей помочь.

― Сакура? ― девушка посмотрела на Акасуну и кривовато, немного безумно улыбнулась. Сасори дернулся.

Харуно захохотала еще громче, попеременно икая и захлебываясь слезами. Неожиданно затихла. Она внимательно вгляделась в карие глаза и вновь захохотала, словно бы от души. Сочувствия, соучастия и взволнованности поведением товарища в карих глазах не было, лишь здоровое любопытство. Смех стих, но девушка все также улыбалась, повернувшись на спину и смотря в бескрайнее небо. Почему-то мысль, что за ней пришло еще одно чудовище, приносила странную радость. Монстр, но уже в человеческом обличье.

Сасори огляделся, накинул на оголенные плечи девушки черный плащ с красными облаками и поднял ее на руки.

― Куда ты меня несешь?! ― испуганно вскрикнула Сакура, кусаясь, брыкаясь, пытаясь заехать ему пяткой в глаз. ― Нет! Нет! Я не хочу умирать, я не хочу умирать!! Отпусти меня, пожалуйста, отпусти!

― Тсс, тише, Сакура, теперь все хорошо, ты в безопасности, ― успокаивающе произнес он, силой удерживая девушку и легонько гладя по голове.

― Нет, неправда, ты тоже монстр!

Акасуна ничего не ответил, лишь стиснув Харуно сильнее. Последняя вырывалась всего пару минут, потом затихла и разрыдалась вновь. «Я так сильно не хочу умирать», ― постоянно шептала она, прижимаясь всем телом, в отчаянии хватаясь за кукольника, как утопающий за спасательный круг. Сасори же терпеливо ждал, когда истерика закончится, поглаживая девушку по голове.

― Это было снова оно, чудовище из кошмара. Оно хотело меня съесть, ― уже успокоившись и теперь только всхлипывая, надрывно произнесла Сакура, вглядываясь в карие глаза. ― Я думала, это был всего лишь жуткий кошмар, хоть он и казался реальным. А сейчас…

― Это была всего лишь галлюцинация, Сакура. Не было никакого чудовища. Все позади. Ты получила тепловой удар, захлебнулась, чуть не утонула. А теперь все хорошо.

Наверное, это действительно была правда. Наверное, она действительно получила тепловой удар, и все это была лишь игра ее воображения. Не могла же кошмарная фантазия выйти из сна? «Это абсурд», ― решила Харуно, прикрыла глаза и уютно устроилась в объятиях Сасори, уткнувшись носом ему в грудь, чувствуя, как истерика понемногу отступает. В кольце мужских рук было неожиданно спокойно. А еще Сакура поняла, почему подсознательно доверяла этому странному парню. Его фигура, его твердость и не по-юношески мудрые глаза внушали уверенность в завтрашнем дне. А еще за ним она чувствовала себя, как за каменной стеной.

*~~*

Полупрозрачные, косятся голодно,
То равнодушно, то вновь с разговорами.
В полном зеркал и неумерших городе
Ездит по кругу надрывная скорая.
Я же их слышу, вы знаете, верите,
Вон он стоит за стеклом ненавязчиво.
Нет, ну пожалуйста, нет, не истерика,
Мама, скажи, ну хоть ты настоящая?

Еле заметные огненные искры с острым, пронзающим тишину треском, отскакивая от костра, бросались в разные стороны куда-то в темноту. Они тихонько растворялись в воздухе, сливаясь с ночной мглой. Девушка заворожено следила за колышущимся от малейшего дуновения ветра пламенем, вглядываясь в особенно яркие алые всплески.

Ночь была неожиданно прохладной, и только редкие порывы южного ветерка несли в себе удушающую влажность. Небо было темно-синего цвета, и переливающиеся золотом звездочки на нем резко контрастировали с небосводом. Молодая луна по сравнению со своими братьями меньшими совсем не выделялась, бледно повиснув над горизонтом.

Сакура сидела около костра, подогнув под себя ноги и периодически подбрасывая в огонь хворост, попивая горячий чай, сваренный на травах, и искоса наблюдая за Сасори. Кукольник находился в паре метров от нее, откинувшись спиной на ствол дуба и умиротворенно прикрыв глаза, размышляя о чем-то своем. Девушка знала, что он не спит, потому что видела, как он задумчиво вертит в руках небольшую монету.

Харуно отвернулась, вздохнула и сделала глоток. Несколько дней, проведенных с Сасори, казались чередой нереальных событий, от которых становилось немного страшно. До потери памяти она, оказывается, была достаточно неплохим ниндзя с идеальным контролем чакры, хорошим медиком, состоящим в преступной организации вместе с Акасуной, воюющей за правое дело освобождения мира от власти биджуу. Сасори рассказал ей о том, что на самом деле родом она была из скрытого селения Конохи, где до сих пор жили ее безразличные к судьбе ребенка родители и весь прогнивший насквозь клан. Прожила она там все детство, но четыре года назад сбежала из-за того, что ее насильно хотели выдать замуж за главу одной из дружественных семей, за дряхлого, но очень уважаемого в деревне старика. После этих событий, скитаясь по стране Ветра, она и встретила Сасори с Дейдарой, став ученицей кукольника.

Сакура еще раз тяжело вздохнула, столько шокирующей информации едва ли умещалось у нее в голове. И не потому, что ее было слишком много, а потому, что во все это было сложно поверить. Нет, Харуно не ставила под сомнение слова своего мастера, но если бы только она могла вспомнить хотя бы один-единственный эпизод из собственной жизни… Рассказанная же Сасори история казалась ей совершенно чужой.

Девушка устало потерла виски и улеглась на спальный мешок, вглядываясь в особенно яркую звезду. За последние дни вернуть память стало навязчивой идеей, преследовавшей ее даже во снах. Только ответы на вопросы все не приходили, а прокручивание почти пустой памяти приносило жгучую головную боль и тошноту. Дело все не двигалось с места. Сасори говорил, что это лишь вопрос времени, когда она обретет память вновь. Медицина знала мало случаев, когда люди не обретали память вовсе, до конца жизни находясь в поисках. Или обретали, но частично.

Сакура вылила остатки чая в траву, поставила чашку сбоку от спального мешка и перевернулась на бок, рисуя указательным пальцем на земле одной ей ведомые узоры. Спать совсем не хотелось. Мысли, хорошие и не очень, так и лезли в голову.

Прикрыв глаза и представив отпечатавшуюся в мозгу до малейших деталей картинку, девушка заерзала, перевернулась на другой бок и из-под полуопущенных ресниц вгляделась в Акасуну, пытаясь запомнить каждую черточку его лица. Почему-то ей постоянно казалось, что это очень важно, запомнить его таким умиротворенным и близким.

― Сасори… ― неуверенно произнесла Харуно, взволнованно выщипывая зеленые травинки под рукой. ― Я все хотела спросить, а где сейчас Дейдара?

― Мы разминулись, сражаясь с твоими бывшими друзьями из Конохи. Не думаю, что он заблудится по дороге в убежище.

― С ним же ничего не могло произойти? ― спросила девушка, озадаченная безразличием Акасуны.

― Сомневаюсь.

Наверное, она восхищалась человеком, который сидел напротив нее. Порой он ей казался слишком странным или слишком загадочным, постоянно был немногословным настолько, что приходилось буквально выуживать из него информацию. Если только разговоры не касались искусства. Постоянно был лишен человеческих эмоций, только в редкие минуты глаза выдавали его настроение. А иногда, в исключительные моменты проблеска безумия он даже терял свою необъяснимую безэмоциональность. И такие мгновения больше всего пугали Сакуру.

Но, без сомнения, она им восхищалась как превосходным учителем и достаточно сильным шиноби. Сасори вновь умело учил ее всему, что она когда-то знала, сначала основывая обучение на одних инстинктах, когда до автоматизма отработанные движения просто всплывали в голове, а мышцы сами реагировали на выпады. Сакура удивлялась, радовалась подтверждению слов Акасуны и продолжала усердно учиться. Кукольник натаскивал ее в теории, которую она напрочь забыла, в контроле чакры, что получалась у нее с легкостью, в сражениях, когда телом владели больше инстинкты, чем рассудок, и в медицинских дзюцу, где неусыпный контроль эмоций был в равной степени важен контролю чакры. Девушка чувствовала, что с каждым днем она становилась все сильнее и сильнее.

И за это Харуно была ему благодарна. Она никогда не говорила об этом, никогда не называла Сасори «мастером» (хотя мысленно всегда обращалась подобным образом к нему), но всегда чувствовала к нему безмерную признательность, восхищение и необъяснимую привязанность, желание постоянно быть рядом.

Единственная вещь, которая постоянно нервировала и о которой они никогда не разговаривали – о том, что происходило в каменном гроте и о том, что случилось на берегу реки. Эта тема была своеобразным табу, которого каждый из них придерживался. Сасори не считал нужным начинать разговор, а Сакура чувствовала безотчетный панический ужас где-то в подсознании, боясь услышать ответ.

Подобные кошмары преследовали Харуно каждую ночь, каждое утро она просыпалась от собственного крика ужаса и натыкалась на внимательный взгляд мастера. Каждый вечер боялась засыпать, изнуряя себя не только физически, но и духовно. Еще одна ночь – еще одна борьба с самой собой, сон под восходящие лучи солнца и жуткие картинки на грани реальности вновь и вновь.

Порой Сакуре казалось, что она сходит с ума, а иногда она в это даже верила.

Чудовище из реки больше не появлялось, и девушка не знала, чего боится больше: увидеть его во сне, встретиться с ним наяву, увериться в его реальном существовании? Не знала, но понимала одну простую вещь: еще одна встреча, и Сасори повторно не сможет так легко успокоить ученицу, как у него получилось в прошлый раз. Потому что уже сейчас Сакура находилась на пределе между нормальностью и сумасшествием, и она не питала никаких иллюзий, осознавая, что все дальше скатывается по наклонной в бездну безумия.

― Сасори, ― помедлив, неуверенно позвала Харуно, на четвереньках подползла поближе к собеседнику, устало привалилась к дереву, запрокинула голову и на ощупь выдернула сбоку пару травинок, неистово их кромсая. Она чувствовала неясную тревогу и не могла найти ей объяснение, хоть и пыталась списать на панический страх перед очередным кошмаром.

― Сасори, что произошло с твоим телом? ― без обиняков поинтересовалась она, стараясь хоть немного сосредоточиться на разговоре. Ей уже давно было любопытно, но раньше спросить мешало чувство такта. Сейчас же Сакура старалась отвлечься от гнетущих мыслей любым способом, не задумываясь о последствиях.

― Тебе настолько интересно узнать? А руки у тебя, видимо, трясутся от нетерпения? ― тихонько хмыкнув, поинтересовался Сасори, на что Харуно не нашлась, что ответить, лишь изумленно распахнула глаза и повернулась к мастеру. Ей показалось, или в его тоне действительно сквозила насмешка? Карие глаза немигающе уставились на девушку, в отблесках пламени они словно горели красным огнем.

― Это секретная техника клана Акасуна, усовершенствованная мной, ― вздохнув и не дав Сакуре и рта раскрыть, произнес Сасори, медленно отвернувшись и устало смежив глаза. ― Это не следы принудительных экспериментов и не техника, спасшая мне жизнь. Этот выбор я сделал осознанно, во имя вечного искусства. И, предупреждая твой вопрос, нет, я не расскажу тебе об этой технике. Если ты узнаешь, в чем она заключается, мне придется тебя убить, ― серьезно добавил Сасори, на что Сакура озадаченно вгляделась в лицо мастера и поняла, что если понадобится, он именно так и поступит.

Вот только страха по этому поводу она не ощущала. И не потому, что сомневалась, что Акасуна воплотит слова в жизнь, а потому, что ее монстр был близок и понятен. И теперь, узнав его немного лучше, девушка поняла, каких поступков можно от него ожидать.

― Вот как, ― задумчиво протянула Сакура, пальцем выводя на земле одной ей понятные узоры. ― Не жалеешь?

Вопрос тягуче застыл в воздухе, безмолвно взрываясь снопами искр от кострища. Харуно недоуменно покосилась на мастера и застыла, боясь пошевелиться и даже вздохнуть. Была уже глубокая ночь, пламя всего на пару метров разрывало темноту, но Сакура могла поклясться, что Сасори улыбался уголками губ. Не привиделось же ей это?

― Кто знает, ― помедлив, ответил Акасуна, открыл глаза и покосился на ученицу. ― Сегодня первым дежурю я.

Харуно, вздрогнув, рассеянно осмотрела окружающий пейзаж и неосознанно сломала небольшую ветку, неизвестно как появившуюся у нее в руках. От неожиданно раздавшегося треска Сакура дернулась и чуть ли не повалилась на мастера, Сасори еле успел удержать девушку в горизонтальном положении. Харуно растерянно посмотрела на кукольника и уткнулась носом ему в грудь. Ее плечи тихонько вздрагивали, все тело трясло, словно в припадке. Акасуна же с любопытством следил за Сакурой, не совершая попыток унять необоснованную истерику.

― Я боюсь, я так сильно боюсь, ― словно в бреду, шептала Сакура, стискивая в руках черный плащ с красными облаками. ― Я так боюсь, что, кажется, еще немного и сойду с ума. Я боюсь снова увидеть ее, а еще больше боюсь, что сон превратится в реальность. Что она окажется реальностью. Я так боюсь, Сасори…

Харуно всхлипнула, приникая к мужской груди, ища в нем защиты и утешения. Акасуна легонько погладил девушку по голове и уложил голову Сакуры к себе на колени, редко перебирая розовые пряди.

― Успокойся, я с тобой. Можешь спать спокойно.

@темы: мини, креатифф, гет, Наруто

---

Чёрный песок. Эпизод 13. Часть 2

“Чёрный песок”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Бэта: Kaede
Фэндом: Naruto
Жанр: angst, drama, mindfuck
Тип: het
Пейринг: Genma|Sakura
Рейтинг: R
Размер: maxi
Предупреждение: plot bunny
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Kishimoto Masasi, чтоб ему икалось
Саммари: И твоя голова — пещера. Глаза — два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы, и видишь лишь то, что хочешь увидеть. Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл © “Дневник” Чак Паланик
От автора: порой употребляется намеренное повторение слов, авторские запятые

Это вспомогательная глава. Вторая часть тринадцатого эпизода. Не бэчено.

* 13 *

От этой мысли Сакура похолодела и закашлялась, спиной вжимаясь в дверь, как будто боясь, что страшные дети начнут в нее ломиться. Услышав едва уловимый скрип, дернулась, влетела в ванную, громко хлопнула дверью и заперлась на замок. Сползла по стенке и обхватила голову руками.

Харуно частенько бывало страшно. Она боялась за Наруто, Сая, Какаши, боялась за Ино и за собственных родителей, боялась за Тсунаде и даже за Гаару с жителями его деревни, искренне боялась за своих пациентов, боялась за Саске, страшась его поступков, она почти отвергала этот страх, боялась войны, неопределенности, напряженного ожидания и пожаров. Каждый из этих страхов был основан на определенном чувстве, являлся привычным следствием, был подкреплен логикой. Но этот страх был животным, не поддающимся контролю и обоснованию.

Обведя диким взглядом помещение, находясь в странной прострации, Сакура забилась под батарею и, всхлипывая, стащила полотенце у себя над головой, зарылась в него лицом. За дверью кто-то зашебуршал и заскребся будто когтями, Харуно зарылась лицом еще сильнее, затаив дыхание, уперлась ногами в белую ванную и, почти обжигаясь, уцепилась за горячую батарею, будто в ней было ее спасение. Она невидящим взглядом уставилась в зеркало и вдруг поняла, что его надо немедленно чем-то прикрыть, только боялась даже пошевелиться.

Не прошло и секунды, как в отражении появилось обезображенное лицо девочки лет пяти. Вся ее кожа была покрыта нарывами и волдырями, обожженная шея представляла страшное зрелище. Вместо глаз были все те же черные провалы. Сакура смотрела на эту кошмарную картинку пару секунд, вскрикнула, будто очнувшись, попыталась быстро встать, но с силой стукнулась затылком об батарею и потеряла сознание.

* * *

Проснувшись в холодном поту и с трясущимися руками, Сакура вдруг поняла, что пара таких кошмаров – и она станет бояться засыпать. Страшные сны стали еще более частыми гостями в ее сознании, чем навязчивая идея докопаться до правды и вина перед близкими людьми за ложь. Похоже, каждый раз накручивая себя, она невольно загнала собственный рассудок в ловушку.

Вздохнув, Харуно приподнялась и огляделась. Весь торговый караван спал, лишь несколько костров дотлевали ярко-красными угольками, да успокоившийся за день ветер ворошил листья на деревьях. Сакура оглянулась, позади горел дежурный костер, около него сидели трое воинов из охраны Дзюсея, двое дремали, один оставался настороже. Генмы видно не было, ведь если она не ошибалась, проспала она от силы два часа, в это время должен был дежурить именно Ширануи. Вся команда номер семь была равномерно распределена по стоянке каравана, потому Сакура не боялась разбудить кого-либо из команды, ведь в отличие от простых людей шиноби должны были уметь проснуться от малейшего шума, среагировав на опасность.

Осторожно, пытаясь никого не задеть, Харуно выбралась из спального мешка и, воровато оглядевшись, крадучись, двинулась в сторону небольшого, но глубокого озера. Единственное, о чем мечтала Сакура на тот момент – ни в коем случае не встретить Генму, которого она хотела видеть этой ночью меньше всего. Пройдя метров пятьдесят к юго-западу, скрывшись в зарослях колючих хвойных кустарников, медик облегченно перевела дух, потопталась на месте и обвела представший пейзаж восхищенным взглядом.

Место было живописное. В этой части страны Огня осенние листья еще не до конца опали, сильные ветра в этом месте, окруженном горами со всех сторон, были редким явлением. Маленькое озерцо было объято оранжевым пламенем осенних кувшинок, местами проступали зеленые и ярко-красные листочки. Вода была чистой, почти прозрачной, очень холодной, видимо где-то неподалеку тек ручей, но Сакура его так заметить и не смогла. Озеро со всех сторон было окружено высокими деревьями и золотым покрывалом из листьев и небольших кустарников. Харуно заметила несколько деревьев ольхи и эвкалипта, позади нее расположился могучий тис, огромный дуб возвышался вдалеке, несколько деревьев с красными листами, которых медик не смогла идентифицировать, а также множество хвойных деревьев и кустарников, разбавлявших своей зеленью эту осеннюю картинку.

Девушка на корточках уселась поближе к воде, задумчиво разглядывая почти увядшую красную кувшинку.

― Ты вообще спишь по ночам когда-нибудь?

Сакура обернулась и невольно скривила нос, на что мужчина лишь хмыкнул. Впрочем, оборачиваться не было нужды, этот издевающийся саркастичный тон она узнает из тысячи.

― А ты проявляешь чувство такта хоть иногда? Если следил за мной, мог бы не появляться, ― пробурчала девушка, отворачиваясь, стараясь не обращать внимания на ощутимое присутствие шатена, отдающимся зудом под лопатками.

― О, детка, я слишком тебя уважаю, чтобы давать заниматься самообманом.

Харуно подумала, что ослышалась, квадратными от изумления глазами уставилась на мужчину, открыв рот и не шевелясь. На пару секунд застыла напряженная тишина. Генма, подавив смешок, подошел к девушке, нагнулся и закрыл ей рот, аж зубы лязгнули. От неожиданности Сакура чуть не прикусила себе язык и решила, что отвечать на подобное провокационное заявление не следует – лишь еще больше рассмешит этого хама.

Но, похоже, Ширануи ответа и не ждал.

― Надеюсь, насладилась очередным кошмаром. Иди спать, иначе будешь завтра клевать носом.

― С каких пор ты озаботился моим самочувствием? К тому же… ― Сакура горестно вздохнула. ― К тому же, я уже вряд ли усну.

― Очень рад это слышать, но ты уж постарайся, ― насмешливо ответил Генма, окидывая девушку с ног до головы задумчивым взглядом, от которого у Сакуры по спине пробежали мурашки.

Цокнув, отвернувшись и даже не думая уходить, Харуно завертела в руках какую-то засохшую веточку, стараясь мысленно подобрать слова для нелегкого разговора. Раз уж ей так повезло, и они остались наедине, стоило этим воспользоваться. Сакура встала, неуверенно потопталась на месте, стараясь оттянуть неизбежное, повернулась лицом к мужчине, который глядел на это действо, скептически приподняв бровь, прошлась взад-вперед и нерешительно остановилась. Генма, похоже, помогать девушке не собирался, лишь посмеивался про себя.

― А я слышала, что ты родился не в Конохе, ― пытаясь быть непринужденной, наигранно весело произнесла Сакура, пряча трясущиеся руки за спиной. Кажется, актриса из нее была никакая.

― Слышала? Это от кого? ¬― ровно спросил Ширануи без намека на заинтересованность.

¬― Да так, говорят, ¬― неопределенно повертев рукой, будто вкручивая лампочку, пробормотала Харуно, скрывая потные руки за спиной.

― Какие странные вопросы. Это не связано с тем, что ты ходила в архив, доступ к которому есть только у Пятой и ее помощницы? Ничего интересного случайно там не нашла? ― угрожающе прорычал шатен, наступая на Сакуру, от чего та попятилась. Зря она начала этот разговор. Хотела с помпой разоблачить Генму, а получилось, что загнала себя в капкан.

¬― Послушай, по-моему, естественно, что я хочу разобраться в ситуации.

― Да, для тебя это естественно – все туже и туже затягивать петлю у себя на шее. Только не уверен, что ситуация, в которую ты попала, имеет связь с моим прошлым.

Ширануи отошел от девушки и присел на ближайший камень, доставая откуда-то из скрытого кармана сенбон и вставляя его в рот. Лицо его было задумчивым, взгляд бездумно блуждал в ночной дали. Сакура склонила голову на бок, пытаясь понять, что сегодня с ним было не так. Сегодня он не был обычным Генмой, которого она знала.

― То есть я правильно поняла, ты не родом из Листа?

― С чего ты это взяла? ― безэмоционально спросил Генма.

― Я видела несколько дел шиноби, у многих место рождения стоит Коноха, у некоторых это может быть другая деревня страны Огня, реже – вообще другой страны. Всем, чье место рождения неизвестно, ставят прочерк. Также, если не ошибаюсь, было у Сая и у его названного брата. И я подумала… ― шатен скептически хмыкнул, а Сакура с трудом подавила возмущение. ― Я подумала, что все в Корне не имеют определенного места рождения.

Задумчиво повертев головой и передернувшись от мягкого порыва морозного ночного ветра, Харуно уставилась на мужчину, с трепетом и нетерпением ожидая ответа, но Ширануи совсем не торопился отвечать.

― Ты скажешь что-нибудь? Я заглянула в каждый пыльный угол архива, перелопатила кучу дел, в беспорядке сваленных там, у каждого из членов Корня Анбу, которых я знаю, нет места рождения. Более того, Сай мне рассказывал, что он сирота, Шин тоже был сиротой, может, и в этом вы схожи? Это должно что-то означать? Почему вы все так странно связаны? Да скажи уже хоть что-нибудь! ― гневно вскрикнула Сакура, активно жестикулируя.

Ночь была светлой, небо ясным, яркие звездочки игриво мерцали на небосклоне, отражаясь в зеркальной поверхности озера. Молодой месяц насмешливо подмигивал из-за деревьев, и Сакура отчетливо видела каждую черточку лица мужчины напротив. Генма хмурился и думал о чем-то своем, почти не слушая девушку. Ширануи повернул голову к Харуно, и ей неожиданно подумалось, что собеседник ее почти не видит, смотрит куда-то сквозь нее. Это Сакуру немного задело.

― Ты же у нас гениальный детектив, вот и ответь сама. А я буду слушать и поддакивать твоему гениальному бреду. Ведь все, что выходит из уст Сакуры Харуно, неоспоримо гениально, ― с пафосом произнес шатен, насмешливо глядя на девушку из-под кустистых бровей. Сакура отметила, что актер из Генмы не в пример лучше, чем из нее.

― Ты три раза произнес «гениально» в разных вариациях.

― Это чтобы подчеркнуть весомость моих слов, ― невозмутимо ответил на выпад Генма.

Девушка замолчала от неловкости, топко повисшей в воздухе, а мужчина просто не хотел говорить. Странность заключалась в вопросе, показалось ли Харуно, что Ширануи просто не хотел говорить на эту тему или как-либо о ней распространяться? Возможно, ей действительно почудилось. По крайней мере, ей хотелось верить в это.

@темы: миди, креатифф, гет, Наруто

---

Чёрный песок. Эпизод 13. Часть 1

“Чёрный песок”

Автор:  Хэлли ( www.diary.ru/~hellysfreedom )
Бэта: Kaede
Фэндом: Naruto
Жанр: angst, drama, mindfuck
Тип: het
Пейринг: Genma|Sakura
Рейтинг: R
Размер: maxi
Предупреждение: plot bunny
Статус: не закончен
Размещение: без свободного распространения по Интернету!
Дисклеймер: все принадлежит Kishimoto Masasi, чтоб ему икалось
Саммари: И твоя голова — пещера. Глаза — два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы, и видишь лишь то, что хочешь увидеть. Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл © “Дневник” Чак Паланик
От автора: порой употребляется намеренное повторение слов, авторские запятые

Это вспомогательная глава. Первая часть тринадцатого эпизода. Не бэчено.

* 13 *

В своей жизни Сакура с командой не раз сопровождала небольшие караваны из одного конца страны в другой. Это не было чем-то противоестественным – такие миссии им Пятая давала хотя бы раз в два месяца. Пять-шесть повозок с разнообразным товаром были пределом для торговцев разных мастей страны Огня.

К сожалению или к счастью, торговый караван господина Дзюсея был гораздо больше: пятнадцать телег, около двадцати как тягловых лошадей, так и ездовых (хотя последних гораздо меньше), огромное количество мельтешащих слуг, одна карета и небольшой отряд верных купцу вооруженных людей.

Сакура нанимателя понимала: предусмотрительный купец – состоятельный купец. Мало того, не только состоятельный, но и, что более важно, – живой. А то мало ли, честь честью, но многие отдельно взятые шиноби периодически не гнушались пощипать зажиточных торговцев: перебивали всю охрану, вытряхивали из торгашей не только душу, но и все деньги с украшениями (а то и одеждой) и вскоре исчезали в неизвестном направлении. На памяти Сакуры, такого в Конохе вообще-то не случалось. Хотя кто знает, что бывало в прошлом и какие факты скрывает Хокаге со старейшинами.

Вот уже часа два Харуно сидела в тени под ближайшим к тракту деревом и наблюдала за копошением многочисленных слуг. Бездействие нервировало все сильнее. С самого утра Сакура жаждала движения и быстрой скачки, потому прибежала к точке сбора за полчаса до назначенного времени. И прокляла тот день, когда Тсунаде подписала с господином Дзюсэем контракт.

Оказалось, что большой караван – это вал проблем, которые надо решить в кратчайшие сроки, и заставить пинками (в буквальном смысле) весь механизм работать и начать, наконец, двигаться к намеченной цели. Крики разъяренного купца, шум, скрип телег, гам, скрежет оружия, ржание. Сакура исподтишка наблюдала за Генмой и видела, как он мрачнел на глазах. Похоже, не только она была недовольна длительной задержкой.

Харуно тихонько застонала, уткнувшись носом в колени. А ведь чувствуя радостное предвкушение с утра она совсем не учла, что торговый караван, скорее всего, будет двигаться со скоростью улитки. Маленькие караваны, что они сопровождали ранее, были гораздо мобильнее и таких проблем у них не бывало.

Теперь четыре дня в один конец, спрогнозированные Пятой, казались недостижимой мечтой.

— Еще полчаса, и я начну убивать, — будничным тоном произнес Ширануи, недовольно потирая нос.

Сакура чихнула. Поднявшиеся в небо облака желтой противной пыли и ее не особо радовали. Оранжевый песок, кажется, был везде. Скрипел на зубах, тонким слоем покрывал одежду, волосы и даже, по-моему, под одеждой тоже присутствовал, заставляя судорожно чесаться. Единственная радость – на красном костюме девушки грязь была не слишком видна. Чего не скажешь о Генме, сейчас он напоминал пропыленную до смерти уставшую мышь, а не Ужас Всей Ее Жизни.

— Еще полчаса, и я тебе помогу, — вздохнула Сакура, тоскливо провожая взглядом очередную повозку, чей возничий торопился перестроиться, лишь бы не накликать на себя гнев хозяина. Генма только одобрительно хмыкнул в ответ. Впервые они хоть в чем-то были солидарны. — Не хотелось бы мне оказаться в конце этой кавалькады во время движения.

— Как будто тебя кто-то спрашивал, — фыркнул Генма, бесполезно отряхивая пыль с плеч – одежда шатена от этого чище не стала. Харуно надрывисто вздохнула, и Ширануи, сжалившись, пояснил:

— Мы будем меняться.

Сакура с недоверием покосилась на мужчину, но ответить не успела. К ним радостной припрыжкой подбежал Наруто, на буксире таща за собой Сая.

— Дед сказал, еще пятнадцать минут, и отправляемся! — воодушевленно провозгласил неугомонный парень, и собеседники облегченно выдохнули. Сакура еле удержалась от того, чтобы истерически хихикнуть – еще полчаса и они с Генмой максимум стали бы друзьями навеки. А минимум – соучастниками точно.

— Какой такой «дед»? — с интересом протянула Сакура, разглядывая потенциальных «дедушек». Впрочем, если вспомнить, что Узумаки даже не такую старую Тсунаде всегда называл «бабулей», то количество претендентов в «деды» изрядно увеличивалось.

— Это он так господина Дзюсея называет, — пояснил за друга Сай.

— Надеюсь, к нанимателю он так не обращался? — вкрадчиво спросил Генма, отлипая от дерева и стараясь хоть немного отряхнуться от пыли. Получалось плохо.

— Нет, я успел его заткнуть, — разулыбался Сай.

— Как думаете, не лучше ли вставить ему кляп в рот, от греха подальше? — невинно поинтересовалась Сакура, на корню задавив возмущенный писк блондина – легким ударом в солнечное сплетение. Конечно, из позиции «сидя» это было не слишком удобно, но Сакура была бы не Сакурой, если бы не дотянулась до парня.

— Ууу, С-сакура-чан, какая же ты д-добр-рая.

— Отличная мысль, — одобрительно произнес Ширануи, не замечая хрипов блондина и скептически оглядывая седьмую команду. — А чтобы совсем проблем не было, мне стоит заткнуть не только Наруто, но всю честную компанию. А еще желательно связать вас, забросить в телегу и накрыть так, чтобы даже связанными не смогли напакостить и испортить благополучное завершение миссии, — помолчав, Генма ехидно добавил, — от греха подальше.

С удовольствием оглянув вытянувшиеся физиономии новоявленных подопечных, шатен весело хмыкнул, с силой ударил возмущенно закашлявшуюся Сакуру по спине (девушка от такого участия чуть было не пропахала носом землю) и направился к купцу, чтобы прояснить последние детали их совместного путешествия.

— Хорошего же он о нас мнения, — недовольно пробурчал Наруто, протягивая подруге руку и помогая встать с примятой сочно-зеленой травы.

— Думаю, Наруто, твоя репутация и общение с Сакурой здесь сыграли решающую роль, — невозмутимо произнес Сай, поглядывая в сторону Генмы. Узумаки недовольно крякнул, но вот Сакура промолчать не смогла:

— При чем здесь я? — возмутилась она, отряхивая шорты, даром что бежевые, пыли почти не видно. Не самый удачный наряд для поздней хоть и не слишком холодной сухой осени, но из-за сильного ветра накинуть сверху плащ не было никакой возможности – полы скручивали фигуры шиноби, мешая двигаться.

— Ох, Сакура, — тяжело вздохнул Сай, качая головой, — иногда ты бываешь на редкость упряма.

На это девушка только фыркнула и похлопала Наруто по плечу. Зычный голос, громко разнесшийся по небольшой полянке эхом, заставил седьмую команду вздрогнуть:

— А НУ ВЗЯЛИ СВОИ ЗАДНИЦЫ В РУКИ И ПОТОПАЛИ, СУКИНЫ ДЕТИ! — во всю мощь легких заорал купец. — А кто в течение десяти минут не успеет собраться и не начнет движение, тех я лично… подгоню, — напоследок уже тише добавил Дзюсей, но все же каждый человек в караване его услышал. От предвкушающих ноток в голосе торговца слуги засуетились, вооруженный отряд усиленно изображал занятость, в очередной раз поправляя подпругу и проверяя оружие на остроту. Даже лошади не остались в стороне, нервно переминаясь и взволнованно ржа. Под раздачу не хотел попасть никто.

Ребята переглянулись и начали сквозь суету каравана пробираться к Генме, чтобы прояснить расположение каждого члена конохского отряда. День обещал быть долгим.

* * *

Смотри в зеркала — зазеркальная я правдивей.

Холодный не по-осеннему морозный ветер врывался в комнату, шевеля плотные тяжелые темно-бежевые шторы. Сакура мерзла, но ставни не спешила закрывать, вечерний сквозняк остужал горячую голову. Она лежала на покрывале и даже не думала закутаться в одеяло, мысли текли ее бессвязно и медленно, едва цепляясь за редкие вспышки воодушевления переутомленного сознания. Многие-многие бессонные ночи в предчувствии кошмаров высосали из девушки все соки, хорошее настроение тоже было погребено где-то там, между беззаботным счастьем, любовью к близким и верой в людей.

Харуно вздохнула и тыльной стороной руки прикрыла глаза. Она могла заболеть, но сейчас это волновало меньше всего. Бледная от усталости и недосыпа кожа была покрыта мурашками, от стылого воздуха что-то сжималось в груди. На одной силе воли Сакура старалась не стучать зубами, уверяя себя, что следует вести не только здоровый образ жизни, но и стараться закаляться хоть иногда.

Часы мерно тикали, маятником отстукивая время, ведя свой обратный счет. Это были старинные высокие часы ручной работы, которые остались еще от бабушки, темно-бордовые с позолотой и резными узорами.

Сакура дорожила ими и могла часами сидеть, изучая каждый раз будто впервые, заворожено следя за маятником и золотыми стрелками антикварного циферблата с витыми гармонично сочетающимися рисунками. И каждый раз Харуно с новой силой испытывала восхищение искусным мастером.

Даже не думая включать свет, Сакура в очередной раз следила за стрелкой часов, это почти гипнотизировало ее, потому она не сразу уловила неладное.

«Цок-цок-цок, ― ударяло по нервам не хуже неожиданно хлопнувшей от сквозняка двери. ― Цок-цок-цок».

Сакура дернулась, приподнимаясь на локтях, желудок сжался в предчувствии чего-то страшного и неведомого. Хлопнула дверь в ванную комнату, на кухне на первом этаже послышалось бряцанье посуды. Харуно, сглотнув, замерла, стараясь не шуметь слишком сильно, пытаясь уловить малейший посторонний шум.

― Кто там? ― охрипшим голосом каркнула Сакура, сжимая в кулаке коричневое махровое покрывало. Вопрос остался без ответа, лишь противно заскрипело старое окно с облупившейся белой краской, да ветер особо сильным порывом взметнул шторы, ворвался в помещение и сбросил на пол исписанные листы с деревянной тумбочки.

Ледяной пол обжег ступни, Харуно осторожно встала, подхватила висевший на спинке кровати халат и накинула сверху ночной рубашки, запахнув и завязав его как можно туже.

― Здесь кто-нибудь есть? ― уже более уверенно произнесла Сакура, кошачьей походкой обходя кровать, пятясь спиной к окну, не упуская из виду дверь в коридор и подбираясь к рюкзаку, что стоял прислоненный к стене у зеркала. Присев и нащупав оружие, Харуно откинула мешок в дальний пустой угол, встала, держась за зеркало, и перевела дух.

― Может это крысы? ― спросила себя девушка, пытаясь заполнить тишину собственным голосом. ― Точно, крысы, которых в нашем доме отродясь не было, у нас даже подвала нет.

В волнении Сакура не заметила, как сильно вцепилась в раму зеркала, дерево крошилось у нее в руках. Она отшатнулась и застыла в недоумении и ужасе. Из зеркала на нее черными провалами глаз смотрели двое детей, бледные, почти мертво-синие. Девочка и мальчик, они держались за руки, стояли неподвижно, лишь ноздри их яростно и мерно раздувались, как будто они пытались уловить какой-то одним им ведомый запах. Волосы свисали паклями, с тела мальчика капала вода, а у девочки на шее были отчетливо видны темно-фиолетовые синяки.

Харуно медленно попятилась, не сводя глаз с пыльной зеркальной поверхности, даже не замечая, как кто-то скребется в дверь спальни, как в очередной раз с первого этажа слышится угрожающее «цок-цок-цок». Сакура зачем-то закрыла рот обеими руками, с силой сжимая зубы, пытаясь ни в коем случае не закричать.

Наткнувшись на тумбочку и чуть не упав, она медленно потянулась к светильнику, щелкнула выключателем и едва не разрыдалась – света не было, надежда утонула в тишине.

А дети оставались на месте, следя за перемещениями медиками черными провалами глаз. Харуно откуда-то знала, что нельзя оставлять зеркало открытым, но не могла заставить себя сделать и шаг. Кунай, от неожиданности выпавший из рук, остался где-то там, около зеркальной рамы. Сознание Сакуры настолько парализовало от ужаса, что она даже не подумала корить себя за потерю холодного оружия.

Очередной порыв ветра ворвался в комнату, разметав шторы и скрыв фигурки детей всего на пару секунд, но этого хватило Сакуре, чтобы сообразить и кинуться в коридор, хватаясь за спасительную соломинку.

Выскочив из спальни, Харуно, подпирая спиной, привалилась к двери и щелкнула замком-защелкой. Она была бледна, на лбу выступила испарина, все тело колотило как в припадке. Какой-то бесконечный кошмарный круговорот, что никогда не закончится. И почему-то ей казалось, что зря она не заснула, будто одним своим бодрствованием пригласила их в дом. Как будто стоило сделать вид, что она ничего не видит и не слышит.

От этой мысли Сакура похолодела и закашлялась, спиной вжимаясь в дверь, как будто боясь, что страшные дети начнут в нее ломиться. Услышав едва уловимый скрип, дернулась, влетела в ванную, громко хлопнула дверью и заперлась на замок. Сползла по стенке, обхватила голову руками и заплакала.

Прим. автора: сделаем вид, что никто не заметил параллели с "Зазеркальем", но я не могла не написать это!

@темы: миди, креатифф, гет, Наруто